Извещенный об этом, Жоффр осведомляет в свою очередь полковника Фурнье и генерала Мондезира, начальника нашей военной миссии в Сербии.
Принцу Александру я ответил следующей телеграммой, пересланной Брианом Боппу: «Только теперь получил телеграмму вашего королевского высочества и прошу извинения, что не мог ответить на нее раньше. Правительство республики отдало все необходимые распоряжения не только о том, чтобы снабжать доблестную сербскую армию через Сан-Джованни-ди-Медуа и Дураццо, но также о том, чтобы она возможно скорее была перевезена в такое место, где она могла бы быть реорганизованной для перехода в новое наступление против общих врагов. Сербия может рассчитывать на дружественное содействие Франции. Прошу ваше королевское высочество верить моим искренним дружественным чувствам».
Лаказ опасается, что шедший из Индии корабль Ville-de-la-Ciotat торпедирован в Средиземном море подводной лодкой.
По словам Пенелона, немцы, кажется, в состоянии атаковать нас в Северном департаменте двадцатью или двадцатью пятью дивизиями. По-видимому, Жоффра не страшит эта перспектива, он верит, что мы в силах отразить любую атаку, и боится лишь, что немцы прибегнут к действию какого-нибудь нового газа.
Посланникам союзных держав в Риме поручено согласовать помощь Англии, Италии и Франции в пользу Сербии.
Но разве руководить Антантой не все равно, что искать квадратуру круга?*
Понедельник, 27 декабря 1915 г.
Баррер телеграфирует, что Соннино не желает разрешить даже временной высадки сербов в Валоне. Он заявляет, что боится распространения на итальянские войска некоторых заразных болезней, якобы констатированных среди сербских солдат. Зато он готов оказать содействие перевозке сербов в Корфу через Дураццо или Сан-Джованни-ди-Медуа (№ 1052).
Жители Салоников очень рады, что наши войска защищают их от возможного нашествия болгар (Баррер, № 12).
Почтовое судно Ville-de-la-Ciotat действительно было без предупреждения торпедировано и потоплено 24-го сего месяца на 34°53′ широты и 19°17′ долготы от Парижа. Английский пароход Merol привез 26-го сего месяца в Мальту 233 человека, оставшихся в живых. Исчезли 45 человек экипажа, из них 22 европейца и 23 туземца, и 35 пассажиров.
Сегодня Клемансо разносит миссию Кастельно в Салониках и, разумеется, приписывает мне ее инициативу.
Вчера происходили похороны генерала фон Эммиха, которого в Германии называют завоевателем Люттиха (Льежа). Он погребен в Ганновере, в городском мавзолее, под грохот салютов. Венки посланы императором, почти всеми принцами, а также войсками и гражданскими властями. Кайзеровской Германии действительно пристало поминать с таким шумом и торжественностью нарушение бельгийского нейтралитета.
Кастельно возвратился из Салоников в Афины, где ему был оказан блестящий прием (Гильмен, № 1066 и 1067). «Вы должны иметь ко мне доверие, – сказал ему король. – Напрасно относятся с подозрением к моим намерениям. Я не немец ни по происхождению, ни по воспитанию, ни по симпатиям. Напротив, мои симпатии, а также симпатии моего народа обращены скорее в сторону Франции. Но я хочу остаться нейтральным, мой народ тоже не желает войны, а теперь войны решают не короли и правительства, а народы». Коснувшись происхождения этой войны, король еще раз стал утверждать, что ее желала Англия. Генерал де Кастельно показал ему пустоту этого обвинения.
Мой друг и собрат по адвокатуре Ф. Менье известил меня о скоропостижной смерти одного из наших бывших товарищей по секретариату конференции Луи Бурдона. Вслед за Декори, Эрвье, Мишелем Пеллетье и Лейисом, вслед за всеми этими друзьями, сошедшими в могилу, не стало еще одного, сердце которого не выдержало войны.
Вторник, 28 декабря 1915 г.
Рибо докладывает в совете министров, в каком положении находится конфликт между обеими палатами по вопросу о подоходном налоге. Бюджетная комиссия палаты депутатов по-прежнему стоит за то, чтобы налог считался с 1 января 1916 г., с отсрочкой для мобилизованных, для французов из оккупированных провинций, для всех, кого война лишила возможности немедленного платежа. Генеральный докладчик по бюджету в сенате Эймон склонен принять эту формулу. Но некоторые сенаторы из окружения Клемансо пользуются этим случаем для оппозиционных маневров, на которые нам указывают Рибо и Леон Буржуа. «Если так будет продолжаться, – замечает не без юмора Бриан, – я с трибуны парламента скажу правду в лицо этим лжепатриотам, которые мечтают о том, чтобы подбирать портфели во время разгрома армии».
Гальени зачитывает две телеграммы капитана Думейру, который был послан им к лорду Китченеру для поддержки требования о едином командовании в Салониках. Китченер предложил английскому правительству, чтобы командование, согласно нашему желанию, было объединено и находилось в руках французского генерала; правительство согласилось с этим, но требует, чтобы это не был генерал Саррайль и чтобы последний, как и Магон, был подчинен новому начальнику. Эта комбинация пришлась бы по душе Жоффру, который хотел бы назначить в Салоники Лиоте или Франше д’Эспере. Но предложение англичан встретило резкий отпор в совете министров, особенно со стороны Пенлеве и Леона Буржуа. Наши министры находят, что не дело англичан навязывать нам выбор того или иного из наших генералов. Итак, мы благодарим британское правительство за принципиальную сторону его ответа, но будем настаивать на сохранении Саррайля во главе экспедиционного корпуса.
Англичане поддержали предложение о перевозке сербской армии в Бизерту, и итальянское правительство согласилось с ним (Баррер, № 1055).
Бриан сообщает совету министров о ходе переговоров в Лондоне в связи с предстоящим созданием большой Арабской империи, столь любезной сердцу наших английских друзей. Этот вопрос с логической неизбежностью влечет за собой вопрос о Сирии. Я не был в курсе переговоров, и депеши, которыми мы обменивались, мне до сих пор не сообщались. 2 ноября были посланы инструкции Полю Камбону для передачи Жоржу Пико, на которого возложена защита наших интересов в Лондоне. Наш представитель должен был, согласно конференции 1912 г., требовать сохранения нашего влияния в Сирии и Киликии. Несмотря на возражения Китченера, британское правительство, представленное сэром Артуром Никольсоном, не чинило никаких препятствий и признало нашу власть в Александретте, Адане и Киликии. Зато оно желало, чтобы в Сирии и Ливане была установлена верховная власть меккского султана и чтобы за нами осталось только право назначения губернатора. Это означало бы отдавать под власть султана мусульманское и христианское население, между тем ни то ни другое не привыкло и не желает зависеть от него. Кроме того, англичане требуют для себя права постройки железной дороги из Каиффы, что означает конкуренцию для железной дороги из Александретты. Эта великая Арабская империя не представляет, на мой взгляд, ничего путного, и я опасаюсь действия ее на наши африканские колонии. Я предпочел бы, чтобы она не была создана, и высказал свои опасения в совете министров. Но, как видно, мы взяли на себя обязательства, причем меня не держали в курсе переговоров, а теперь, говорят мне, уже несколько поздно снова открывать дискуссию по этому поводу.
