Мы отправляемся затем в Верден и осматриваем казематы крепости. Я нашел здесь 49-й стрелковый батальон; я уже видел его под Реймсом, где он проявил большую храбрость. Подступы к цитадели и наружные строения ее все время обстреливаются неприятелем, но во время нашего пребывания все было спокойно.
Объезжаем в автомобиле улицы города, которые постарались несколько очистить от обломков. Я не вижу ни одного неповрежденного дома. Всюду развалины. Поднимаемся к собору и останавливаемся поблизости от лагеря Святой Маргариты, где находится штаб генерала д’Энфревиля. Затем отправляемся в Диэ к генералу Полиньеру, в Ансемон – к генералу Боре и, наконец, на стоянки сенегальцев; к последним мы поехали по каналу на сторожевых барках. Маас поднялся очень высоко, и вся долина затоплена.
Обедаем в поезде между Суйи и Неттанкуром. Генерал Петен, приехавший к нам в Суйи, по-прежнему несколько фрондирует, но, видимо, вполне спокоен насчет Вердена.
У Нивелля и Петена создалось впечатление, что немцы еще не убрали с фронта ни одного орудия, но уменьшили стрельбу, упорно атакуют нас только в районе Флери.
Понедельник, 17 июля 1916 г.
Ночью мы прибыли из Неттанкура в Шантильи. Там мы оставили Кастельно, а Жоффр поехал с нами. «Передаю вас главнокомандующему, как заказную посылку», – сказал шутя Кастельно. Последний жалуется на 3-е бюро главной квартиры, но говорит, что образумил офицеров-«младотурок».
Из Шантильи мы в автомобиле отправились в Дюри, где находится штаб генерала Фоша, но последний поехал завтракать с нами в Виллер-Бретонне, мы разминулись, отчего произошла некоторая потеря времени.
Плохая погода сделала невозможными полеты аэропланов на Сомме и даже подъем привязанных шаров; отпала поэтому возможность воздушной регулировки стрельбы нашей артиллерии. Однако Фош не теряет уверенности. Английская армия, говорит он, сражается очень хорошо. От начатых операций можно ждать прекрасных результатов. Генерал дает нам объяснения относительно атаки в направлении Северного департамента, подготовленной на правом крыле англичан.
Завтракаем с Фошем в поезде между Амьеном и Виллер-Бретонне. В четверть первого покидаем эту станцию и отправляемся на автомобиле в Мерикур-сюр-Сомм, где находится генерал Файоль, командующий 6-й армией.
Он тоже проклинает непогоду и тучи, но тоже уверен и решителен.
Среда, 19 июля 1916 г.
Ллойд Джордж сказал в Лондоне Рибо и Тома, что война не закончится раньше осени 1917 г. Он даже считает, что она может продлиться до 1918 г.
Сотрудник Journal Лоз, отстраненный Шарлем Эмбером от должности главного редактора, передает мне о нем интересные анекдоты. В день похорон Гальени Эмбер сказал Лозу со снисходительным самодовольством: «Я не приму участия в процессии. Меня стесняют крики на улицах: „Да здравствует Шарль Эмбер!“ Лучше я не поеду».
Суббота, 22 июля 1916 г.
Меня посетил русский адмирал Дидерихс, командующий бригадой, которая высаживается теперь в Бресте и из Марселя отправится морем в Салоники. Он завтра едет с первым поездом. Это приземистый, сухой человек, очень решительного вида. Он говорит, что его солдаты горят желанием вступить в бой с болгарами, которых они считают изменниками.
Воскресенье, 23 июля 1916 г.
Согласно расшифрованным нами телеграммам, между Германией и испанским правительством ведутся оживленные переговоры по вопросу о подводных лодках. Германия предлагает Испании, что будет защищать ее берега, если Англия попытается оказать на нее давление. В Бухаресте Братиану все еще прибегает к уверткам относительно времени вступления Румынии в войну и требует гарантий, что военные действия будут продолжаться до тех пор, пока Румынии будет обеспечено осуществление ее национальных устремлений. Нам никто не давал никаких гарантий, и, в конце концов, при такой системе окажется, что мы сражаемся ради других.
Понедельник, 24 июля 1916 г.
Адмирал де Гейдон, вернувшийся с Корфу, сообщает мне о прекрасном впечатлении, произведенном на него реорганизованной сербской армией.
Вторник, 25 июля 1916 г.
В совете министров Бриан зачитывает записку Жюля Камбона, который принял норвежского посланника барона Веделя. Последний сообщил Камбону, что принц Гогенлоэ, несомненно располагая соответственными полномочиями, зондировал его по вопросу о мире и дал при этом заверение, что Германия согласится на менее тягостные условия для Антанты, чем предполагают. Пусть так! Германия, по-видимому, все еще уверена в своей победе. Увидим! Жюль Камбон осторожно ответил, что он не вправе выслушивать такое предложение.
Гэд, всегда очень любезный, приходит поговорить со мной о проекте автоматического разбрасывания газет и прокламаций в Германии и в оккупированных областях.
Среда, 26 июля 1916 г.
У меня был Жюль Камбон. Его тревожат события в России, обязательства, которых требует Румыния, и опасность, которую представит для Франции раздробление Австрии, если после победы над Австрией Россия не будет продолжать энергично вести войну с Германией и если немецкие провинции Австро-Венгрии попадут затем под влияние Германии.
Камбон сообщил свои опасения Извольскому, но тот очень подавлен и встревожен своей собственной судьбой.
Посол Соединенных Штатов Шарп и декан литературного факультета Альфред Круазе сообщили мне о благородном почине американских детей в деле помощи французским сиротам.
Депутат Жозеф Дене, мобилизованный в чине капитана в Салоники, говорит мне, что в Греции с нами хитрят не только король, но и правительство и административные органы. Судя по телеграмме, которую принц Андрей послал в Афины после своих переговоров с Брианом, последний в своем ответе проявил по отношению к Константину и королевской семье скорее слабость, чем изворотливость.
Четверг, 27 июля 1916 г.
Перед заседанием совета министров говорили о русских делах с Брианом, который получил новую очень тревожную телеграмму от Палеолога. Бриан того мнения, что я должен еще раз телеграфировать царю и стимулировать его вести войну до конца. Я это сделаю, но царь и сам убежден в этой необходимости. В отличие от всех окружающих его лиц, увы, он потерял всякий авторитет, и нет никого, кто пользовался бы этим авторитетом и к кому мы могли бы обратиться.
Это не мешает Бриану представлять себе Вену, занятую нами через Салоники и без помощи России. Никогда фантазия этого «реалиста» не была столь плодовитой.
Наш посол в Мадриде Жофре докладывает мне, что при консервативном кабинете Дате и Лема всегда повторяли ему: «Мы нейтральны, но все наши симпатии на стороне союзников». С тех пор как либералы пришли к власти, уже не говорили о нейтралитете, но и не проявляли к нам никаких симпатий. За последние несколько дней произошла перемена. Романос сказал Жофре: «Нельзя ли было бы нам возобновить и расширить заключенную в Карфагене Средиземноморскую конвенцию?» Жофре приходит к следующему выводу: «Я считаю, что мы должны пригласить их. Я приписываю это улучшение в отношении Испании к нам тем сведениям, которыми Испания, несомненно, располагает о положении в Австрии и Германии».
