Нам сообщают, что продовольствие прибывает теперь регулярно в Дураццо и Сан-Джованни-ди-Медуа (Рим, полковник Фурнье военному министерству, № 117; Баррер, № 1026). В Греции состоялись выборы в парламент. В Салониках они прошли при полном равнодушии населения; из 38 263 избирателей явились к урнам только 4050 (Салоники, Гралье, № 193). По всей Греции приняло участие в выборах только около трети тех 700 тысяч, которые подали голоса на майских выборах. Эти многочисленные воздержания очень радуют Венизелоса (Гильмен, № 1019 и 1024).
Отдавая должное высокому авторитету генерала По, генерал де Лагиш все же, как видно, обижен тем, что поставлен в подчинение ему. Он просит освободить его от его обязанностей; впрочем, его просьба составлена с большим достоинством (генерал де Лагиш в военное министерство, № 305).
Де Ларош-Берне предупреждает нас, что черногорский король носится с мыслью о заключении сепаратного мира или перемирия и частичной демобилизации. Говорят, что он пойдет даже на уступку Австрии позиции на горе Ловчен, господствующей над Каттаро, в обмен за город Скутари в Албании (Цетинье, № 423 и 425).
Как телеграфирует Саррайль, болгары получили приказ считаться с нейтралитетом Греции (О. Т., № 524—2).
В Китае восстанавливается монархия. Пекинское правительство намерено выпустить об этом торжественную прокламацию в конце января. Японцы пользуются этой переменой режима для получения железнодорожных концессий (Пекин, Конти, № 226). Китайский посланник в Париже официально известил Жюля Камбона на набережной Д’Орсе о предстоящем короновании Юань Шикая императором и дал понять, что после этого Китай вступит в войну на стороне союзников.
Среда, 22 декабря 1915 г.
23 сентября Баррер сообщил Вивиани (письмо № 451), что провинциальная депутация в Кони выступила с пожеланием выпрямления альпийской границы и уступки Брейльского кантона Италии. Это пожелание было перепечатано в Stampa. На запрос нашего посла Соннино ответил, что ему неизвестно об этом пожелании. Но оно стало известно французским муниципалитетам Саорж и Фонтан и встревожило их. Они заранее энергично протестовали против всякой идеи об уступке пяди французской земли. Депутаты от департамента Приморских Альп Лейролль и Феликс Пуллан даже заявили письменный протест против всякой возможности переговоров по этому поводу. Тем не менее Титтони на днях явился к Бриану, завел разговор по этому вопросу и осмелился настаивать на уступке в пользу Италии долины Ройя. Бриан ответил – на мой взгляд, слишком неопределенно, – что он мало осведомлен об этом вопросе и поэтому не может вести о нем беседу, что в настоящий момент не может быть речи о территориальных уступках, что общественное мнение всегда и вполне справедливо относится к ним враждебно. Он прибавил, что, впрочем, наведет справки и рассмотрит с величайшей благожелательностью взгляды, высказанные ему послом в порядке личного разговора.
Я видел телеграмму, в которой Бриан сообщает Барреру об этом разговоре (№ 2162). Тотчас же я написал председателю совета министров и просил его доложить совету министров об этом «изумительном шаге» Титтони. «По моему мнению, – писал я, – надо было тут же раз и навсегда отрезать всякие разговоры о какой-либо территориальной уступке Италии. Боюсь, что обещание рассмотреть идею Титтони „с величайшей благожелательностью" покажется ему своего рода поощрением; вы, так же как и я, знаете его манеру. На мой взгляд, совершенно невозможно ни теперь, ни потом ставить вопрос об уступке Италии Брейльского кантона. Уступка французского кантона или части его возмутит общественное мнение. К тому же Титтони позволяет себе требовать от нас этой жертвы, ничего не предлагая взамен. Даже обмен было бы очень трудно допустить. Уступка территории без компенсации вызовет во Франции всеобщее негодование и рискует испортить в будущем отношения между обеими странами. Для того чтобы эти отношения остались дружественными, для того чтобы они стали самыми тесными, как мы все желаем, необходимо, чтобы ни один из обоих народов не мог упрекнуть другой в том, что он старался извлечь из войны противозаконную выгоду».
Другая неприятность: при ближайшем рассмотрении транспортировка русской бригады через Архангельск оказывается невозможной. Придется отправить ее с Дальнего Востока и прибегнуть для этого к помощи японских властей (морское министерство французскому посольству в Петрограде, № 14497). К тому же эта бригада сведется к 6 тысячам солдат без оружия. И ничего далее (морское министерство французскому посольству в Токио, № 14498). Что стало с теми великолепными обещаниями, которые были даны Полю Думеру? Россия вручила нашему посланцу кусок «шагреневой кожи».
Энергично произведенная атака наших войск позволила нам значительно расширить наши позиции на восточном склоне Гартманнсвайлеркопфа. Мы взяли в плен 1200 немцев, в том числе 21 офицера, но надо думать, что и мы сами понесли тяжелые потери.
Четверг, 23 декабря 1915 г.
В совете министров Рене Бенар очень ясно изложил нынешнее состояние авиации и ее достижения. Товарищ министра подвергается повальным нападкам со стороны Шарля Эмбера, он может дать на них уничтожающий ответ.
Бриан зачитывает письмо де Флерио. В нем несколько односторонне описывается анархическое состояние английского кабинета в настоящий момент, слабость Асквита, непопулярность Грея и резкость Китченера. Последний, уезжая на восток, взял с собой официальные документы, чтобы быть уверенным, что его не выдворят во время его отсутствия.
Председатель совета министров на ближайшем заседании сообщит депеши из России, в которых говорится о придворных интригах и растущем влиянии Распутина, о все усиливающейся кампании против императрицы. Недавно один русский был обвинен в оскорблении величества, так как ораторствовал против императорской фамилии. Характерно, что вызванный в качестве свидетеля агент полиции сам заявил: «И если бы подсудимый хоть ограничился нападками на немецкую падаль». Под этим он понимал императрицу.
Генерал де Лагиш, который фактически еще исполняет свои функции, советует нам не забыть при доставке русской бригады про паровые бани и чай (генерал де Лагиш, О. Т., 787, № 464). Как видно, это является в России существенной частью военного материала.
Несмотря на мое письмо, Бриан умолчал в совете министров о шаге Титтони. После заседания он сказал мне, что считает его совершенно неприемлемым, но предпочитает не предавать огласке.
У меня был депутат Морис Рейно, бывший министр. Со времени своего ухода из министерства он брюзжит. Он пришел с тем, чтобы тоже разглагольствовать против Рене Бенара и выклянчить для себя назначение в Италию. Я принял его несколько холодно.
Ко мне явились с поздравлениями по случаю сочельника председатель союза гимнастических обществ Казале и члены президиума. Мы вспомнили веселые празднества в Ренне и приятное довоенное время. Но теперь мы все поглощены мыслями о войне и налагаемыми ею на нас обязанностями.
Как нас извещает Жюссерен, полковник Хауз, друг президента Вильсона, наиболее ценимый им советник, снова выезжает в Европу. Он недавно говорил одному другу англичанину о возможности разрыва между Соединенными Штатами и центральными державами и сказал, что президент Вильсон далек от предвзятого решения, отвергающего эту возможность (Вашингтон, № 840).
