Четверг, 15 июня 1916 г.
Этой ночью часы были передвинуты на шестьдесят минут. Эта маленькая революция произошла самым простым образом. Даже Пенлеве сегодня впервые явился на заседание совета министров аккуратно в назначенный час, и все соседи Елисейского дворца без видимых усилий подняли сегодня утром свои шторы на час раньше, чем вчера.
В совете министров еще раз ставится вопрос о командовании в Салониках. Король Петр хочет быть назначенным для проформы генералиссимусом, и Веснич вручил об этом ноту Бриану. Но совет министров, не знаю почему, находит невозможным подчинить Саррайля, даже номинально, союзному монарху. Бриан поспешил присоединиться к этому мнению и заявляет, что дело уладится.
Брак, депутат-социалист от города Парижа, умный человек и патриот, сообщает мне о жалобах солдат на то, что при моей последней поездке на Сомму им запрещено было выходить из своих помещений. Я отвечаю ему, что не знал об этом распоряжении и проверю этот факт, который считаю недопустимым.
В совете министров снова обсуждается греческий вопрос. Бриан, по-видимому, желает использовать колебания англичан и заявляет, что нельзя в этом вопросе действовать, минуя Великобританию. Я прошу адмирала Дакара информировать правительство о телеграммах морского атташе и замечаю, что, если бы состоялось закрытое заседание палаты, правительству пришлось бы доказать, что оно вело жесткую политику, и это было бы ему нелегко. Антонин Дюбо сказал мне, что таково было общее мнение и в сенате.
Пятница, 16 июня 1916 г.
Отправляюсь с г-жой Пуанкаре в музей Галльера на выставку изделий инвалидов: игрушек, хрусталя, золотых и серебряных изделий, мебели. Выставка организована под патронажем муниципального совета Парижа. Ремесленные школы инвалидов в Париже, в Лионе и в Тулузе послали много экспонатов. Принял Альфонса Косту, португальского министра финансов, и Суареса, португальского министра иностранных дел, которые дали мне понять, что в ближайшее время Португалия примет активное участие в войне.
Я принял также сербского министра юстиции Маниковича, который горячо благодарил меня за все то, что Франция делает в данный момент для его страны. Но он несколько встревожен относительно намерений России.
Редактор Matin Эдеман убит под Верденом. Перед своим отъездом в качестве офицера-знаменосца он нанес мне визит. Голландец по происхождению, он натуризовался во Франции и хотел теперь выразить свою признательность стране, ставшей его второй родиной. Я знал его с 1912 г. по набережной Д’Орсе. Он вел отдел иностранной политики в Matin. Серьезный и сдержанный, он был изумительно осведомлен. Он говорил с иностранным акцентом. По-французски он писал негладко, но у него был большой опыт и сильный ум.
Король Испании имел длительную беседу с полковником Биллионом, нашим военным атташе, который прислал о ней отчет.
Институт изучения Каталонии организовал в Барселоне доклады на французском языке. Альфонс XIII забыл, что является патроном предприятия и что испанский министр народного просвещения поставил последнее под покровительство короля. Король жалуется, что мой брат Люсьен, посланный в Барселону Парижским университетом, был встречен приветствиями каталонцев, которых его величество, справедливо или нет, называет сепаратистами. Альфонс XIII особенно выдвигает две жалобы: во-первых, президиум института послал королю телеграмму с изъявлением чувств преданности и уважения, но к своим подписям прибавил подписи моего брата без его ведома и депутата от Восточных Пиренеев Эмануила Брусса. Король в своем раздражении даже выразился, что почувствовал соблазн ответить по-немецки. Вторая жалоба: французское правительство вручило академические знаки отличия членам Института, страстным каталонцам и, по мнению короля, германофилам. По наведенным справкам, эти отличия были вручены согласно списку, составленному нашим генеральным консулом в Барселоне.
Первое закрытое заседание парламента. Бриан, которого я спросил о новостях, заявляет, что он вполне удовлетворен.
Выступали Марген, Беназе и Мажино. Они развивали различные стратегические соображения, зачитывали письма Гальени к Жоффру и докладные записки высшего командования. Бриан ответил безапелляционным тоном, что Гальени неоднократно заявлял совету министров: «Если Жоффр будет сменен, я тоже уйду». Никто из ораторов не имел ни малейшего успеха.
Суббота, 17 июня 1916 г.
Бриан полагает, что закрытое заседание сможет закончить свою работу сегодня днем.
Он докладывает совету министров о разговоре, который он имел только что с Лаговари. Последний дал понять, что, если Румыния вступит в войну, она, возможно, объявит войну только Австрии, так как должна считаться с настроением своего короля. Бриан ответил: «Позвольте мне говорить с вами частным образом. Если вы вступите в войну только для того, чтобы захватить территории, на которые, увы, заявляют притязания, то Англия и Россия, несомненно, не захотят за столь малое содействие признать за вами право на все выгоды конвенции. Англия и Россия находят, что вы слишком заставляете себя просить, особенно Россия, которая всегда считала ваши требования чрезмерными».
Зять Саррайля, капитан Буэ, категорически заявил Самба, что Саррайль никогда не писал принцу Александру того непочтительного письма, которое Бриан якобы видел собственными глазами.
Клемантель и Метен представили мне бельгийских, английских, русских, японских и сербских делегатов на экономической конференции. Я приветствовал их и пожелал им успеха.
Конференция не пришла к соглашению относительно того (пятилетнего) срока, в течение которого по первоначальному плану союзные державы не должны без предварительного соглашения между собой предоставлять Германии права наиболее привилегированной нации.
Клемансо, который настойчиво требовал закрытого заседания, теперь боится, что сделал неправильный шаг, и добивается, чтобы палата, по крайней мере, отступила перед ответственностью вотума доверия.
Воскресенье, 18 июня 1916 г.
Клемансо, считая, по-видимому, что отныне министерский кризис стал маловероятным, обрушивается теперь на меня. Вопреки мнению Шарля Морра и его писаниям нельзя отказать Клемансо ни в уме, ни в силе воли, ни в патриотизме, но он обладает неукротимой гордостью, и, когда не удовлетворена его жажда власти, все его прекрасные качества исчезают.
Понедельник, 19 июня 1916 г.
Самба очень живо рассказывает мне о закрытых заседаниях парламента. Рок был в субботу несколько тягуч и многословен, но вчера, в воскресенье, закончил свою речь с гораздо большей плавностью и ясностью. Он вышел из рамок своего досье и постепенно овладел общим вниманием. Но после него ряд ораторов увязли в бесконечных сплетнях.
Тогда по согласованию с Брианом выступил Альбер Тома и добился того, что прения снова перешли к основным вопросам. Вся палата устроила Тома овацию. Я советую правительству сделать все возможное, чтобы закончить дискуссию вотумом доверия к победе союзников, отбросив всякие второстепенные соображения и всякий повод для политических разногласий. Бриан отвечает мне, что надеется добиться почти единогласного вотума и восстановить единство палаты.
