Генерал Жерар говорит мне, что немцы понемногу ежедневно грызут наш фронт на Аргоннах. В общем они отнимают у нас около ста метров в месяц, и это упорное стремление продвинуться в определенной зоне, в одном и том же направлении, очевидно, указывает, что они не оставляют мысли осадить Верден.
Командующий 3-й армией генерал Саррайль ожидает нас в прелестной деревушке Илетт, население которой храбро остается на местах под угрозой неприятеля. Для этого населения я не столько президент республики, сколько бывший сенатор от департамента Мааса, и меня встречают, как старого знакомого. В Клермон-ан-Аррони, куда мой отец и моя мать часто приезжали в свои старые годы подышать свежим воздухом лесов и лугов, я нашел только развалины сожженных домов. 5 сентября вюртембергские солдаты и уланы князя Витгенштейна без всякого повода подожгли это несчастное местечко. Уцелела, кажется, только больница благодаря энергии сестры Габриель. Она отправилась в немецкий штаб к генералу и сказала ему: «Ваши офицеры дали мне слово, что больница будет пощажена. Они не сдержали его. Французский офицер никогда не поступил бы таким образом». В первый момент генерал был раздражен этими гордыми словами, но в результате запретил предавать огню больницу*. Я горячо приветствую сестру Габриель, впоследствии я вручил ей крест ордена Почетного легиона. Вот ее простой ответ: «Я лишь исполнила свой долг, господин президент».
Проездом через хорошо знакомые мне деревни Ресикур, Блеркур, Регре, жители которых, смешавшись с войсками, дружески приветствуют меня, мы продолжаем наш путь по направлению к Вердену. Крепость на Маасе, тесно сжатая в старых стенах, построенных Вобаном, кишит офицерами и солдатами. Она до сих пор не пострадала от обстрела. Жители спокойно прогуливаются по улицам, магазины открыты, никто как будто и не думает об опасности, которая все нарастает вокруг города. Собор на холме невредим. Грациозные фасады епископского дворца и музея в сохранности. Никак не подумаешь, что неприятель начал уже осаду города и систематически старается окружить его. После битвы на Марне кронпринц, командующий 5-й армией и имеющий свою главную квартиру в Стене, всячески пытается проникнуть в лесистый и изрезанный район Аргонн. Он старается достигнуть железнодорожной ветви, идущей от Сент-Мене-гульд до Вердена, – мы ехали вдоль нее по пути из Илетт, – и немецкий генеральный штаб дал ему для этой цели несколько отборных корпусов, в том числе 16-й Метцский, состоящий главным образом из крепких саарских шахтеров. С нашей стороны стоят против кронпринца 5-й корпус под командованием генерала Мишле и 2-й корпус под командованием генерала Жерара. 1 октября высоты, господствующие над лесом, находились еще в наших руках. Но мало-помалу неприятель продвинулся вперед. Он атаковал наш 2-й корпус в окрестностях Грюери, отвоевывал у нашего 5-го корпуса высоты 263 и 295, Ла-Филль-Морт (точное имя ее было Ла-Фейль-Морт), Болант и Го-Жардине.
Несмотря на это растущее давление со стороны неприятеля, город сохраняет свой довоенный вид. Я завтракаю в супрефектуре с несколькими мобилизованными депутатами: Альбером Лебреном, моим министром колоний в 1912 г., Альбером Ноэлем, депутатом от Вердена, Абелем Ферри, занимавшим в июле пост товарища министра иностранных дел, и, наконец, с Мартеном, депутатом от департамента Марны, бывшим воспитанником политехнической школы. Саррайль тоже среди нас. С 30 августа он заменил генерала Рюффея во главе 3-й армии. Он отпустил седую бороду, но со своей высокой, статной, подвижной фигурой выглядит очень молодо. Неспокойный взгляд его карих глаз, который то пронзает вас, то устремляется куда-то вдаль, говорит о страстной натуре. В своем разговоре он часто отбрасывает все соображения дисциплины. Он чаще критикует, чем хвалит. Саррайль находит чрезвычайно печальным фактом нашу недавнюю атаку на казармы в Шовонкуре, поведшую к столь губительным последствиям. Он приписывает печальное дело у Маасских высот и взятие Сен-Мигиеля неспособности генерала, командовавшего 75-й резервной дивизией и понесшего кару, но главным образом ошибке высшего командования, забравшего оттуда 8-й корпус (он отрицает, что корпус был переброшен по его инициативе).
