Но возможно, что это только диверсии или маневры, призванные ввести нас в заблуждение? По некоторым данным нашей разведки, предметом атаки неприятеля будет Верден. Неудивительно, что немцы стремятся подействовать на общественное мнение взятием знаменитой крепости, запирающей для них ворота Парижа. У меня предчувствие, что сражение произойдет именно здесь. Но возможно, что во мне говорит чувство опасения за своих земляков по Маасскому департаменту и мутит мой рассудок. Я решаю при первой возможности отправиться в укрепленный район Вердена и на месте ознакомиться с положением.
Я сообщил об этом своем намерении правительству, оно одобряет его. Уведомил о нем через офицеров связи также генерала Жоффра. Он выразил желание, чтобы я отсрочил свою поездку и позволил ему сопровождать меня. Я охотно обещал ему взять его с собой. Но министры, и особенно Марсель Самба, протестуют против требования Жоффра. Президент республики, говорят они, имеет безусловное право совершать поездки во все места фронта, если действует в согласии с правительством, но недопустимо, чтобы он должен был советоваться с главнокомандующим. С конституционной точки зрения ничего нельзя возразить против такого взгляда. Нежелание Жоффра вполне естественно, да и мне самому важно, чтобы я мог на месте в Вердене обращаться к нему с серьезными и не терпящими отлагательства вопросами.
Получил мрачный меморандум товарища председателя военной комиссии сената Будано; последний написал его в Па-де-Кале, который он представляет в сенате. Окопы в этом районе, утверждает Будано, находятся в очень плохом состоянии, запас зимних вещей недостаточен, дух солдат падает. Будано боится упадка духа солдат и предвидит возможность бунтов в близком будущем; он жалуется, что большинство генералов не уделяет достаточно внимания солдатской массе. Я ответил Будано, что в скором времени поеду лично ознакомиться с положением. А тем временем я передал его меморандум Гальени и прошу последнего информировать меня.
Командующий укрепленным районом Вердена генерал Герр, которому известна переписка между военным министром и Жоффром по поводу тревожных сведений, привезенных в Париж полковником Дрианом, уверяет меня, что все наши оборонительные позиции вокруг крепости очень прочны. По словам генерала, войска были несколько утомлены операциями в Шампани, так как резервы были тотчас же взяты из Верденского округа и не было возможности достаточно часто сменять войска; но теперь войска вернулись и оправились.
Я указываю генералу, что недавно сам констатировал недостаточность наших тыловых позиций в южной части его сектора, против Сен-Мигиеля, между Френ-о-Мон, Ла-Белль-Валле и Пьеррфитт-сюр-Эр. Он не думает, что немцам может удаться пройти через Шовонкур, но тем не менее считает полезным занять также поперечную позицию, чтобы на всякий случай запереть доступ в долину реки Эр. Пока, говорит он, нет никаких признаков, позволяющих предположить в настоящий момент, что неприятель замышляет большую атаку укрепленного района Вердена. Самое большее, возможно, он произведет демонстрацию между Маасом и Аргоннами, для того чтобы связать наши войска на тот случай, если мы сами будем атаковать в другом месте. Мнения относительно того, в каком месте предстоит атака неприятеля, очень расходятся.
Префект департамента Мерты и Мозеля Мирман телеграфирует из Нанси: «Боши послали нам сегодня утром в подарок к Новому году дюжину снарядов из тяжелых дальнобойных орудий. Действие их было гораздо менее значительно, чем опасалось население. Разрушено несколько домов».
Саррайль счел нужным, не докладывая правительству, арестовать и выслать из Салоников консулов враждебных держав.
Деятельность этих консулов становилась, на его взгляд, опасной для наших войск (телеграмма Гралье, Салоники, № 204 и Гильмена, Афины, № 1107). Саррайль телеграфирует военному министру, что после этой высылки в городе царит полное спокойствие. Консулу Соединенных Штатов поручена защита турецких, болгарских, немецких и австрийских подданных. Однако мера Саррайля вызвала протест не только заинтересованных держав, но и греческого правительства.
Палеолог сообщает (№ 1568 от 1915 г. и № 1 от 1916 г.) о фрейлине русской императрицы Марии Васильчиковой. Она написала царю о своих разговорах в Германии с министром фон Яговом и с великим герцогом Гессенским, а затем возвратилась в Россию продолжать там от имени этих двух лиц попытки заключения мира. Она привезла с собой письмо великого герцога к Николаю II и к Александре Федоровне. По приказу царя она была сослана в Чернигов за то, что приняла на себя миссию от враждебного государя.
Воскресенье, 2 января 1916 г.
Майор Ланглуа вернулся из России и сообщает мне свои впечатления. В стране уже нет хозяина. Правительство и двор все более толкают Николая II на путь реакции, между тем как в Москве под влиянием Гучкова растет либеральное движение и принимает явно враждебный правительству характер. Только один генерал Алексеев действительно командует армиями. Император не занимается военными операциями. По-прежнему дает себя чувствовать нехватка винтовок. Тяжелой артиллерии не существует. До сих пор имеются только 42 орудия 105-миллиметрового калибра. Если состоится предполагаемое наступление в Галиции или Буковине, то вряд ли можно будет надлежащим образом использовать его за недостатком ружей, артиллерии, снаряжения.
Генерал де Кастельно докладывает мне о своей поездке в Грецию. Он нашел наши окопы в менее исправном состоянии, чем английские. Впрочем, говорит он, сил ближневосточной армии в ее нынешнем составе достаточно для укрепления занимаемых ею позиций и эвентуально для их защиты. Эти позиции очень сильны. Генерал Саррайль, надо думать, другого мнения на этот счет, так как требовал очень значительных подкреплений. Но, по мнению Кастельно, Саррайль еще не мог лично убедиться в необходимости этих новых войск, так как еще не имел времени объехать территорию, которую ему поручено защищать. Он нуждается в более квалифицированных помощниках и в более квалифицированном штабе. Я сообщил об этом главнокомандующему, говорит Кастельно. Саррайль нуждается также в более полном и улучшенном лагерном оборудовании, в постельных принадлежностях.
Понедельник, 3 января 1916 г.
Думер рассказывает мне, как он выполнил свою миссию в России. В противоположность мнению Палеолога, он по-прежнему уверен, что царское правительство после опыта с первой бригадой будет ежемесячно посылать нам войска. По приглашению императора Думер беседовал с военным министром генералом Поливановым и начальником генерального штаба генералом Алексеевым. Принцип отправки солдат русской пехоты во Францию был принят с оговоркой, что предварительно будет произведен опыт в установленных условиях. Русские солдаты поедут во Францию не как единицы, вливаемые во французские корпуса, а как цельные русские воинские части с русским командным составом, который должен быть пополнен французскими офицерами. Эти части будут вооружены во Франции винтовками принятого во французских войсках образца. Отправляемая партия будет состоять из пехотной бригады в составе двух полков с запасными батальонами. Во главе бригады будет стоять русский генерал, во главе каждого из полков – русский полковник. Если этот опыт удастся, нам затем будут ежемесячно посылаться другие воинские части. Думер продолжает верить в это, несмотря на полученные нами разочаровывающие телеграммы. Впрочем, он выражает готовность еще раз поехать в Россию в марте, чтобы обеспечить осуществление данных ему обещаний.
