Шевале, французский посланник в Норвегии, полагает, что, если бы мы в начале войны предложили Норвегии выступить вместе с нами, она согласилась бы. Но для того чтобы она теперь согласилась выступить против Швеции, если Швеция перейдет на сторону Германии, ее пришлось бы вынудить к этому; скорее всего, она останется нейтральной.
У меня обедали полковник Руссе, Шаню и Лаведан с женами. Все с большой похвалой отзываются о моей речи в Нанси.
Пятница, 19 мая 1916 г.
Похороны сына Лубе в Сент-Клотильд. Г-жа Пуанкаре и я присутствовали на похоронах и все время держались подле семьи умершего (г-жа Лубе не была на похоронах). Лубе хотел пропустить нас впереди себя, я, конечно, отказался. Было очень мало сенаторов и депутатов. Присутствовали Девелль, Герен, Ратье, но не было ни Кайо, ни Клемансо, ни Мильерана, а также никого из нынешних министров. Приехал Делькассе, он еле подал мне руку. Признательность Лубе выказывают лишь немногие незначительные люди. Штат Елисейского дворца послал венок и явился на похороны в довольно большом количестве, но политические деятели были представлены очень слабо. Это грустно.
Тардье находит, что хорошо было бы, если бы я поговорил с Фошем, который, как уверяет Тардье, является противником всякого наступления в этом году. Тардье утверждает даже, что сами англичане не хотят перейти в наступление ранее будущего года. Я ответил ему несколько раздраженно, что он безапелляционно решает вопросы, разрешение которых я не имел бы смелости взять на себя. По мере возможности я указываю ему на точку зрения Жоффра, Кастельно и самого Петена, что наступление необходимо для освобождения Вердена.
Суббота, 20 мая 1916 г.
Бриан заявил сегодня в совете министров, что договорился с военной комиссией палаты относительно контроля на фронте. Этот контроль будет осуществляться в духе предыдущего соглашения, то есть при помощи миссий, а не через постоянных контролеров. Но Бриан думает, что ввиду английского прецедента нам не удастся избежать закрытого заседания палаты, и, если придется на это пойти, он предпочел бы сам предложить его. Длинная дискуссия: Фрейсине опасается, что, если состоится закрытое заседание, палата поставит вопрос о Вердене и выступит против высшего командования.
Самба замечает, что можно заранее установить повестку дня. Буржуа высказывается за изменение устава палаты. Бриан хотел бы выступить по вопросу о самом требовании закрытых заседаний, но этому мешает устав палаты, последний расходится в этом вопросе со статьей 6 конституции о взаимоотношениях государственных властей, по которой палата обязана выслушать министра, когда он этого требует.
Дюбо находит, что влияние Клемансо разложило часть членов сената. Этот человек, говорят он, всю свою жизнь сеял смуту.
Воскресенье, 21 мая 1916 г.
Вчера в четверть десятого вечера выехал из Парижа с Северного вокзала, в восемь часов утра приехал в Дюнкирхен. Меня встречал только полковник Женни, военный атташе при бельгийском короле. Мы отправились в автомобиле через Фурнэ в Коксид. Из Коксида, где меня ожидали генералы Эли д’Уассель и Рокероль, я поехал с ними через Ост-Дюнкирхен по новой дороге, проложенной нашими войсками через дюны. В Ост-Дюнкирхене мы пошли по длинному, узкому ходу, вырытому в земле вдоль морского берега до Ньюпор-ле-Бен. Этот ход сооружен из досок и имеет перекрытие, слева он открывается к морю на расстоянии выстрела, и открытая часть замаскирована полотнищами. Там, где начинаются дюны и в конечном пункте на пляже установлены проволочные заграждения, они тянутся вдоль упомянутого хода, который в случае надобности может быть превращен в траншею, если бы неприятель сделал попытку высадиться.
Мы идем под улицами и под плотиной Ньюпор-ле-Бен, проходим через подземелья, в которых живут наши солдаты. Наверху падают в большом количестве немецкие снаряды. Так мы дошли до реки Изер. На левом берегу мы на минутку выходим посмотреть солдат, охраняющих мост. Мы вышли из траншейного хода также на вокзале в Ньюпор-ле-Бен и в некоторых других местах, где солдаты живут в убежищах, вырытых в дюнах. Солдаты были радостно удивлены при виде нас. Снаряды свистели над нашими головами и падали позади нас.
На обратном пути мы посетили близ Ост-Дюнкирхена две батареи – 16– и 14-дюймовых орудий, устанавливаемые теперь нашими моряками. Эти батареи должны держать под обстрелом морской берег.
На короткое время я остановился в вилле, где живет генерал Рокероль. Жара и песок вынуждают меня привести себя несколько в порядок перед поездкой в Ла-Панн.
У устья Изера мы видим на правом берегу Большую Дюну, занятую немцами. Но и мы занимаем на этом берегу окопы, соприкасающиеся с рекой, там у нас два батальона. Я спросил генерала Эли д’Уасселя, нельзя ли сделать эту позицию менее опасной, прорыв тоннель под рекой. Генерал Рокероль поручил изучить этот проект и относится к нему сочувственно, но генерала Эли д’Уасселя, по-видимому, смущают трата времени и расходы.
В четверть первого мы приехали в Ла-Панн с генералами Эли д’Уасселем, Рокеролем, Дюпаржем и Пенелоном. Король и королева сначала приняли меня одного. Я ношу бельгийский военный крест, пожалованный мне королем, и держу в руках белый футляр с французским военным крестом. Прошу у королевы разрешения предложить ей этот знак отличия и выражаю ей от имени всей Франции восхищение ее мужеством и самоотверженностью, которые она выказывает под огнем неприятеля, ухаживая за бойцами и ранеными. Она очень тронута и горячо благодарит меня. Я прошу короля приколоть ей орден, он отвечает мне, чтобы я сделал это сам, и тогда она с большой грацией слегка приподнимает свой белый кружевной корсаж, чтобы облегчить мне эту деликатную операцию.
Мы разговариваем. Король становится все более грустным и молчаливым. Королева одна поддерживает разговор.
Завтрак в тесном кругу. Король вышучивает англичан, которые хотят затянуть войну и насаждают в Булони дубы в надежде укрываться в их тени.
После завтрака канонада. Сначала мы предполагали, что это стреляют английские корабли, которые находятся в поле нашего зрения, и что им отвечают немецкие батареи в Остенде. Но скоро мы убедились, что это зенитные орудия, которые пытаются попасть в немецкие аэропланы, находящиеся на большой высоте и летящие со стороны Дюнкирхена.
Потом я вручил в соседней вилле ордена и боевые кресты сестрам и офицерам.
Отправляемся в Вальпен. Там я вручаю кресты двум шуровьям австрийского эрцгерцога, служащим в бельгийской армии.
В палящий зной посещаем участок фронта южнее Ньюпор-Вилль, впереди Рамскапелле. Ньюпор-Вилль еще создает некоторую иллюзию своими сохранившимися в небольшом количестве красными крышами среди зелени, но город весь разрушен. Что касается Рамскапелле, то от него остался один лишь мусор.
Так как почва очень сыра, окопы и траншейные переходы обложены мешками с песком, выступающими наружу. Неприятельские орудия могли бы разрушить их в несколько минут. Но немцы главным образом обстреливают Ньюпор-Вилль и Рамскапелле, а площадь перед окопами бельгийцы затопили.
