Асквит, Грей, Бальфур и Ллойд Джордж приезжают в Париж на совещание с Брианом, Гальени, Лаказом и Альбером Тома.
Товарищ председателя военной комиссии сената Будано обращает мое внимание на позицию, занятую группой, которую в Люксембургском дворце в шутку называют «директорией» и в которую, по словам Будано, входят Клемансо, Шарль Эмбер и два или три из их коллег. Шарль Эмбер делает фотографические снимки с писем, получаемых им от недовольных генералов, и передает эти снимки Клемансо.
А вот что рассказывает мне Рибо: «Клемансо написал очень горячую статью по поводу проведенного мною вчера в сенате законопроекта о займе, и я обратился к нему с благодарственным письмом. Вот его ответ». И он читает мне письмо Клемансо. Последний называет его «мой дорогой друг», выражает готовность помогать ему, но прибавляет, что в сражении в Шампани были совершены грубые ошибки и пора дать армии главнокомандующего, достойного ее. «Это, – говорит Рибо, – начало кампании против Жоффра. Клемансо сообщил мне в сенате слова, якобы сказанные одним солдатом перед своим полковником: „Если бы генералы получали одно су в день, уже давно был бы конец войне“. Меня тревожит такое состояние умов, – говорит Рибо. – В сенате часть сенаторов занимается собиранием всяких жалоб и обвинений. Их вражда с военным начальством, их предубеждение против высшего командования продолжают быть опасными. По моему мнению, не следует смещать Жоффра, надо сохранить и защищать его, но при этом укрепить его и инструктировать его как следует». Я сообщил Рибо об обращении ко мне полковника Пенелона. «В этой альтернативе, – говорит Рибо, – я предпочитаю тот выход, который заключается в назначении Жоффра генералиссимусом всех армий».
Затем он спрашивает меня: «Зачем английские министры приехали в Париж?» – «Беседовать с председателем совета министров и с военным и морским министрами». – «Известны ли вам конкретные темы бесед?» – «Нет, я пока ничего не знаю. Я пригласил сегодня на ужин всех их именно для того, чтобы вы тоже могли беседовать с ними». – «Но сюда приехали те английские министры, которые входят в комитет обороны. Не находите ли вы целесообразным, чтоб состоялось совещание их с нашим советом национальной обороны?» – «Нахожу. Но мне не совсем удобно выразить такое пожелание председателю совета министров. Может показаться, что я желаю принять участие в этом совещании. Разрешаете ли вы сообщить ваше мнение Бриану?» – «Конечно, и даже прошу вас об этом». – «Я напишу ему».
Я сообщил Бриану мнение Рибо, и он созвал на сегодня совет национальной обороны. В пять часов в Елисейском дворце вместе с французским советом национальной обороны, к которому прибавились Фрейсине и Буржуа, собрались английские министры. Асквит имеет вид бритого нотариуса или старого отца в классической комедии; Бальфур – высокий, сухой, надушенный; Грей – стройный, лысый, с большим заостренным носом, близорукий, с несколько небрежным выражением лица; Ллойд Джордж – демократ с лицом артиста, с длинными вьющимися волосами, остроумный и веселый.
Асквит сел напротив меня, и мы немедленно приступили к делу. Бриан излагает результаты первого совещания, состоявшегося сегодня утром. Английское правительство согласно послать в Салоники обещанные им 90 тысяч человек. Дивизия, которая находится теперь в плавании, не остановится в Египте; дивизия, находящаяся в Египте, будет отправлена в кратчайший срок. Они останутся в Салониках, чтобы произвести впечатление на греков, и, что бы ни случилось, мы укрепимся в городе и не впустим туда болгар и немцев. Англия отказывается от проекта экспедиции в Александретту. Относительно Галлиполи надо выждать окончательного ответа Китченера. Фрейсине спрашивает, будет ли достигнута с войсками, готовыми к отплытию, цифра в 90 тысяч человек, обещанная Англией, или же остается еще одна дивизия, которую надо взять с фронта. По этому существенному пункту не могут дать ответа ни англичане, ни Жоффр, ни Гальени, ни Грациани, они не осведомлены на этот счет. Асквит утверждает, что, во всяком случае, 90 тысяч человек прибудут в возможно скором времени.
