Отправляемся в Сен-Поль, небольшой город в Па-де-Кале. Его некогда разрушил Карл V и долгое время оспаривали друг у друга испанцы и французы. В настоящее время там помещается штаб-квартира армии Мод Гюи. Генерал Мод Гюи, уроженец Метца, отнятого у нас, когда ему было тринадцать лет, с пламенным энтузиазмом сражается за освобождение своей родной страны. Я знаю его уже давно. У нас много общих воспоминаний: мы не только оба служили стрелками, мы были также соседями, так как он до войны командовал бригадой в Сен-Мигиеле. Мы посещаем вместе госпитали, заполненные, увы, тяжелоранеными, из которых многие с ампутированными конечностями. Никто из них не произносит ни слова жалобы. Воистину в народе живет теперь своего рода инстинктивный героизм, который делает страдание второй природой и самые высокие добродетели легким делом. На одной из площадей Сен-Поля выстроились стрелки-велосипедисты. У них великолепный задор. Один из них, калека, подведен ко мне двумя товарищами. Он блестяще держался под огнем, и его начальство считает его достойным награды. Я вручаю ему крест ордена Почетного легиона и обнимаю его. Он восклицает дрожащим голосом: «Да здравствует Франция!» Толпа, собравшаяся на тротуарах позади велосипедистов, аплодирует, потрясенная до глубины души.
Наскоро позавтракав в супрефектуре в обществе генерала Мод Гюи, я отправляюсь в Гот-Авен, где находится штаб одного из корпусов армии Мод Гюи. На небольшом лугу у деревни выстроено немного войск, чтобы получить из моих рук ордена и медали. Непрерывный пушечный грохот сопровождает команду: «Знамя!» Затем мы идем по дороге несколько километров пешком и доходим до горы Сент-Элоа, имя которой так часто встречается в официальных сводках главной квартиры. Немцы бомбардируют ее беспрерывно, и окутывает серая туча от взрывов гранат. Наступает ночь. Уезжаем в Аббевилль, где останавливаемся у мэра Биньона, брата симпатичного депутата от департамента Нижней Сены.
Среда, 4 ноября 1914 г.
На сегодняшний день назначено у нас посещение генерала де Кюрьер де Кастельно. Его штаб-квартира находится в Каньи, близ Амьена. Но он ожидает нас на своем командном посту, который находится несколько далее на восток, на Сантеррском плато, в деревне Виллерс-Бретонне. Мы встречаем его там среди жителей, оказывающих нам горячий прием. Хотя генералу де Кастельно стукнуло шестьдесят три года, у него чисто юношеская энергия и пыл. Низкого роста, он производит впечатление крепкого и коренастого горца из Севанн. Речь его с небольшим южным акцентом одновременно точна и образна. Он с юмором рассказывает нам, что наш 4-й корпус взял вчера Кенуа-ан-Сантерр и продолжает сегодня свое наступление на Андеши. После некоторого сопротивления он дает свое согласие на то, чтобы мы отправились – всего с двумя автомобилями – до Линьера, который, как он сообщает нам, находится под огнем неприятеля. Там командный пост командира 4-го корпуса, и я не могу упустить случая поздравить его войска с успехом. По дороге мы встречаем отдыхающую эскадрилью. Летчики совершили на этих днях замечательные полеты, но теперь идет дождь, и воздушная разведка почти невозможна. Несколько дальше нам попадается лазаретная фура с только что подобранными ранеными. Все они говорят мне: «Будьте спокойны, господин президент, мы прогоним бошей». Боши – это кличка, входящая в употребление у солдат и означающая немцев. Генерал де Кастельно, у которого в автомобиле всегда имеются запасы папирос, щедро наделяет ими раненых. Из Линьера, где нас встретил генерал Боэлль, командир 4-го корпуса, мы видим невооруженным глазом наши 75-миллиметровые орудия на позициях, горящие дома Андеши, взрывы немецких снарядов, а далее – пехотинцев, выходящих из леса и продвигающихся вперед под неприятельским огнем. На переднем плане вырисовываются на фоне этой мрачной картины крестьянин за плугом и женщина, собирающая свеклу. Жизнь бросает вызов смерти.
