Валюта нейтральных стран, которую Рибо просил у населения взаймы для передачи в качестве обеспечения Америке, дала в общем 200 миллионов. Совет министров принимает постановление перевезти ее на нескольких крейсерах, чтобы распределить между ними риск торпедирования.
Мой маститый предшественник Эмиль Лубе уезжает в свою излюбленную Бегюд и был у меня вчера с прощальным визитом. Сегодня я отдал ему визит. Его старший брат при смерти, его зять тяжело болен. Лубе удручен горем и сильно постарел. Он трогательно рассказывает мне о своей молодости, о своей семье и родине.
Блюменталь объясняет мне, почему он не присоединился к предполагавшейся манифестации в честь Прейсса; он боялся, что она может навлечь на Эльзас немецкие репрессии. Он говорит мне, что Эльзасская либеральная партия надеется, что после возвращения Франции этой провинции для нее не будет установлено особого режима и отдельные лица не пострадают. Но он не считает нужным откладывать введение в действие школьных законов. К несчастью, он уверен, что в возвращенном Эльзасе не будет полного единства.
Воскресенье, 2 июля 1916 г.
Приостановлен выход газет Bonnet Rouge, в которой сотрудничает социалист Бризон, и L’Heure.
Известия об английском наступлении не очень утешительны. Советник французского посольства в Лондоне де Флерио считает, что из-за ирландского вопроса неизбежно произойдут перемены в составе британского кабинета. Найдутся другие министры, готовые войти в кабинет национальной обороны, во всяком случае, эти перемены не будут иметь никакого влияния на ведение войны. Несмотря на происки некоторых пацифистов, Англия, говорит он, доведет войну до конца.
Понедельник, 3 июля 1916 г.
Верло, депутат от департамента Вогез, просит меня отправиться при случае в Сен-Диэ, чтобы укрепить дух пострадавших на войне. Я обещаю ему сделать возможное.
Я получил список вопросов, составленный демократической левой сената для закрытого заседания. Этот список не исключает и других вопросов, но в него, конечно, включены все вопросы, которые уже обсуждались в палате.
Вторник, 4 июля 1916 г.
У меня была г-жа Альфред Мейер, вдова эльзасца из Мюльгаузена, расстрелянного немцами. Это очень достойная и умная женщина. Я принял ее с душевным волнением.
На основании многочисленных сведений наш посланник в Гааге Аллизе считает, что в Германии усиливается недостаток продуктов; недостаток мяса становится с каждым днем все ощутимее.
На закрытом заседании сената сенаторы, кажется, вели себя очень спокойно. Генерал Рок выступал удачно.
Среда, 5 июля 1916 г.
Из Вердена нет известий. Что-то происходит там?
В получаемой мною корреспонденции растет число писем, содержащих оскорбления и угрозы смерти.
Пенелон говорит, что Кастельно желал бы быстро использовать наши успехи на юге от Соммы и бросить наши войска в тыл немцев. Жоффр, видно, остается верен своему плану, предусматривающему движение на Камбре, но, так как англичане не добились своей цели, осуществление этого плана стало гораздо труднее.
Сент-Олер посетил меня перед своим отъездом в Бухарест. Он рассказывает, что беседовал сегодня с Лаговари. Последний сказал ему, что получил телеграмму от Братиану, в которой говорится, что Румыния выступит через пять или шесть недель, если за это время начнет прибывать снаряжение.
Русский министр финансов Барк жалуется мне на препятствия, которые ему чинит Рибо, не желающий дать России лишние 25 миллионов для оплаты русских купонов во Франции. Я отвечаю Барку, что мотивы Рибо вполне правильны и что исполнить его, Барка, желание – значит взять на себя русский долг. Это противно всякой справедливости, а также нашим материальным возможностям. Рибо хотел бы, чтобы Россия, по крайней мере, послала нам на ту же сумму товаров. Барк находит недостойным, что у России требуют, таким образом, своего рода залога. Я всячески стараюсь убедить его в правоте Рибо, но он меня не слушает и продолжает развивать свою мысль. Это коренастый, невысокий человек, веселый и хитрый, носится с собой и Россией.
