Однако на заседании совета Жоффр, уж не знаю по поводу чего, опять вспылил, вышел из себя и стал разносить сотрудников военного министра. Он задел также самого Гальени, но тот сделал вид, что не заметил этого. Гальени зачитал распоряжения, отданные им генералу По; они нисколько не запрещают последнему вести переписку с главной квартирой. Сошлись на том, что депеши По будут немедленно расшифровываться, как и депеши генерала де Лагиша, и посылаться одновременно в военное министерство, в главную квартиру и в Елисейский дворец. Раздражение Жоффра улеглось.
Что касается предложений Алексеева, то Буржуа, Рибо и Фрейсине определенно поддерживают мою точку зрения. Вместе с Брианом они считают, что Жоффр должен столковаться с советом обороны до конференции 5 декабря. Главнокомандующий охотно соглашается с таким решением.
После заседания Рибо говорит мне: «У Жоффра другое на сердце. По моей просьбе он составил приказ, приглашающий войска подписываться на заем. Этот приказ он послал мне для обнародования. Я из излишнего усердия запросил разрешение военного министерства, но контролер Бонн ответил мне там сухим отказом. Этот укол самолюбия – вот настоящая причина нервозности Жоффра». Не знаю, прав ли Рибо, но, во всяком случае, я уверен, что к Жоффру скоро вернутся его спокойствие и хорошее расположение духа – прекрасные качества, всегда отличавшие его.
Минуя эти мелкие инциденты, совет обороны постановляет: 1) Если Саррайль будет считать целесообразным отвести свои войска, он предупредит сербскую дивизию в Македонии, что она может вместе с ним отойти к Салоникам. 2) Греческое правительство немедленно уведомляется нами о нашем намерении укрепить район Салоников.
Выходя из моего кабинета, Жоффр говорит мне и Бриану, что ему представляется безусловно необходимым сосредоточение в одних руках всего военного руководства как на Ближнем Востоке, так и на нашем фронте. Значит, полковник Пенелон высказывал мне мысль Жоффра. Буржуа и Фрейсине одобрили ее. Но Бриан не мог еще говорить об этом с Гальени.
После совета обороны заседал совет министров. Грей дал Полю Камбону довольно путаные объяснения в том смысле, что не имел в виду сделать Италии какое-либо твердое предложение относительно Албании. Он желал лишь обеспечить снабжение Сербии через Адриатическое море и, видимо, сожалеет, что рискнул и дал обещания, не взвесив их последствий (Лондон, № 2738 и 2739).
Посланники союзных держав в Афинах получили ответ Скулудиса (Афины, № 830, 831 и 832). В нем официально говорится, что греческие войска ни в коем случае не будут пытаться разоружить и интернировать войска союзников и что в своих отношениях к державам Антанты Греция «останется во всем верной политике благожелательного нейтралитета». Кроме того, королевское правительство повторяет свои заверения, что союзникам пойдут навстречу во всем, что потребуется их войскам как в Салоникском порту, так и на его подъездных путях. Греческое правительство принимает к сведению обещание, данное по собственной инициативе державами Антанты, восстановить все оккупированные ими во время враждебных действий части греческой территории и уплатить законные возмещения за все причиненные убытки. Впрочем, Греция не дала всех тех конкретных гарантий, которых мы требовали от нее, и Гильмен указывает на известные пробелы, возможно оставленные умышленно.
Продолжается отступление сербской армии. Вместе с ней уходит население, причем происходит это в крайне бедственных условиях (Бопп, Призрен, № 69 и сл.). Если, как опасаются, шоссе из Призрена в Дибру отрезано албанцами и болгарами, это будет великим несчастьем для бесчисленных беженцев. Они бежали от нашествия неприятеля в Кральево, Митровицу и Приштин, надеясь найти там надежное убежище; теперь они идут оттуда в Призрен, который, однако, уже не может дать им ни хлеба, ни пристанища. Вот уже несколько дней Бопп наблюдает бесконечные вереницы беженцев, тянущиеся в этот город вперемешку с ранеными и отставшими солдатами сербской армии, а также с тысячами австрийских военнопленных, которых намерены использовать для ремонта шоссе в Дибру.
Китченер закончил свою поездку на восток и возвращается завтра вечером в Марсель.
Черногорский король Николай отправляется сегодня или завтра из Цетинье в Скутари навстречу сербским войскам и их главнокомандующему. Очевидно, он желает подчеркнуть, что албанский город Скутари находится в зависимости от Черногории. В этом небольшом горном королевстве все больше замечается упадок духа.
В Афинах Гильмен снова беседовал с королем. Константин сослался на свои прежние заявления о нейтралитете, но заявил, что, если мы желаем использовать территорию Греции как базу для военных действий, укрываться на ней в случае неуспеха и выходить из нее по нашему усмотрению, он не будет защищать своих границ, отзовет свои войска и не будет препятствовать вступлению наших врагов, которые будут преследовать нас, как им заблагорассудится.
Пятница, 26 ноября 1915 г.
В Салониках высадка английских войск продолжается в медленном темпе. Из 22-й дивизии выгружена только одна батарея; из 26-й дивизии прибыло около 3 тысяч солдат.
В Адриатическом и Средиземном морях с каждым днем увеличивается число немецких подводных лодок; несомненно, они были доставлены через Триест и Полу. Два дня тому назад французский пароход «Тафна» подвергся нападению на высоте Аяччио; 23-го подвергся нападению английский пароход City of Marseille y западных берегов Сардинии.
Пашич и сербский генеральный штаб покинули Призрен и отправляются прямым путем через горы в Скутари. Бопп и представители других союзных держав отправились через Андеевицу и Подгорицу и вынуждены были большую часть пути проделать пешком (телеграмма, переданная из Цетинье де Ларош-Верне, № 380).
Из-за возражений Сазонова Грей отказался от идеи итальянского протектората над Албанией (Поль Камбон, № 2751).
Перед отъездом с востока Китченер выработал план относительно Дарданелл и представил его английскому правительству. Этот план сводится к тому, чтобы полностью эвакуировать северную зону Галлипольского полуострова и собрать отозванные войска на островах Имбросе, Тенедосе и Митилене. Впрочем, Китченер не скрывает от английского кабинета, что лишь скрепя сердце идет на эту комбинацию, так как отправка всех свободных подкреплений в Салоники делает невозможным переход в наступление в Дарданеллах, а отклонение плана экспедиции в Александретту не позволяет ему, Китченеру, перерезать дорогу немецкой и турецкой армиям в их предстоящем походе на Египет. Это стало у него настоящей навязчивой идеей (полковник Жиродон, Мудрос, О. Т., 162, № 10).
Генерал По уезжает в Россию, где должен встретиться с Думером. Перед отъездом он выражает мне свои опасения, что он вряд ли получит в ставке намного больше сведений, чем это удавалось генералу де Лагишу. При своем последнем посещении России он натолкнулся на недоверчивое отношение, русские словно воды в рот набрали.
Сенатор Жан Дюпюи, редактор Petit Parisien, привел ко мне Эмилиану Моро, молодую семнадцатилетнюю девушку родом из Лооса. Она осталась там во время немецкой оккупации и, когда Лоос был взят англичанами, спасла английских раненых и застрелила из револьвера двух немцев. Она была награждена военным крестом. Я сказал ей несколько прочувствованных слов и подарил ей на память брошку. Но ею уже завладели репортеры, газеты протрубили о ней, и в рассказе о своих подвигах она проявляет замечательную смесь наивности и рисовки.
