Вернулись назад через Даннмари и остановились на том месте, где я несколько недель назад принимал парад. Военный комендант говорит мне, что население относится к нам с большим доверием и симпатией, чем прежде. Действительно, явились мэр с трехцветным шарфом, помощник мэра и священник. Видные граждане стоят у крыльца своих домов. Девочки в национальных костюмах преподносят мне цветы. Дома разукрашены флагами, однако среди трехцветных флагов еще попадаются эльзасские флаги.
Затем мы поднялись по зеленеющей долине Лар и проехали мимо небольших коммун: Сент-Лижер, Альтенах, Сент-Ульрих и Мертцен. Жители спокойно занимаются своими делами в районе расположения наших солдат 105-й территориальной дивизии. Мы свернули в сторону до Фюллерн и дальше, в красивый лес на востоке. Этот лес укреплен нами, деревья его меньше пострадали от снарядов, чем от топора наших солдат. В настоящий момент на этом участке фронта почти не происходит стрельбы, за весь день я не слыхал ни одного выстрела.
Проехали еще несколько изящных эльзасских деревушек, в которых наши войска братаются с жителями: Стрют, Гиндлинген, Фризен, Нидерсепт, или Сеппуа-ле-Ба, Оберсепт, или Сеппуа-ле-Го. Школьники стоят в ряд у дороги, я иду к ним, девочки декламируют мне приветствия, подносят мне букеты, я раздаю им брошки и пирожные. Полковник полка, расквартированного в Гиндлингене, называет себя. Это – Геннок, мой старый школьный товарищ по лицею в Бар-ле-Дюке. Он родом из Лотарингии и любит Эльзас. Однако он с грустью говорит мне, что по мере приближения к швейцарской границе многие жители утратили чувство французской национальности, и Германии в конце концов удалось перекроить по-своему душу бедных эльзасцев.
Возвращались через Пфеффергаузен. Сделали привал в Решези, где страсбургский патриот доктор Бюхер и мой старый добрый друг Андре Галлей заведуют разведкой. Лейтенант Галлей со своим взводом отдает мне честь. Я крепко пожал ему руку. Около него стоит молодая черноглазая девушка, лицо ее выражает удивление, поза скромна и почтительна. На белом корсаже – военный крест с венчиком. Это почтовая чиновница Люси Морель, совершившая с изумительной скромностью акты героизма. Она родом из Кер-ла-Птит, деревни, соседней с Сампиньи и тоже на три четверти разрушенной. Я вручаю ей небольшой подарок, и она благодарит меня с наивной грацией.
Вторник, 14 сентября 1915 г.
Мильеран докладывает в совете министров о своем свидании с Китченером, с которым он встретился в Кале. На этом свидании было решено, что четыре французские дивизии будут готовы к посадке на корабли 10 октября. Но английский министр не желает, чтобы сэр Джон Гамильтон перешел под начало генерала Саррайля. К тому же он не думает, что новые войска, будучи отправлены 10 октября, смогут быть брошены в бой раньше 15 ноября. Совет министров подтверждает свое решение потребовать от Саррайля углубленной разработки различных возможных проектов с точным указанием необходимых контингентов. Мильеран предложил генералу взять на себя ответственность и самому решить, может ли он провести эту работу во Франции и не считает ли он более надежным сначала устроить совещание на месте с Гамильтоном и Байу.
Совет министров обсуждает вопрос о назначении товарища министра по авиации. Мильеран предложил Фландена, молодого депутата от департамента Ионны, Вивиани предпочитает Рене Бенара. Кабинет назначил последнего.
По предложению Делькассе мы присуждаем военную медаль генералу Лиоте в награду за его большие заслуги в Марокко.
Сент-Менегульд подвергся жестокой бомбардировке из дальнобойных орудий. Пятнадцать убитых. Помощник мэра ранен. Произошли пожары. Здание субпрефектуры пострадало. Эвакуационный госпиталь разрушен.
Положение в Болгарии ухудшается для нас и союзников (София, № 456). Султану представлено на подпись турецкоболгарское железнодорожное соглашение. Вероятно, Германия получила в порядке политических компенсаций свободный проход к Константинополю. Общественное мнение в Болгарии крайне беспокойно. Герцог Вандомский, к несчастью, болен желтухой и не может отправиться в Болгарию к Фердинанду. Правительство Радославова не скрывает, что в случае австро-немецкого нападения на сербско-болгарской границе оно скрестит руки и пропустит нападающих (София, № 450).