Рибо выражает опасение, что 150 тысяч человек французских и английских войск в Салониках будет недостаточно, чтобы можно было рано или поздно предпринять полезные операции. Он желал бы, чтобы экспедиционный корпус был увеличен. Но англичане говорят, что не могут превысить цифры в 90 тысяч человек и что к тому же их войска не снаряжены для горной кампании. Однако Грей заявляет весьма категорическим тоном: «Как мы ни заинтересованы в защите Египта, мы знаем, что окончательное решение произойдет во Франции, и, если нужно, мы пожертвуем защитой Египта, чтобы победить на Западном фронте».
Гальени и Жоффр думают, что со 150 тысячами человек можно будет защищать укрепленный лагерь Салоников и связать здесь 200–300 тысяч немцев.
В восемь часов ужин в Елисейском дворце. По правую руку от меня сидит Бальфур; он говорит, что испытывает недостаток в мелких судах (chalutiers) для охоты на подводные лодки в Средиземном море, и подтверждает мне, что Англия все еще внезапно надеется прорваться через Дарданеллы. По левую руку от меня Грей; его очень беспокоят намерения Румынии, и, кроме того, он считает, что мы должны уступить Испании Танжер. Я не ответил на это: «А Гибралтар?», но сообщил ему о тех доводах, которые маршал Лиоте всегда приводил нам против уступки Танжера. Однако я признал, что придется рассмотреть этот вопрос детальнее, если Испания, недовольная нашим молчанием, не остановится перед снабжением немецких подводных лодок. В самом деле, из «зеленых» мы узнаем, что Вильгельм II предлагает Испании Танжер и Гибралтар.
Четверг, 18 ноября 1915 г.
Телеграмма Саррайля (№ 223—3): «Виделся с лордом Китченером. Он сообщил мне о предстоящем прибытии 28-й и 26-й дивизий, вероятно, также 27-й дивизии. Я сказал ему, что этих войск недостаточно и что я всегда требовал четырех французских армейских корпусов. Я не могу сказать ему, что англичане годятся только на второй линии. Мне не пришлось еще выдвинуть их на первую линию, так как я могу лишь выразить желание, но не отдавать приказа. Я показал ему, что Салоники вполне во власти греков, что последние терпят нас там и что, для того чтобы обосноваться в Салониках и защищать их, нам нужна армия по меньшей мере в 300 тысяч человек».
Одновременно мы получили следующее известие от Поля Камбона: «Согласно телеграмме лорда Китченера, беседовавшего с генералом Саррайлем, последний считает отступление на Салоники неизбежным и притом очень трудным, если оно не последует немедленно» (№ 2690). Генерал Мэррей дал такую же информацию де Ла-Пенузу (Лондон № 191). Однако Гальени и Жоффр продолжают думать, что для защиты Салоников может быть достаточно 150 тысяч человек, а Лаказ подчеркивает, что на перевозку четырех армейских корпусов в Салоники понадобится больше шести недель. Слова Саррайля могут, чего доброго, поддержать Китченера в его оппозиции к общим взглядам французского и английского правительств. Я прошу Бриана созвать совет обороны для скорейшего рассмотрения этого тревожного положения.
Тем временем сегодня собрался совет министров. Гальени докладывает, что военная комиссия палаты депутатов не согласна на мобилизацию призыва 1917 г. раньше 1 февраля, тогда как Мильеран требовал срока 1 ноября. Гальени говорит, что не согласится на отсрочку дальше 15 декабря. Он зачитывает письмо Жоффра, в котором доказывается, что, если призыв 1917 г. не будет обучен весной, у нас окажется нехватка людей между апрелем и июлем. Как ни жестоко такое заклание нашей молодежи, совет министров склоняется перед неумолимой необходимостью.
