Фрейсине высказывается в совете министров против разбазаривания наших сил между Галлиполи и Салониками. Гальени возражает, что французские и английские войска на полуострове Галлиполи связывают 100 тысяч турок. Затем мы переходим к рассмотрению частных вопросов. Сколько времени было потеряно для военных действий! Не лучше ли во время войны единая воля главнокомандующего или военного императора? Я старый республиканец, но мне часто приходит на ум этот вопрос. Однако тогда я говорю себе, что в России дела обстоят гораздо хуже, чем у нас.
Саррайль телеграфирует (№ 262—3), что после сражения, которое вывело из строя 120 человек, 122-я дивизия очистила в ночь с 20 на 21 ноября левый берег Черны. «Я, – пишет он, – затребовал сведения об этом шаге, не оправдываемом соображениями тактики, однако переход обратно на левый берег был бы сопряжен с бесцельными потерями. Поэтому воспользуюсь этим случаем, чтобы отвезти военный материал из сектора Черны. В секторе Струмицы ничего достопримечательного. Высадки английских войск не последовало».
Как сообщает полковник Жиродон (Мудрос, № 9), Китченера продолжает тревожить судьба салоникской экспедиции. Он все более приходит к убеждению, что немцы выработали план похода на Константинополь, чтобы затем совместно с турецкой армией пойти на Египет и поднять весь Восток. Он очень огорчен тем, что английское правительство не согласилось на высадку войск в Александретте.
Генералу де Лагишу и другим представителям союзных армий при русской ставке вручена странная записка начальника русского генерального штаба генерала Алексеева (русская ставка, № 350 и сл.). В ней предлагается концентрировать на Балканах французскую и английскую армию по меньшей мере из десяти корпусов. Она должна атаковать немцев по ту сторону Дуная, сделать Сербию базой для дальнейших операций и развить наступление по направлению на Будапешт. Одновременно сильная русская армия в составе не меньше десяти корпусов начнет решительные операции в направлении Мармарош-Шигета, Колошвара и далее на подступах к Будапешту. Таким образом, она пойдет навстречу союзникам и облегчит их наступление. Успех этих комбинированных операций откроет путь итальянской армии для ее наступления на Сену. Сербы будут защищать тыл союзников против Болгарии. Какая богатая игра фантазии.
Я написал Гальени и просил его отдать этот великолепный проект на заключение в исследовательский сектор вместе с другими проектами, касающимися Салоников, и сообщить о результатах в четверг на заседании совета обороны. Исследовательский сектор уже вынес вчера заключение, что нам невозможно удалить свои войска из Салоников и необходимо возвести укрепления вокруг города, а также на подступах к Халкидонскому полуострову.
Но еще сегодня получена очень мрачная телеграмма от Дени Кошена. После разговоров с адмиралом Гоше и Саррайлем он считает необходимым срочно отвести наши войска в Салоники. «Кампания их была бы почетной, но запоздалой и не встретила бы поддержки, но теперь она стала бесцельной ввиду уничтожения сербской армии». Впрочем, Кошен предлагает вступить в переговоры с греческим правительством и добиться соглашения, которое позволило бы Саррайлю взять в свои руки управление железной дорогой.
Сербский генеральный штаб отдал официальный приказ отвести все силы на правый берег Ситницы. Здесь они должны оказать последнее сопротивление и затем отойти на линию Ипек – Дьяково – Призрен, оставить на ней артиллерию и обоз и пробиваться с остатками армии через горы к адриатическому берегу (полковник Фурнье, № 334).
Среда, 24 ноября 1915 г.
Бриан просил меня поговорить с Жоржем Лейгом и убедить его отправиться в Румынию. Сегодня Жорж Лейг дал мне ответ, что не может принять это назначение. Он не согласен с правительством относительно балканских дел. По его мнению, следует увеличить французские и английские войска на Балканах до 300 тысяч человек. Он полагает, что в противном случае все наши попытки повлиять на Румынию окажутся тщетными. К тому же он не считает возможным оставить даже на время председательствование в комиссии иностранных дел.
Посланники союзных держав в Афинах явились вчера в полном составе к Скулудису, и старейшина их, английский посланник, зачитал коллективную ноту. Тотчас же по прочтении ноты греческий премьер задал им два вопроса: «Что означает соблюдение благожелательного нейтралитета со всеми его последствиями? Что вы понимаете под безопасностью ваших войск: имеете ли вы в виду возможные опасности со стороны неприятельских армий или также невозможную опасность нападения со стороны греческих войск?» Гильмен, которому его коллеги предоставили отвечать от их имени, объявил согласно полученным от Бриана инструкциям, что мы требуем только официального подтверждения тех заверений, которые уже неоднократно давались нам, и что союзные державы снова выскажут свои благожелательные намерения по отношению к Греции, как только прояснится ситуация. Скулудис обещал скорый ответ своего правительства. «Тем более, – признался он Гильмену, – что у нас остался запас хлеба только на три дня» (Афины, № 825).
Грей уведомил Петроград и набережную Д’Орсе, что, так как нам может понадобиться дружба албанцев на предмет снабжения сербов, он считает, что мы должны обещать албанцам образование независимого государства под протекторатом Италии. Сазонов уже протестовал против этой идеи, которая, очевидно, исходит от Италии и никак не вяжется с нашими соглашениями от 26 апреля сего года. Бриан тоже возражает против этого шага, который может встревожить Сербию и Грецию и полезен только Италии, хотя последняя ничего не требовала от Франции и от нее не требовали никаких компенсаций, и в то же время Италия отказывается послать войска в Салоники, ограничивается оккупацией Валоны и Дураццо исключительно в своих собственных интересах (из Парижа в Лондон, № 3794 и сл.; из Парижа в Петроград, № 1971). Поль Камбон всецело разделяет точку зрения Бриана (Лондон, № 2729).
Итальянское правительство известило Грея, что оно согласно теперь официально примкнуть к соглашению от 5 сентября 1914 г., по которому союзники обязались не заключать сепаратного мира (Лондон, № 2730).
Сербы вынуждены были оставить Бабунское ущелье. Болгары приближаются к Прилепу и в то же время угрожают также Дибре и Монастырю (Бопп, Призрен, 686. 9. 84).
Четверг, 25 ноября 1915 г.
Жоффр желает видеть меня перед заседанием совета обороны. Он взволнован и расстроен. Жалуется на окружение Гальени, в частности на полковника Букабейля, который, по его словам, «желает распоряжаться ведением войны». Я прошу главнокомандующего уточнить свои жалобы. Он рассказывает, что генералу По, посланному в Россию вместе с Думером, было дано распоряжение вести переписку не с главной квартирой, а с правительством. Жоффр жалуется также на то, что предложения генерала Алексеева отдали на рассмотрение совета обороны, не выждав ближайшего совещания союзных генеральных штабов, которое должно состояться 5 декабря. Я отвечаю, что По должен просто замещать при русской ставке генерала де Лагиша, который возвратится в Петроград, и что эти персональные изменения не влекут никаких перемен в самой системе. Я указал также на то, что Жоффр будет иметь возможность договориться с французским правительством относительно общего ведения войны еще до совещания союзных генеральных штабов, на котором он будет председательствовать; стало быть, в частности, он сможет договориться также о предложениях Алексеева. Что касается отношений Жоффра с окружением военного министра, то правительство и я будем отстаивать свободу действий главнокомандующего. Во время этого разговора пришел Бриан, он подтвердил мои заверения. «Хорошо, – сказал Жоффр, – я улажу все это лично с Гальени. Лучше не выносить эти мелкие трения на заседание совета обороны».