Мы возвращаемся в Париж через Мондидье, где я осмотрел врачебно-санитарный пункт на вокзале, и Крейль, в котором несколько кварталов разрушены огнем.
Четверг, 5 ноября 1914 г.
Провожу день в Париже. Принимаю префекта Сены Деланне. Он говорит мне об интригах, которые ведутся в окружении Гальени против Жоффра, но не приводит никаких деталей, которые могли бы остановить мое внимание. Председатель торговой палаты Давид Менне вручил мне меморандум, в котором излагается выработанный им с товарищами план пропаганды в нейтральных странах; она должна вестись в брошюрах и газетах и служить ответом на немецкую пропаганду. Социалистический депутат Варенн, лейтенант запаса, прикомандированный по воле правительства к цензуре, рассказывает мне о ней остроумные анекдоты.
В завершение нашей поездки на фронт я обращаюсь к военному министру с поздравительным письмом, которое прошу объявить по войскам, затем в тот же вечер уезжаю специальным поездом в Бордо, куда меня снова призывают обязанности по председательствованию в совете министров. Я позаботился, однако, об объявлении в печати, что останусь в Жиронде всего несколько дней и по своем возвращении посещу наши армии на восточных окраинах, которые до сих пор оставались у меня против моей воли немного в загоне.
Пятница, 6 ноября 1914 г.
Утром приезжаю в Бордо. Министры ожидают меня на перроне. Не успел я стряхнуть с себя дорожную пыль, как уже председательствую в совете министров. Несмотря на возражения некоторых членов кабинета, а именно Бриана и Рибо, к которым присоединяюсь я, правительство утверждает назначение Кайо, уже решенное в принципе. Кайо едет в Бразилию для изучения вопросов об океанском кабеле и о наших торговых сношениях с Бразилией. Как ни важны эти вопросы, никто не может серьезно поверить, что это назначение надолго удовлетворит жажду деятельности и честолюбие Кайо.
Я докладываю совету министров о своей поездке к армиям и, со своей стороны, прошу министров поставить меня в известность о том, что произошло во время моего отсутствия. Важные сведения имеет для меня главным образом Делькассе. Турция сбросила маску. Как видно, она намерена открыть военные действия против Египта. Кроме того,
29 октября два турецких миноносца проникли в одесский порт, пустили ко дну одну русскую канонерку и стреляли во французский пакетбот «Португалия»*. Согласно сообщению Мориса Бомпара, это нападение является делом рук немецких офицеров и матросов*. Три посла союзных держав в Турции находили целесообразным объявить Порте, что, если она не уволит немедленно иностранных военных и матросов, она этим самым возложит на себя ответственность за совершенный ими акт войны. Делькассе в согласии с Лондоном одобрил этот демарш наших представителей. Но Сазонов, не согласовав своего шага с нами, уже предписал своему послу потребовать свои паспорта. Затем он предложил вручить Порте коллективную ноту, более сухую, чем нота послов, с требованием отослать в двадцать четыре часа немецкую миссию. Правду сказать, великий визирь не знал о проектах немцев, но Энвер-паше они были известны*. Такие же атаки немцев, произведенные под турецким флагом, повторились в Феодосии и Севастополе. Это было завершением всех интриг Вильгельма II в Константинополе со времени отправки миссии Лимана фон Сандерса. Впрочем, русское правительство с большим хладнокровием относится к тем осложнениям, которые должны последовать в результате этого. «Ни один солдат, – сказал Сазонов Палеологу, – не будет снят с европейского фронта. Прежде всего необходимо победить Германию, ее поражение повлечет за собой гибель Турции. Поэтому Россия сведет к минимуму свою оборону против турецкой армии». Вечером
