Наши войска успешно сражаются в Камеруне. Я послал им свои поздравления.
Среда, 22 сентября 1915 г.
Венизелос вчера пригласил к себе Гильмена с его русским и английским коллегами (Афины, № 440 и 441). Он сказал им, что, по известиям, полученным из Софии, болгарское правительство объявило мобилизацию и что четыре дивизии, приблизительно 150 тысяч человек, а также кавалерия отправлены на сербскую границу, чтобы прикрывать концентрацию войск. Венизелос находит положение весьма серьезным и счел нужным немедленно посоветоваться с королем и начальником генерального штаба. Они высказались в том смысле, что Сербия, которой угрожает нападение немцев, не в состоянии выставить против Болгарии 150 тысяч солдат, как это предусматривается в сербско-греческом договоре, и что поэтому Греция оказывается свободной от своих обязательств. Кроме того, король, генерал Дусманис и Венизелос были согласны, что Греция, располагая армией всего в 150 тысяч человек, не может вступить в борьбу без союзной помощи в таком же размере. Поэтому греческий премьер желает знать, могут ли союзники предоставить ему эти контингенты? Притом он поясняет, что имеет в виду европейские войска, а не колониальные. В случае если Румыния решит примкнуть к Греции, необходимость в этих войсках отпадает, но Венизелос считает неудобным вести переговоры с Румынией, он ожидает, что о намерениях Румынии его проинформируют союзники, а тем временем требует от Антанты немедленного ответа относительно возможности военной поддержки. По мнению Гильмена (№ 442), если мы упустим этот случай, когда Греция, возможно, пошла бы против Болгарии, ставшей союзницей Германии, то мы должны на все время войны отказаться от ее помощи. Венизелос конфиденциально объявил посланникам союзных держав, что, если ему будет обещана требуемая им помощь и если король Константин откажется отдать приказ о мобилизации, он, Венизелос, подаст в отставку. Я написал Делькассе и просил его прийти ко мне поговорить об этих депешах, так как знаю, как мало склонен он к каким-либо операциям на востоке. Впрочем, может быть, у нас окажется больше времени для ответа, чем те сорок восемь часов, которые дал нам встревоженный Венизелос. Действительно, только что получена из Софии телеграмма де Панафье, что по не известной ему причине болгарская мобилизация отложена на несколько дней и положение не столь опасно, как вчера.
Делькассе говорит мне, что видел письмо Фердинанда к одному из его друзей: оно полно обвинений против Франции. Король упрекает нас в том, что в 1913 г. мы отдали Каваллу грекам. Он утверждает также, что в январе 1914 г. мы чинили препятствия заключению Болгарией займа на нашем рынке. Я сообщил об этом Думергу, и он объяснил мне, в чем дело. В январе 1914 г., когда он был председателем совета министров, он не мог дать немедленно согласие на допущение болгарского займа ввиду поправки Лефевра, приостановившей действие положения об иностранных займах, и ввиду того, что предшественник Думерга Стефан Пишон формально обещал приоритет котированию греческого и турецкого займов. В апреле Думерг настаивал перед банками, чтобы они приняли болгарский заем, но они ответили отказом. В сущности, Фердинанд ищет лишь предлогов, чтобы оправдать свою враждебность.
Председатель военной комиссии сената Будано сообщил мне, что в пятницу на заседании этой комиссии Шарль Эмбер преподнес новую утку. Он утверждал, что Дени Кошен недавно вручил мне записку, в которой доказывалась возможность сокращения производства взрывчатых материалов, и что я поддерживал эту идею перед военным министром и министром финансов. Не знаю, откуда «толстяк Шарль» взял эту чепуху. Я написал ему, что всегда настаивал перед министрами только на усилении производства.
Немцы отпустили в Париж жителя Лилля Герена для хлопот о снабжении своих сограждан. Он говорит, что зимой жителям оккупированных провинций придется очень туго, но они не дрогнут и останутся твердыми. Он уезжает в Берлин и пробудет там несколько дней, а оттуда направится в Лилль. Я советую ему быть крайне осторожным в своих беседах с немцами и не вступать в разговоры о мире. Если Германия желает вести переговоры о мире, она объявит об этом официально. Тем временем не следует давать ей возможности пытаться деморализовать и разделить союзников заявлениями, не носящими официального характера. Герен обещал мне соблюдать осторожность.
Во второй половине дня отправился с генералом Дюпаржем и полковником де Рие в военный госпиталь, устроенный в колониальном парке в Ножанна-Марне. Роздал раненым военные медали и кресты. В госпитале 336 раненых – французы и мусульмане. Проезжал на пути туда и обратно через Венсенский лес. День выдался прекрасный, солнечный. Женщины сидели на траве, у ног их играли дети. Можно было подумать, что нет никакой войны. Однако нигде не видно мужчин, а если они есть, то это все старики. Другие – там, на фронте, и каждую минуту смерть уносит свои жертвы.
В семь часов вечера Делькассе еще не телеграфировал свой ответ в Афины. С того времени, как его сын ранен и взят в плен, он мрачен и находится в несколько подавленном состоянии духа. Не без труда я уговорил его телеграфировать, что, если Болгария откроет военные действия, мы рассмотрим требование Венизелоса в духе благожелательности.
Четверг, 23 сентября 1915 г.
В совете министров продолжительная дискуссия о восточных делах. Кабинет не только единодушно одобрил телеграмму, которой мне удалось вчера добиться от Делькассе, но решил подкрепить ее более категоричным ответом, чтобы не дать Венизелосу повода для отказа. Вивиани, Бриан, Рибо, Мильеран и Оганьер считают, что даже в том случае, если Венизелос встретит сопротивление короля и подаст в отставку, мы должны прийти на помощь сербам. При этом предполагается, что французские и английские войска будут отозваны из Дарданелл и мы ограничимся блокадой проливов. Я энергично поддержал их взгляд и выступил с требованием, чтобы военный министр изучил условия высадки войск в Салониках или Дедеагаче. В конце концов, было принято единогласно решение в этом смысле. Русское правительство заявляет, что ему очень неудобно относиться к Болгарии как к врагу, оно желало бы опереться на болгарский народ против короля Фердинанда. Здесь Сазонов опять запоздал со своими предложениями (из Петрограда, 22 сентября, № 1154).
Мильеран сообщил мне рапорт, полученный им третьего дня, 21-го, от главнокомандующего на востоке. Саррайль дополняет в этом рапорте свой меморандум, в котором рассматриваются операции, призванные дать союзным флотам возможность пройти через проливы. В рапорте говорится, что необходимо создать две базы – одну в Лемносе, другую – в Митилене; впоследствии встанет также вопрос о создании третьей базы в Кум-Кале. Общая высадка французских войск должна произойти в бухте Юкиези. Ввиду трудности местных топографических условий Саррайль считает целесообразным отправить не четыре дивизии, а два армейских корпуса в полном составе, в том числе один – из колониальных войск. Он советует начать операции по возможности скорее. Занятие Ченака и Чердака является, по его мнению, необходимой предпосылкой для форсирования проливов. Всю работу Саррайль сделал в Париже, он считал излишним уже теперь ознакомиться с местностью, предпочитает отправиться вместе со своими войсками.
Посетил сегодня два дома для выздоравливающих – в Тие и Банье. Они основаны обществом, во главе которого стоят мой друг Морис Бернар с графиней Греффюль, Пьер Декурселль и несколько коллег по адвокатуре. Дома эти предназначаются для предрасположенных к туберкулезу и для туберкулезных первой стадии. По дороге толпа все еще имеет праздничный вид. Ей неизвестно, как омрачился горизонт в России и на востоке.
