Отправка сербов производится в самом спешном порядке в Сан-Джованни-ди-Медуа и особенно в Дураццо (Баррер, № 54).
Понедельник, 17 января 1916 г.
Вспоминаю другое 17 января, в 1913 г. Прошло три года. Как много изменилось с тех пор!
Я послал черногорскому королю поздравительную телеграмму к православному Новому году, теперь получил от него следующий ответ: «Крушевац, 16 января. Глубоко тронут вашими пожеланиями к Новому году и прошу ваше высокопревосходительство принять мою искреннюю благодарность». Ни слова о взятии столицы, ни слова о своем собственном уходе.
Усиливаются наши воздушные операции. Сегодня им благоприятствовала хорошая погода. Помимо полетов с целью защиты и наблюдения наши эскадрильи совершили 89 полетов в целях разведки и 50 полетов для исправления стрельбы артиллерии.
Веснич явился на набережную Д’Орсе с сообщением, что сербское правительство уезжает в Корфу.
Вторник, 18 января 1916 г.
Шарль Морра в Action Francaise резко нападает на Клемансо. Что касается Клемансо как журналиста, пишет он, то его статьи – сплошная абракадабра. В них «не находишь ничего, кроме склочничества, поразительной неразумности и чудовищного безразличия ко всему тому, что происходит у него под носом. Скандал начала этого века и конца этого режима заключается в том, что подобный человек мог быть допущен к власти. Что касается немцев, то будут ли они в Нойоне или Вузье, это меньше всего заботит Клемансо». Морра обвиняет Клемансо в том, что он пытался разоружить Францию с 1906 по 1908 г. Он требует, чтобы «окончательно заковали якобы закованного человека»*.
Полковник Фурнье телеграфировал из Скутари военному министру (О. Т., № 273), что 15-го вечером король принципиально принял условия, поставленные австрийцами: черногорская армия сложит оружие.
Из всей совокупности нашей информации вытекает как будто, что Ловчен сдан королем.
Хотя правительство предложило генералу Саррайлю щадить железнодорожные линии и искусственные сооружения на греческой территории, один союзный отряд разрушил большой железнодорожный мост у Демир-Хиссара. Греческое правительство, разумеется, заявило протест.
Сербский принц-регент выздоравливает, но состояние его здоровья все еще не позволяет ему совершить переезд во Францию; он поедет в Корфу вместе с сербским правительством (от Боппа, через Баррера, № 57).
Баррер предложил Соннино отправить в Салоники одну итальянскую дивизию. Соннино ответил, что посоветуется со своим правительством (№ 55); он не сказал Барреру, какую точку зрения он будет защищать перед своими товарищами по кабинету.
Саррайль настаивает на отправке ему подкреплений в составе двух французских дивизий. «Эти дивизии крайне необходимы для активной защиты Салоников. Для этого недостаточно отправки разрозненных обломков сербской армии. Не отвечает этой цели и дивизия Брюлара, в ней надо заменить черную бригаду, она находится в Митилене и может быть послана только для пополнения пострадавшей дивизии» (О. Т., № 927—2). Жоффр стоит на своем и находит эти требования преувеличенными. Он телеграфирует Саррайлю, что по принятии всех мер численный состав ближневосточной армии – свыше 100 тысяч человек (№ 535-М и 536-М).
Тем не менее совет министров требует от Жоффра скорейшей отправки дивизии Брюлара в Салоники.
По словам Пенелона, Жоффр очень расстроен нападками Клемансо на командование.
У меня был капитал запаса Бур, зять Саррайля. Он приехал из Салоников и сейчас возвращается туда. Он думает, что Саррайль будет удовлетворен теми силами, которые мы ему посылаем. Из Греции он писал 21 декабря Пенелону: «Спешу сообщить вам, какую радость доставил генералу Саррайлю подарок президента республики. Этот подарок напомнил генералу о любезной аудиенции, предоставленной ему г. Пуанкаре перед отъездом на восток. Генерал Саррайль написал президенту и благодарил его».
Из Черногории получены противоречивые известия. Полковник Фурнье телеграфирует из Скутари военному министру и главнокомандующему (№ 159): «Я узнал о разрыве переговоров между Австрией и Черногорией, последовавшем ввиду неприемлемости для последней поставленных условий. Король, королевская фамилия и дипломатический корпус выезжают завтра из Сан-Джованни-ди-Медуа в Италию. Сообщают о занятии австрийцами Вирбазара и Рицка».
Среда, 19 января 1916 г.
Депутаты де Гранмезон и Морис Бернар, состоящие в качестве офицеров запаса при штабе командира 9-го корпуса генерала Кюре, привезли мне письмо от последнего и мой бюст, довольно неудачный, но ценный для меня как воспоминание, – это единственный предмет, который наши войска нашли невредимым в Лоосе.
Румынский министр юстиции Антонеску уверяет меня, что Румыния вступит в войну, как только Россия перейдет в наступление в Галиции. «В начале войны, после битвы при Шарлеруа и перед сражением на Марне, в то время, когда победа Германии казалась несомненной, у нас в Бухаресте состоялось заседание коронного совета; мы все объявили королю, что не можем встать на сторону Германии. Король подчеркивал нам, что она гарантирует нам получение Бессарабии. Мы отвечали: Россия всегда будет достаточно сильна, чтобы потом отнять ее у нас; нам нужны Трансильвания, Банат и Буковина. Когда мы в сентябре вели переговоры с Россией, она обещала нам взамен нашего нейтралитета Трансильванию и – без дальнейшего уточнения – области Баната и Буковины, не заселенные славянами. Когда же речь зашла уже не о нейтралитете, а о союзе, Румыния, естественно, желала уточнения, Россия затягивала переговоры и решилась дать отдельный ответ только тогда, когда войска ее перешли в отступление. Для Румынии было тогда невозможным вступить в войну, не подвергая себя опасности разгрома. Но она не потеряла даром времени: она подготовила свою армию. Франция, к счастью, приняла решение остаться в Салониках. Мы знаем, что это решение было в значительной мере принято под вашим личным влиянием. Мы считаем балканский театр военных действий весьма важным и думаем, что исход войны будет решен именно здесь. Братиану остается искренним сторонником вступления Румынии в войну».
Соннино все еще противится созданию нового межсоюзного органа по идее Бриана, даже несмотря на согласие Англии и России. Соннино заявляет, что дипломатическая конференция с местопребыванием в Париже не сможет принимать никаких серьезных решений без предварительного доклада своим правительствам, что она не может заменить последние (Баррер, № 62 и сл.).
Четверг, 20 января 1916 г.
От Баррера, № 70: «Итальянский посланник в Черногории телеграфирует 18-го, что выезжает с посланниками Англии, Франции и России в Италию. Отъезд последовал по предложению короля, переданному главой правительства, который тоже скоро выезжает вместе с королевской фамилией. Черногорский король остается в Подгорице».
Из Скутари, 18 января, от де Ларош-Верне: «Переговоры между Черногорией и Австрией прерваны. Король Николай и его семья уезжают завтра, в среду, в Италию в сопровождении правительства и дипломатического корпуса».