После обеда мы рассматривали форт Дуомон, единственное из укреплений Вердена, пострадавшее пока от бомбардировки неприятеля. Что ни говори, бомбардировка причинила здесь довольно серьезные повреждения. Тем не менее этот форт в состоянии будет продержаться несколько дней против атак неприятеля. Впрочем, как и Гальени, Саррайль думает, что отныне невозможна защита какой-либо крепости, будь то за поясным валом либо даже внутри самих фортов. Необходимо с помощью саперных работ создать обширный укрепленный район. Судьба Вердена не внушает Саррайлю беспокойства. Войска его продвигаются в Воэвре, со стороны Этена и Френ. Он переносит наши передовые позиции насколько возможно вперед.
Посетил в Верденском госпитале раненого депутата от департамента Мааса Андре Мажино, сержанта пехоты. У него прострелено колено. Это произошло во время одной смелой рекогносцировки на другой день после того, как он был награжден военной медалью за доблесть. Надеются, что можно будет избежать ампутации ноги, но он уже не будет свободно владеть ею. Он очень стойко переносит свои страдания.
Наступает ночь. Мы отправляемся по шоссе Сульи и приезжаем в Бар-ле-Дюк. Я немедленно посещаю раненых и больных тифом в госпитале нижнего города и в помещении женской школы на краю верхнего города. Здесь, так же как и в Шалоне, много тифозных больных, и смертность среди них велика. Если эпидемия распространится, она подвергнет наши армии большой опасности. Но врачи упорно ищут предохранительную прививку против тифа и надеются найти ее. Проезжая мимо дома, в котором я родился, я вспоминаю свое детство, омраченное картинами войны и оккупации. Но на этот раз, по крайней мере, не подверглась нашествию неприятеля милая моему сердцу долина Орнен, южнее Бар-ле-Дюка, и мои земляки избавлены теперь от зрелища немецких солдат на площади Реджио, вокруг статуи маршала Удино.
Ужин в префектуре с префектом Обером, женой его и некоторыми друзьями из местных жителей. Дешанель совершенно преобразился со времени своего отъезда из Парижа. Он стряхнул свою меланхолию.
Он весел, остроумен, блещет умом, все наше общество восхищено им. Мы запрашиваем по телефону Бордо, получены ли в министерстве иностранных дел известия из России. Получены, притом хорошие.
Суббота, 28 ноября 1914 г.
Жители Бар-ле-Дюка узнали о моем приезде и приходят засвидетельствовать свои чувства ко мне, оставшиеся неизменными. Прежде чем покинуть Бар-ле-Дюк, я поехал утром к несчастным беженцам из коммун, захваченных неприятелем. Эти бедные люди нашли приют в одном доме на Банковой улице. Они спят в небольших комнатушках, одни – на складных кроватях, другие – на соломе. Никто из них не жалуется, и при нашем кратком визите лица у всех просияли. Сказав несколько слов ободрения тифозным больным, помещенным в другом конце города, в новых казармах, мы отправляемся в Коммерси и едем в поднявшемся тем временем густом тумане.
В Коммерси нас встретили командующий 1-й армией генерал Дюбайль и генерал де Мондезир, командир 8-го корпуса. Они рассказывают нам, что вот уже три дня идут жаркие бои в направлении Апремонла-Форе. Генерал Дюбайль, простой, скромный, вместе с тем мягкий и решительный, очень ясно объясняет мне операции своей армии. В последнюю среду, когда выпал первый снег, неприятель энергично атаковал 8-й корпус на одном из выступающих углов наших позиций в Лувьерском лесу. Огонь минометов, против которого бессильна наша артиллерия, заставил наши войска оставить часть своих окопов, которые перешли в руки неприятеля*. Несмотря на энергичные контратаки, нам не удалось отнять потерянную территорию. Вчера правое крыло 8-го корпуса, в свою очередь, подверглось энергичной бомбардировке на юго-запад от редута Буа-Брюле. Мы должны были очистить еще одну траншею. Генерал Дюбайль обеспокоен этими повторными неудачами. Всю ночь немцы пытались использовать свои преимущества, и сегодня утром атаки их возобновились с удвоенной силой. Перед моим приездом генерал Дюбайль отдал генералу де Мондезиру приказ держать во что бы то ни стало атакованный редут и, со своей стороны, как можно скорее пойти в атаку на лесистую вершину на запад от Буа-Брюле, чтобы заставить неприятеля разрознить свои усилия*.
