Во второй половине дня я посетил собрание общества драматических писателей на улице Геннер. Вспомнил старые времена, когда работал в суде, встретил старых и верных друзей.
Четверг, 4 мая 1916 г.
Поехал с генералом Роком на аэродром в Бурже. По дороге министр рассказывает мне, что у него был Клемансо и просил у него разрешения для поездки на фронт, Рок устроил ему это. Клемансо сообщил ему, со слов генерала, которого он не пожелал назвать, совершенно ребяческий план наступления. Это наступление должно произойти на севере от Вердена, там, где, по мнению генерала Петена, всякий захват территории у неприятеля не представляет никакой тактической выгоды и возможен лишь ценой больших жертв.
В Бурже комендант аэродрома Леклерк представил мне офицеров-летчиков, среди них двух депутатов, Англеса и Лебея. Сопровождаемые генералом Дюбайлем, мы осмотрели эскадрильи, затем присутствовали при опытах торпедирования воздушных мишеней. Торпеды находятся на обеих сторонах самолетов. Их бросают посредством электричества при приближении самолета к цели нападения, но дело весьма затрудняется тем, что пилот, прицелившись и пустив первые торпеды, должен быстро отвести самолет в сторону, чтобы самому не подпасть под действие торпед. Действительно, во время испытаний на наших глазах произошла тяжелая катастрофа, и, кроме того, лишь немногие торпеды попали в цель. В общем, опыты показали, что для достижения благоприятных результатов нам необходимы пилоты более квалифицированные и аэропланы более совершенной конструкции. Зато мы присутствовали при прекрасных полетах бомбовозов, выстроившихся в боевом порядке.
Когда мы возвращались, распространился слух о моем присутствии, и нас встречала большая толпа народа, особенно из рабочих кварталов. Генерал Рок был очень поражен оказанным нам приемом.
В конце дня был у меня Мильвуа и долго говорил мне о пушке Арше, которую требуют в окопы многие солдаты.
Пятница, 5 мая 1916 г.
Сенатор Делонкль и генерал Бонне просят меня послать своего представителя в воскресенье в Трокадеро на праздник, устраиваемый с благотворительной целью для одной организации помощи раненым.
Сенатор да Сен-Кантен, потерявший недавно мать, благодарит меня за соболезнование. Он сообщает мне, что в Кавальдосе общее настроение прекрасно.
Шекри Ганем требует, чтобы мы не уступали англичанам в вопросе о Палестине.
Фернан Давид и гравер Коппье показывают мне некоторые изменения в редакции и оформлении диплома в память о павших на войне.
Воскрешенный Брианом Le Courrier du Parlament умудрился сегодня соединить дифирамб Кайо с очень слабой статьей против Клемансо.
Прекрасная статья о Клемансо в Fantasio. Пьер Милль передает мне через нашего общего друга, что эта статья написана им.
Суббота, 6 мая 1916 г.
Совет министров. Бриан, как всегда рассеянный, возвращается к мысли об удалении Гильмена и о замене его Жоннаром. Он говорит, что еще раз обратится к Жоннару, а на место генерала имеет в виду Брюжера. Рибо и Думерг считают, что Брюжер слишком стар. Решение не было принято.
В Бухарест Бриан желает теперь послать Сент-Олера с генералом де Мондезиром.
Бриан получил от Берти ноту, в которой английское правительство в связи с закрытием нами порта в Суде вносит предложение возобновить перед Грецией обязательство эвакуировать после войны все занятые порты. По мнению Бриана, мы должны согласиться на это. Он, очевидно, не знает о двух телеграммах, в которых Гильмен высказывает серьезное возражение против этого. Я читал эти телеграммы. Совет министров решает указать Англии на желательность сослаться в ноте Греции на ноябрьские соглашения. Решено также затребовать от Гильмена уточнения его точки зрения, как он сам вызвался это сделать. Но Бриан, как видно, так равнодушен и даже чужд этой дискуссии, что не знаю, выполнит ли он это решение и если выполнит, то как.
Англия отправила в наше министерство иностранных дел ноту, в которой просит Францию отказаться вместе с ней от Лондонской декларации 1909 г. относительно условий морской войны. В ноте говорится, что, если Франция не присоединится к этому шагу, Англия предпримет его одна. Буржуа замечает по этому поводу, что, если Англия и Франция откажутся от определенной доктрины, не заменив ее другой, мы в один прекрасный день окажемся в затруднительном положении и не сможем ответить на запросы Америки.
Ответ Германии на американскую ноту очень коварен и может побудить Соединенные Штаты предъявить Англии и нам нежелательные возражения. Я поддерживаю замечания Буржуа и, кроме того, подчеркиваю, что не может быть речи об отказе от блокады или даже об ослаблении ее. Напротив, ее надо усилить, но было бы хорошо сформулировать доктрину, оправдывающую блокаду и устанавливающую, что при современной морской войне, то есть при подводных лодках и минах, действенная блокада в территориальных водах уже невозможна и поневоле должна быть заменена другим видом блокад. Адмирал Лаказ того же мнения. Постановлено, что министр без портфеля Кошен (которого совет министров раньше уполномочил ведать вопросами, касающимися блокады), Бриан и Лаказ при сотрудничестве трех юрисконсультов – Рено, Вайсса и Фромажо – сделают попытку сформулировать несколько общих положений, которые будут представлены на рассмотрение и одобрение Англии.
Я указываю, что Англия вряд ли проявит активное сотрудничество в выработке общей доктрины, так как всякое обобщение противно британскому духу.
Главная квартира требует, чтобы в виде предосторожности были вывезены из Реймса архивы, 80 миллионов бутылок шампанского в погребах, банковские счета, прядильные машины и ткацкие станки. Совет министров в принципе соглашается на эту эвакуацию. Дивизия немецкой гвардии переброшена из России к Реймсу, и у нас считают возможным наступление на этот город, находящийся в 1200 метрах от неприятеля.
Совет министров решает не заседать в ближайший вторник, а назначить на этот день заседание совета национальной обороны со следующей повесткой: контингенты, наступление на салоникском фронте, подготовка франко-английского наступления, вопрос о запасах снаряжения.
Мессими показывает мне свое письмо Бриану, в котором он одобряет идею обновить состав главной квартиры, но резко критикует состоявшиеся назначения. Он констатирует, что большинство назначенных офицеров никогда не командовали на фронте или же провели на фронте лишь несколько часов. Пополнять главную квартиру одними теоретиками является несколько парадоксальным.
В конце заседания Бриан, волнуясь и горячась, заявляет, что, если парламент, как он того ждет, потребует от него отказа от декрета о закрытии парламентской сессии на летние каникулы, он не согласится взять на себя такое обязательство. В прошлом году он не был против такого обещания, но, ввиду того что парламентские комиссии то и дело присваивают себе не принадлежащие им права и ввиду постоянных интриг врагов кабинета, он твердо решил не поступаться никакими прерогативами правительства. Он заявляет, что предпочтет уйти, нежели уступить.
Рибо и Самба удивлены и встревожены этим резким выступлением. Самба, улыбаясь, упрекает меня в том, что я «взвинтил Бриана». Но Бриан сам «взвинтил» себя без всякого моего участия, и я протестую против слов Самба, тоже улыбаясь. В том же тоне я прибавляю, что, если бы я желал декрета о закрытии сессии, у меня есть для этого средство: переменить кабинет. На это Рибо возражает, тоже улыбаясь, что это было бы с моей стороны личной политикой и могло бы создать конфликт между мной и парламентом.
