По требованию совета министров Делькассе отправил в Петроград мою телеграмму царю. Она составлена в следующих выражениях: «Серьезное положение, созданное определенно враждебной позицией короля Фердинанда и болгарской мобилизацией, очень тревожит французское правительство. Мы имеем самые серьезные основания опасаться, что болгары будут стараться перерезать железную дорогу между Салониками и Нишем и, таким образом, отрежут нам в ближайшее время сообщение не только с Сербией, но также с Россией. Это лишит нас возможности посылать своим союзникам снаряжение, которое мы для них производим. В настоящее время мы поставляем России ежедневно от трех до четырех тысяч снарядов; это число будет все увеличиваться и достигнет в январе десяти тысяч, которых требовало правительство вашего величества. Россия и Франция кровно заинтересованы в поддержании свободы путей сообщений между ними. Мы войдем в соглашение с Англией об отправке войск в Сербию в возможно скором времени. Но, несомненно, самое сильное впечатление произведет на болгарский народ присутствие русских войск. Если ваше величество не располагает теперь свободной дивизией или возможностью перебросить ее в Сербию, то представляется необходимым, по меньшей мере, чтобы Салоникская железная дорога охранялась достаточным количеством русских солдат вместе с нашими. Быть может, признательность болгарского народа вашему величеству удержит этот народ от братоубийственной войны; во всяком случае, все балканские нации ясно увидят единение союзных держав. Прошу ваше величество извинить мою настойчивость в принять уверение в моих искренних дружественных чувствах».
Король Георг V телеграфирует мне: «Я с восхищением следил за подвигами французских войск и пользуюсь случаем, чтобы поздравить вас, господин президент, а также генерала Жоффра и всю французскую нацию с большим успехом, достигнутым доблестными французскими войсками в начале нашего общего наступления». Да, начало было многообещающим и произвело хорошее впечатление, но, к несчастью, продолжение совсем не соответствовало этому началу.
Делькассе беседовал со мной по поводу телеграмм, отправляемых им сегодня в Афины и Софию. Известия по-прежнему весьма неважные.
Жюль Камбон принес мне письмо, адресованное Ватиканом кардиналу Аметту. Святой отец спрашивает, нельзя ли дать военнопленным воскресный отдых? Он пишет, что заручился уже согласием английского, русского и австрийского правительств и не сомневается в согласии германского правительства. Лично я не имею никаких возражений.
Суббота, 2 октября 1915 г.
Дела серьезно осложняются. Вчера вечером получены телеграммы от Поля Камбона (№ 2246 и 2246бис), в которых он жалуется на ложные шаги Сазонова в Нише и на неуместные высказывания, которые могли внушить грекам мысль, что четыре союзные державы все еще поддерживают свои предложения в пользу Болгарии, а именно относительно (уступки) Македонии и Каваллы. Он советует Делькассе немедленно дать Венизелосу через Гильмена успокоительные заверения. Венизелос обнаруживает большое беспокойство по этому поводу. Надо заверить его, что уступки, предложенные несколько недель назад Болгарии, всегда связывались нами со вступлением Болгарии в войну против Турции. Поль Камбон настаивает, чтобы мы без промедления сделали это, даже без участия представителя Англии, если он не получит соответствующих инструкций от своего правительства. Но пока лондонский кабинет колеблется, генерал Гамильтон спешит вперед (Афины, № 495). Он высадился в Салониках и собирается немедленно принять меры в целях оккупации города и подчинения железной дороги английским властям. По некоторым сведениям, он даже пытался устроить в рейде проволочные заграждения, но этому воспрепятствовали греческие власти. Эта бесцеремонность глубоко возмутила Венизелоса. Союзники, воскликнул он, поступают с Грецией, как с завоеванной страной! Если после этого инцидента наши войска явятся в Салоники до официальных дипломатических разъяснений, он не сможет помешать греческим войскам оказать вооруженное противодействие высадке. Эта неожиданная перемена в умонастроении Венизелоса привела в большое замешательство Гильмена, и он счел нужным телеграфировать генералу Байу и нашей эскадре в Мудросе, чтобы они задержали транспорты и, во всяком случае, высадку войск. Наш посланник в Афинах подчеркивает, что сделал это по собственному почину, потому что «не получает информации из министерства на набережной Д’Орсе, которое не ответило ни на одну из его телеграмм начиная с 26 сентября». Ввиду инертности Делькассе директор политического департамента де Маржери телеграфировал за собственной подписью Гильмену (№ 502 и 503): «Безусловно, необходимо, чтобы английский посланник предпринял совместно с вами шаги перед Венизелосом и рассеял его тревогу, которая ни на чем не основана и нас крайне удивила».
На заседании совета министров Делькассе был в таком подавленном состоянии, что его товарищи сжалились над ним и просили меня и Вивиани составить телеграммы, которые он подпишет и отправит тотчас после полудня. Прежде всего мы телеграфируем Гильмену (№ 504) и просим его еще раз заявить Венизелосу, что ввиду позиции Болгарии сделанные ей предложения утратили свою силу и что мы приходим на помощь Сербии, союзнице Греции. Мы просим Гильмена настоять перед греческим правительством, чтобы оно не чинило больше препятствий проходу наших войск. Кроме того, мы телеграфируем в Лондон (№ 3163): «Крайне необходимо срочно уладить недоразумения, вызванные в Афинах колебаниями английского правительства и его заявлениями. Нельзя терять ни минуты». В свою очередь Мильеран предупредил генерала Байу, что по соглашению с сербским генеральным штабом решено французскую армию, оперирующую в Сербии, концентрировать в Нише. Ввиду этого военный министр предлагает генералу Байу принять меры для отправки, с согласия сербов, по железной дороге в Ниш войск, которые высадятся в Салониках.
Греческий посланник Романос объявил Делькассе, что Греция, хотя и согласилась на высадку союзных войск, должна будет все же предварительно формально выразить протест. Кроме того, высадка ни в чем не должна затрагивать полноты власти греческих правительственных органов. Английский кабинет не соглашается принять первое из этих условий. Делькассе настаивает перед Лондоном, чтобы Грей пошел на это (№ 3173).
По предложению Мильерана и согласно заключению исследовательского сектора совета народной обороны совет министров принимает постановление, что наши войска, посылаемые в Сербию, будут подчинены сербскому главнокомандующему, то есть принцу Александру, в такой же мере, в какой фельдмаршал Френч подчинен власти генерала Жоффра.
Палеолог передал мою телеграмму императору, но Сазонов уже сказал нашему послу, сильно волнуясь, что Россия «после страшных потерь, понесенных ею за последние пять месяцев» не в состоянии послать солдат в Сербию: «Есть предел человеческим силам. Наши войска измучены, наши контингенты из рук вон плохи. Не требуйте от нас новых усилий» (№ 1181 и 1184).
Верденский супрефект уведомляет министра внутренних дел, что в городе упало семнадцать снарядов 380-миллиметрового калибра. Причинены значительные материальные повреждения. Убиты три солдата и один штатский.
Депутат Беназе, мобилизованный в армию, сообщает мне о смерти третьего сына генерала де Кастельно. Я послал свои соболезнования нечастному отцу, на которого так жестоко обрушились удары судьбы. Беназе говорит, что генерал Франше д’Эспере надеялся быть посланным в Салоники. Этот генерал очень хорошо знает Балканы и первым высказал мысль о диверсии на (Ближнем) Востоке. Однако я не могу ничего сделать без заключения правительства, а правительство ничего не сделает без соглашения с главной квартирой.
