Среда, 12 апреля 1916 г.
Принимал Эссад-пашу, главу албанского государства. Не знает ни слова по-французски, не смотрит прямо в глаза, одет в элегантный сюртук и обменивается любезностями через переводчика.
Гюистто и президиум Общества памяти Франции о своих моряках пригласили меня на благотворительную выставку. Я обещал только пожертвование.
Четверг, 13 апреля 1916 г.
На сегодняшнем заседании Бриан еще рассеяннее прежнего. Он порезался сегодня бритвой, между шеей и воротничком у него воткнут носовой платок, и Бриан то и дело хватается за него рукой. Свои телеграммы он зачитывает медленно и, как видно, только теперь знакомится с ними. Буржуа несколько иронически поглядывает на него. Во время нашей поездки в Эльзас Буржуа не раз говорил мне, что Бриан недостаточно глубоко подходит к обсуждаемым вопросам, составляет свое мнение во время дискуссии и никогда не призывает совет министров к энергичным решениям. Все это, к сожалению, правда. Но, продолжал Буржуа, так как Клемансо остается Клемансо, а Рибо нужен на посту министра финансов, то, несмотря на все, Бриан все же единственный возможный в настоящий момент председатель совета министров.
Несмотря на опровержение Саррайля, Бриан продолжает утверждать в совете министров, что Саррайль писал сербскому принцу-регенту и рекомендовал ему собрать свои войска не в Салониках, а под Валоной. Бриан заявляет: «Я видел это письмо», словно принц показал его ему. Однако принц не говорил мне ничего подобного.
Бриан жалуется, что кто-то передал Шарлю Эмберу конфиденциальное сообщение, сделанное им, Брианом, по поводу Эмбера на одном из последних заседаний совета министров. Судя по тому, что мне говорил Бриан, он приписывает эту болтливость Мальви. После заседания Тома рассказал, что у него был Эмбер и сказал ему: «Президент республики и председатель совета министров в заговоре против меня». Однако я не придаю большого значения доносу шпиона, тем более что Ришар, обещавший прислать мне следственные акты, не сделал этого. Чтобы покончить с этой историей, я написал Шарлю Эмберу и просил его прийти ко мне.
Тома сообщает о наших запасах снаряжения. Несмотря на расход снарядов в битве под Верденом, запас снарядов всех калибров, за исключением 120-миллиметровых, увеличился.
Рок заявляет, что по проведенной проверке указываемая немцами цифра в 36 тысяч взятых ими у нас не раненых пленных более или менее соответствует общему количеству наших пропавших без вести, в которую входят, с одной стороны, оставленные на поле сражения убитые и раненые, а с другой – взятые в плен. Если взять нормальную пропорцию, то число последних не превысит 17 тысяч. Но и это много, и я вместе с некоторыми министрами, в том числе Самба, настоятельно требую, чтобы провели энергичную пропаганду среди солдат против добровольной сдачи в плен и в случае надобности прибегали без пощады к карательным мерам.
Генерал Петен, находя, что генерал Ферри очень плохо командовал своей 11-й дивизией (20-й корпус), потребовал от генерала Жоффра его удаления; это было сделано.
Приказ по войскам, приписываемый немцами генералу Базелеру, оказывается верным. Генерал действительно объявил в приказе, что, если войска будут продолжать отступать, они рискуют быть уничтоженными нашей собственной артиллерией, которая не изменит ради них своей цели и не пощадит их.
111-й полк, забыв свою честь, вступил в переговоры с немцами. Ведется следствие, так же как и по 258-му полку. Виновные будут преданы суду.
Немцы перебросили одну дивизию из Болгарии и выдвинули из тыла против Вердена и против англичан все свои резервные дивизии, за исключением трех.
Генерал Жоффр теперь уже не считает возможным, что немцы перейдут в наступление в другом месте. Поэтому он отправляет в Верден новую партию своих резервов, а именно 9-й корпус. Он полагает, что немцы будут продолжать свой натиск именно здесь.
Вечером уехал в Бурж с Тома, Пенлеве и восемнадцатью или двадцатью депутатами и сенаторами – Жераром из Арденн, Шарлем Дюмоном, Мильвуа и др.
Пятница, 14 апреля 1916 г.
Сегодня утром при испытании орудий в Бурже один молодой лейтенант желал предупредить несчастный случай, и у него оторвало руку выстрелом из окопного орудия. В местном госпитале ему сделали ампутацию. Я посетил его там и вручил ему орден Почетного легиона: лейтенант проявил большую храбрость.
Андре Лефевр демонстрировал нам стрельбу из 75-миллиметрового орудия изобретенными им удлиненными снарядами. Дальность выстрела – десять километров. Опыты в общем удачны.
Пушка системы Арше, которую очень отстаивает Мильвуа, стреляла неплохо.
Поль Клемансо, с которым я встретился на заводе, был очень любезен.
Суббота, 15 апреля 1916 г.
В половине восьмого приехали на Аустерлицкий вокзал, откуда я поехал прямо на Лионский вокзал провожать сербского принца-регента, уезжавшего в Рим, а затем на Корфу. Там уже были Бриан, префекты, Маржери и Уильям Мартен. Встречавший меня на Аустерлицком вокзале новый губернатор Парижа генерал Дюбайль по моему совету тоже поехал на Лионский вокзал. Приехал принц. Рукопожатия, обход почетного караула, несколько слов на прощание…
В совете министров адмирал Лаказ подчеркивает опасности морского транспорта теперь, когда греки, разрешив провоз сербов через Коринфский канал, предупредили немецкие подводные лодки. Все министры и я пытаемся открыть глаза Бриану на двуличие греческого короля. Но он устроил на днях встречу сербского принца-регента с принцем Георгом и принцессой Марией – они завтракали вместе – и думает, что все улажено. Впрочем, под давлением совета министров он обещает, что договорится с Англией относительно энергичных мер.
Посетил лазарет для раненых, устроенный канадским правительством на территории бегов в Сен-Клу. Много раненых под Верденом, часть их с ампутацией конечностей. У всех превосходное, бодрое настроение.
Воскресенье, 16 апреля 1916 г.
Был у меня приглашенный мною Шарль Эмбер. По его словам, он узнал о том, что говорилось в совете министров, «через одного министра из числа своих друзей». Тома этим и возмущался. Впрочем, кто бы ни был министр, информировавший Эмбера, был ли это Тома или Мальви, он, видимо, рассказал Эмберу главным образом о подозрениях Бриана относительно пайщиков Journal; не знаю, был ли Эмбер также конкретно осведомлен о возложенном на него обвинении в шпионаже. Возможно, что я сказал ему на этот счет больше, чем ему было известно. Мне показалось, что он был огорчен и несколько смущен моими словами; хочу думать, что это – смущение честного человека, которого оклеветали.
Рибо возвратился из Англии, где натолкнулся на сильное сопротивление в своих переговорах о финансовом соглашении. Ему не удалось добиться исполнения обещаний, данных ему несколько недель назад. Англичане согласились лишь открыть нам кредит в 60 миллионов, с тем чтобы эта сумма была возвращена через шесть или девять месяцев после заключения мира – точный срок еще не установлен. Рибо не удалось добиться ни более крупных кредитов, ни более отдаленного срока уплаты. Да и для того, что достигнуто, понадобилось выступать очень энергично.