Альбер Сарро принес мне свою брошюру. Его брат Морис приехал в сенат на закрытое заседание и весьма доволен тем, как оно проходит.
Самба приехал из Люксембургского дворца и рассказывает, что Року была устроена настоящая овация. Тома тоже добился большого успеха. Завтра должен выступить Шарль Эмбер. Самба заявляет мне, что считает Бриана лучшим министром иностранных дел из всех бывших у нас: он терпелив, гибок, очень тактичен. Самба не отрицает, впрочем, недостатков Бриана и даже пространно останавливается на них: расплывчатость, многоречивость, очень часто незнакомство с документами и с конкретными фактами. Самба изящно переплетает обвинительный акт с панегириком. Он сам очень умен, полон остроумия, тонок, как амбра.
После Рока, Тьера и Тома выступал в сенате Пенлеве. Ему пришлось давать объяснения относительно осуществленных со времени войны изобретений. Ему горячо аплодировали.
Депутат от департамента Устье-Роны Буж внес запрос по поводу пропаганды, проводимой учителями-пацифистами в Марселе. Бриан и Мальви находят этот запрос весьма досадным: они боятся, что он может вызвать прискорбные инциденты и что огласка его чревата опасностями.
Четверг, 6 июля 1916 г.
Рибо докладывает в совете министров о своих переговорах со своим русским коллегой Барком, которого он открыто называет барышником. Однако из уважения к России Рибо готов пойти на некоторые уступки Барку. Во время заседания он составил набросок протокола и дал мне прочитать его после заседания. В нем предусматривается с нашей стороны обязательство продолжать давать кредиты России до окончания войны.
Рибо говорит, что при ближайшем рассмотрении оказалось невозможным перевезти валюту и ценные бумаги нейтральных стран в Америку на крейсерах. Они будут переведены на пароходах Трансатлантической компании, таким образом, риск будет разделен.
Мальви говорит, что у него больше нет никаких средств воздействия на Bonnet Rouge; позиция газеты становится все более подозрительной, Мальви очень сурово отзывается о ней.
Эрбильон сообщает мне, что наша артиллерия продвинулась к германскому фронту и концентрирует свой огонь к югу от Беллуа-ан-Сантер. Мы хотим расширить и укрепить наши позиции к югу от реки Соммы и подготовить наши атаки на севере. Немцы перебрасывают несколько дивизий.
Appel и комитет распределения фондов, полученных от сборов в День сирот, уведомляют меня, что они оказывают помощь 40 тысячам детей и что все их средства будут исчерпаны в октябре. Они хотели бы, чтобы на Троицу был устроен новый день помощи сиротам.
Морис Барес говорил со мной о г-же Бриан, находящейся в очень стесненном положении. Я обещаю принять участие в ее судьбе.
На закрытом заседании Шарль Эмбер произнес длинную и очень резкую речь против правительства и главной квартиры.
Неожиданный визит. Один из моих друзей, школьный товарищ по лицею Людовика Великого, очень порядочный человек, которого, однако, иногда вводят в заблуждение порывы его сердца и вкусы артиста и поэта, представил мне Боло-пашу. Это авантюрист, которого считают подставным лицом хедива, а через хедива и немцев. Еще молодой, обладающий даром слова, с непринужденными манерами, Боло тем не менее производит на меня впечатление иностранца, живущего на широкую ногу при неизвестном источнике доходов, даже более того – он произвел на меня впечатление авантюриста. Он сказал мне, что купил и оставляет за собой большую часть акций}оигпа1, с тем чтобы помочь Шарлю Эмберу избавиться от финансистов, возбуждавших подозрения. Он, между прочим, убежден в том, что Шарль Эмбер считал Дезуша тайным германским шпионом. Боло уверяет, что бывший хедив – друг Антанты. «Я его хорошо знаю, – говорит он. – Он сам вызвался доверить мне своих двух детей в залог своих чувств ко мне».