Как видно, немцы уже проникли в некоторые секреты нашего командования. Бо телеграфирует из Берна: «Военное сообщение. Передают слух, что англо-французские войска перейдут в наступление 15 сентября. Через Кёльн прошло много поездов с тяжелой артиллерией, следующих из России и большей частью направляющихся в район Арраса» (Берн, № 1080). 7 сентября Leipziger Neueste Nach-ricnten перепечатали из «Нового времени» сообщение о предстоящем большом наступлении Жоффра. Несомненно, немцы заметили пристрелку нашей артиллерии, а с высот Моронвилье они могли заметить, как у нас роются параллельные окопы на предмет атаки (paralleles de depart).
Среда, 15 сентября 1915 г.
Судя по телеграммам Октава Гомберга и Малле из Нью-Йорка, немцы начали в Соединенных Штатах кампанию против займа союзников. Чтобы закрыть для нас американский рынок, не останавливаются ни перед каким маневром (Нью-Йорк, № 1463).
Представители союзных держав в Софии обратились к болгарскому правительству со следующим коммюнике, в котором Антанта несколько пересолила по части откровенности (София, № 460): «Четыре державы согласны гарантировать Болгарии уступку Сербией немедленно по окончании войны полосы Македонии, которая в болгаро-сербском трактате 1912 г. была включена в так называемую неоспариваемую зону. Однако эта гарантия зависит от декларации Болгарии, что последняя готова заключить с союзными державами военное соглашение относительно своего выступления против Турции в ближайшее время. Если подобная декларация не будет получена в непродолжительное время, предложение, заключающееся в настоящей ноте, будет, по общему согласию, считаться несостоявшимся». За отсутствием окончательного соглашения с Сербией проект оккупации левого берега Вардара не мог быть теперь предметом официального обязательства. Радославов осторожно ответил союзным державам, что передаст вопрос на рассмотрение короля (София, № 462).
Четверг, 16 сентября 1915 г.
Имел продолжительный разговор с морским министром Оганьером. Он все более опасается окончательного провала дарданелльской экспедиции.
Пятница, 17 сентября 1915 г.
В сопровождении военного министра и генерала Гальени отправляюсь на эспланаду инвалидов, где вручаю знамена 230-му и 337-му полкам территориальных войск и раздаю знаки ордена Почетного легиона и военные медали изувеченным и слепым солдатам. Толпа, прорвавшись через кордон, окружила храбрецов, обнимает и целует их. Те несколько слов, которые я обязан сказать, теряются в общем шуме и энтузиазме.
Палеолог телеграфирует (№ 1126): «Секретно. Меня уверяют, что правительство решило отсрочить заседания Думы до 15 ноября. При возбужденном состоянии общественного мнения этот шаг может привести к опасным последствиям». Итак, царское правительство снова повторяет свои ошибки?
Поль Камбон пытается рассеять иллюзии, все еще питаемые Делькассе относительно Болгарии. «Мы не можем надеяться на поддержку Болгарии, – телеграфирует он (№ 2074), – и не должны более добиваться ее… Следовательно, надо искать помощи в Бухаресте, Нише и Афинах и поддержать усилия Венизелоса против Болгарии. По самому ходу вещей это будет известной гарантией против австро-немецких предприятий в направлении Константинополя». Однако осторожный Венизелос еще не принял решения в отношении Болгарии, а мнение Баррера несколько расходится с мнением (№ 727) Поля Камбона: «Венизелос высказывается в том смысле, что союзные державы не должны щадить усилий, чтобы привлечь Болгарию на свою сторону, даже если шансы на успех представляются минимальными и необходимы другие жертвы для достижения этой цели. Таким образом, Венизелос снова демонстрирует доказательство своей политической проницательности и верности своего суждения. Я нахожу достойным внимания его предложение заключить оборонительный союз между Румынией, Грецией и Сербией на случай нападения со стороны Болгарии. Считаю, что нам надо поспешить заручиться согласием Братиану».
