Но я все еще не могу вырвать у совета министров в целом согласие вернуться в полном составе. Принято лишь решение, что в ожидании этого постоянно откладываемого момента отдельные министры будут отправляться в Париж, чередуясь друг с другом. Бриану очень не по душе та непопулярность, на которую мы с легким сердцем осуждаем себя, и он вызывается поехать еще раз в Париж. Решено, что он поедет вместе с Альбером Сарро и что они отправятся также к нашим армиям на Восточном фронте.
«Телефонные сообщения» главной квартиры так же лаконичны и бессодержательны, как прежде. Мы немного подвинулись вперед близ Биле, перед Сен-Мигиелем и на склонах холма над Римским лагерем. Мы очень мало продвинулись под Реймсом, в районе Помпеи, а также между Ланом и Бетюном. Но наряду с этими ничтожными успехами злая судьба принесла нам большое разочарование: немцы двинулись из Гента в Остенде и осели там.
Суббота, 17 октября 1914 г.
Студенты университета в Глазго собираются избрать меня своим лордом-ректором. Кажется, до сих пор это звание не выпадало на долю иностранца. Его носили, среди прочих, лорд Биконсфильд, лорд Розбери, Асквит и Бальфур. Оно дается голосованием студентов на три года и не возлагает на избранного никаких других обязанностей, кроме единовременного посещения университета и произнесения благодарственной речи. Я согласился принять предложенный мне титул и сказал из своего далека молодым шотландцам, как я тронут их вниманием. Когда-то я смогу поблагодарить их на месте, в зале Святого Андрея?
Воскресенье, 18 октября 1914 г.
Восемь дней назад Германия заявила, что число военнопленных-французов составляет шестьдесят три тысячи. Теперь она дает цифру сто пятнадцать тысяч человек. Я не могу проверить ее. По оценке нашей главной квартиры, у нас во Франции не более сорока тысяч военнопленных-немцев. Чем объяснить такое расхождение?
На север от канала Бассе французские и английские войска взяли Живанши, Лоржи, Илли, Фромель и Армантьер. Но на бельгийском фронте немцы взяли Вестенде, Сен-Пьер-Капелль, Лек, Кейем. Тем не менее они не могли переправиться на другой берег Изера.
На среднем течении Вислы и в Галиции бои развертываются. Немцы отброшены от Варшавы еще дальше. Но Палеолог все еще жалуется на политику молчания, на которую он постоянно наталкивается*.
Я послал в военное министерство письменный перечень подробных вопросов относительно переделки ружей образца 1874 г., относительно зимних одеял, армейского сукна, шерстяного белья, кушаков и прочих предметов, в которых вскоре будет надобность ввиду холодного времени года. С каждым днем становится все более очевидным, что война затянется и что нашими зимними квартирами будут обледенелые и грязные окопы.
Понедельник, 19 октября 1914 г.
Наш военный атташе в Мадриде подполковник Тиллион сообщает нам о своей аудиенции у испанского короля. Альфонс XIII разочарован и опечален. Он все еще рассчитывает на нашу победу, но в его окружении, даже в его правительстве, находятся сплошь люди, настроенные не в пользу Франции, и он горько жалуется на их тенденциозность.
По настояниям Палеолога, поддержанным сэром Бьюкененом, Сазонов снова ходатайствовал перед русским главнокомандующим о том, чтобы генеральным штабам союзных армий была дана детальная информация о военных операциях в Польше. В результате великий князь Николай Николаевич обещал послать сведения непосредственно Жоффру и Китченеру. Но депеша, которую он действительно отправил нашему главнокомандующему, не содержит никаких конкретных данных. В ней лишь указывается, что концентрация русских войск на правом берегу Вислы еще не закончена и что понадобится еще много времени, пока русская армия сможет предпринять поход на Берлин. Еще раз, где же тот разрушительный каток, о котором писала оптимистичная пресса?
Вторник, 20 октября 1914 г.
Севернее и южнее Арраса наши войска уже более десяти дней без передышки дерутся за какие-то несколько метров изрытой гранатами территории. Более крупное сражение развертывается на Изере и вокруг Ипра. Из района Реймса наша 4-я дивизия переброшена к Ньюпорту для поддержки левого фланга бельгийцев; на правом фланге их поддерживают наши морские части у Диксмюде. В Ипр подвезена на грузовиках наша 31-я пехотная дивизия. На помощь поспешили также 9-й корпус и бригада сенегальских стрелков.
Наши войска объединены в армейскую группу (detache-ment d’armee) и поставлены под начало генерала Урбаля. По всему видно, что самые решительные бои будут происходить теперь на полях Фландрии*.
Среда, 21 октября 1914 г.
Генерал По, возвратившийся из Бельгии и присутствовавший при эвакуации Антверпена, а затем при эвакуации Остенде, говорит мне, что король все время обнаруживал замечательное величие характера. Де Броквилль тоже проявил твердую решимость. Но вокруг них создался в эти критические минуты небольшой затор, который вначале мешал командованию. В конце концов все устроилось, и отступление войск произошло в удовлетворительных условиях.
Оганьер лично отправился в Гавр, чтобы наблюдать за размещением королевского правительства, а оттуда поехал в Фюрнес, где обосновалась бельгийская главная квартира. Он тоже рассказывает мне, что нашел короля очень спокойным и твердым, но, несмотря на все, озабоченным относительно судьбы своего народа. «Будет ли, – спросил он Оганьера, – Франция защищать Бельгию до конца?» «Да, так же, как и самое себя», – ответил Оганьер, зная, что никто из нас не скажет другого. Король взволнованно благодарил его.
Вдоль побережья морской министр всюду встречал бельгийских эмигрантов, мужчин, женщин и детей, они везли на тележках свою мебель и пожитки. Бельгийская армия остановилась за рекой Изер, перестроилась и окопалась на равнине. На правом фланге ее стоят наши морские части, а в тылу она опирается на одну из наших территориальных дивизий.
Из умолчаний в телеграмме главной квартиры я узнаю, что мы потеряли Варенн. Нам не говорят этого. Но признаются, что бои идут у Вокуа, который лежит на юг от Варенна. Итак, немцы приблизились к железной дороге, соединяющей Сент-Менегульд с Верденом. Если они продвинутся дальше, они смогут отрезать линию, по которой подвозятся в крепость съестные припасы.
От председателя Парижского муниципального совета Митуара я получил личное написанное в очень достойном тоне письмо, в котором он выражает опасение, что в результате неоднократных изъятий войск из парижского гарнизона город может остаться без достаточной защиты. Я отвечаю ему, что правительство уже приняло все необходимые меры для устранения пробелов, распорядилось послать в Париж орудия различного типа и создать между нынешней линией фронта и укрепленным лагерем целый ряд оборонительных позиций. В заключение я говорю: «Само собой разумеется, что, если бы в ходе войны неприятель вновь оказался поблизости Парижа, на защиту последнего двинута была бы одна из наших армий. Мы вместе с вами считаем защиту Парижа безусловно необходимым и священным делом. Лично я проникнут такой благодарностью и любовью к населению Парижа, что не могу остаться равнодушным ко всему, что касается его».
