Сарро заявляет, что выступил в своей фракции с двухчасовой речью в защиту Мильерана, но теперь, после выступления военного министра, уже невозможно избежать общих прений.
Томсон энергично высказывается в том же смысле. Марсель Самба идет дальше: он не верит, что дискуссия, даже самая широкая, в состоянии исправить теперь положение, и считает, что кризис неизбежен. Думерг в порыве патриотизма заклинает Мильерана подумать над этим. Раз Мильеран согласен на закрытое совещание всех депутатов, то почему ему не согласиться, чтобы это собрание состоялось в виде регулярного заседания палаты под авторитетным председательством и при всех гарантиях, даваемых уставом палаты. В конце концов Мильеран поддался на эти увещевания и согласился на закрытое заседание палаты. Он потребовал лишь следующего: во-первых, в печати будет помещено сообщение, что правительство согласилось на эту процедуру только в виде крайнего исключения; во-вторых, на закрытом заседании не будет принято никакой резолюции, и за ним последует открытое заседание. На этих условиях пришли к соглашению.
Делькассе зачитал в совете министров телеграмму Поля Камбона следующего содержания (Лондон, № 1847): «Сэр Эдуард сказал мне, что лорд Китченер вернулся из Франции весьма удовлетворенный. Он по всем пунктам пришел к соглашению с Мильераном и генералом Жоффром и добился полного согласия между фельдмаршалом Френчем и французским главнокомандующим. Между лордом Китченером и генералом Жоффром и нашим военным министром существуют отношения полного доверия. Ввиду слухов, что перемены в составе нашего министерства или нашего командования могут повлечь за собой уход этих лиц, Китченер не скрывает, что это нарушит ту тесную связь, которая ценой долгих усилий установилась между генеральными штабами союзников. В беседах между английским министром и нашими военными вождями решено было снова перейти в наступление. Назначен день наступления, но сэр Эдуард Грей находит, что необходимо тайно уведомить об этом русское правительство. В Петрограде в настоящий момент царит сильное беспокойство. Вместо того чтобы винить в продвижении немцев непредусмотрительность и развращенность русской администрации, общественное мнение предпочитает объяснять это продвижение бездействием французской и английской армий. Сэр Эдуард Грей усматривает опасность в таком состоянии умов и поручил лорду Берти предложить вам известить петроградское правительство о намерениях генерального штаба». Эта телеграмма вызвала замечание Бриана. Он протестует против вмешательства союзного правительства в наши национальные дела, в которых мы суверенны, а именно в вопросы о составе кабинета и выборе главнокомандующего. В принципе Бриан прав. Но факт налицо. Если у нас произойдет кризис, он вызовет недоумение как в Англии, так и в Италии. С другой стороны, нас толкает на новое наступление не столько надежда облегчить положение русских, сколько необходимость оправдаться в их глазах, и надо опасаться, как бы это наступление опять не оказалось безрезультатным и стоящим слишком многих жертв. Жоффр передал мне через Пенелона свое пожелание иметь время от времени, если возможно, еженедельно, в моем кабинете совещания с председателем совета министров, военным министром, министром иностранных дел и по мере надобности с другими министрами. Я охотно согласился на эти совещания, тем паче что события все более и более доказывали их целесообразность. Сегодня в два часа Жоффр явился на совещание. В беседе приняли участие Вивиани, Мильеран, Делькассе и Оганьер. Главнокомандующий обещал, что, если его сентябрьское наступление не увенчается решительным успехом, он отдаст из своих резервов четыре дивизии для отправки в Дарданеллы. Ясно, что для нас чрезвычайно желательно добиться открытия проливов: это повлияет на Балканские государства и, кроме того, даст нам возможность сообщаться с Россией и посылать ей снаряжение в зимнее время, когда Архангельский порт будет закрыт. Мы просили Жоффра поторопиться с отправкой генерала д’Амаде, который едет в Россию для информации о военном положении. Сегодня утром сэр Эдуард Грей дал знать Делькассе через лорда Берти, что, по надежным сведениям, Германия накануне истощения своих последних людских ресурсов. Такие же сведения Делькассе получил от прибывших из Берлина американцев, дружественных Франции. Мы спросили мнение Жоффра об этих сообщениях. Он считает их правдоподобными. Будем надеяться на их правильность, но сохраним осторожность. Жоффр прибавил, что считает вопрос о недоброкачественности наших 75-миллиметровых орудий законченным: число взрывов орудий весьма уменьшилось, теперь приходится не больше одного взрыва на сорок – пятьдесят тысяч выстрелов.
Принял японского посла Иши, получившего назначение на пост министра иностранных дел. Он сказал мне, что всегда будет поддерживать политику тесного сближения с Францией, но не скрыл от меня, что рассчитывает на нас для отвращения притязаний России на Дальнем Востоке.
Воскресенье, 22 августа 1915 г.
В пессимистически настроенных кругах Петрограда считаются с тем, что император и правительство, возможно, должны будут вскоре переехать в Москву. Теперь военные события последних дней ставят этот вопрос перед общественным мнением. Палеолог не думает, что русская армия будет в состоянии задержать натиск немцев раньше чем через два-три месяца (№ 1022). Новогеоргиевск и Ковно взяты неприятелем.
Сазонов не скрывает своего раздражения Италией. «Как! – воскликнул он. – Маркизу Гаррони даны лишь инструкции порвать отношения с Портой, если она будет чинить препятствия отъезду итальянских подданных! Значит, если Порта не будет чинить препятствий, то дипломатические отношения вообще не будут порваны. А между тем вот уже четыре месяца как Италия взяла на себя обязательство напасть на наших врагов. Это скандал. Так не может продолжаться далее!» (Петроград, № 1027).
Тем временем мы получили сообщение от Баррера, что итальянское правительство наконец вручило паспорта турецкому послу (Рим, № 666). Однако об объявлении войны Германии все еще нет речи.
В Болгарии открыто происходит подготовка мобилизации. В провинции и в Софии ожидают войны в сравнительно скором времени. Однако де Панафье все еще того мнения, что, если Пашичу удастся склонить скупщину без промедления к необходимым жертвам, у нас остается надежда добиться сотрудничества Болгарии против Турции. Если же, напротив, решение сербского правительства будет неблагоприятным, то возможно, что болгарское правительство будет искать удовлетворения с помощью оружия (София, № 392).
С согласия Грея и Сазонова Делькассе настаивал на том, чтобы Сербия не только согласилась уступить после войны Македонию Болгарии, но уже теперь позволила союзникам занять Македонию до Вардара. Пашич надеялся, что члены скупщины отнесутся к этому предложению благоприятно. Он думал, что они посмотрят на это как на гарантию того, что болгары не вступят во владение Македонией, прежде чем сербам не достанутся окончательно те территориальные компенсации, которые им обещаны. Но он встретил со стороны скупщины большее сопротивление, чем ожидал (Ниш, № 605, 608).
Венизелос сказал вчера нашему поверенному в делах Жоне, что решил принять предложение образовать кабинет и надеется, что к завтрашнему дню кабинет будет сформирован (Афины, № 351).
