Этьенн говорит мне: «Гальени совсем с ума спятил. Он заявил мне, что в стране имеется только одна сила – парламент – и что он намерен опереться на нее. Он сказал, что Жоффр устал и что необходимо во что бы то ни стало сменить его. Мне – таковы его слова – придется натолкнуться на оппозицию президента республики, но я сумею убедить его».
Я ответил Этьенну, что Гальени никогда до сих пор не давал мне повода догадываться о его желании сменить Жоффра, он, напротив, всегда говорил мне другое. Я предупрежу Бриана по его возвращении. Этьенн продолжает: «Я возмутился и доказывал Гальени, что уход Жоффра был бы победой для Германии. Но он продолжает свою политику реванша против Жоффра, <в свое время> отказавшегося поставить его во главе армейской группы; боюсь, что Гальени упорно желает ухода Жоффра».
В совете министров Вивиани рассказал нам, что агентство Фурнье распространило вчера ложное известие, что Румыния якобы объявила войну Австрии; это сообщалось в запечатанных бюллетенях, которые раздавались на бирже и в других местах. Правительство постановляет закрыть на месяц агентство Фурнье и открыть следствие.
Пятница, 11 февраля 1916 г.
Утром посетил госпиталь в Пантеоне, где меня встретили доктор Эмиль Шотан, бывший морской министр и профессор Поцци. Я обошел палаты. В одной из них, украшенной цветами и знаменами, устроили концерт для выздоравливающих. Перед уходом я вручил крест ордена Почетного легиона поручику Пуаньону 21-го стрелкового полка, золотые медали докторше Абади и старшей сестре Фидьер-де-Пренво и две медали, бронзовую и позолоченную, двум другим сестрам.
Во вторник Бриан жаловался в совете министров на выступления Блонделя в Бухаресте и высказал мысль, что Тардье был бы прекрасным посланником Франции в Румынии. Мальви заметил, что это вызовет серьезные возражения в парламенте. Как видно, так и случилось. Буря в стакане воды. Клемантель телефонировал, что к нему явилась делегация радикальной фракции с протестом против этого предлагаемого назначения, инициативу которого, конечно, приписывают мне. Статья Бареса о палате депутатов и нападки некоторых газет на парламент взбудоражили умы; со всех сторон раздаются требования, чтобы цензура защищала парламент.
Жан Таннери, командированный в военное министерство, говорит мне, что между этим министерством и министерством иностранных дел существует постоянный конфликт по вопросу о ведении экономической войны. Таннери высказывается за создание межведомственного органа, возглавляемого одним из министров, например Фрейсине. Подобное же пожелание передает мне Пенелон от имени главной квартиры.
Далимье привел ко мне голландского художника Ремакерса, ведущего энергичную кампанию в пользу Франции. Это рыжеволосый молодой человек с красным лицом; он проникнут духом французской культуры. Затем был у меня префект Алжира Лефебюр; он говорит, что можно не опасаться за порядок в Алжире.
Принял полковника Бриссо, которого генерал Жоффр намеревался послать в Китай, возможно, для того, чтобы лишить его командования. Бриссо говорит, что его ссора с Конти и дружба с Юань Шикаем сильно затрудняют его задачу. Впрочем, Жоффр тоже понял так, когда я однажды указал ему на это; он обещал мне тогда вернуть Бриссо его командование. Боюсь, однако, как бы этот превосходный офицер не пострадал от того, что дал правильную оценку дела под Герренкопфом и Гартманнсвайлеркопфом.
Суббота, 12 февраля 1916 г.
Заседание совета министров. Бриан все еще в Риме, где его восторженно принимают.
Еще раз обсуждаются законы о квартирной плате и о военных прибылях.
Между тремя и четырьмя часами дня был у меня Фрейсине. Он говорит, что его беспокоят растущие притязания палат по части парламентского контроля на фронтах. Фрейсине боится, что в угоду парламенту Гальени предоставит слишком большие льготы депутатам и скажет им: «С моей стороны я предоставил бы вам всяческий простор, я сторонник парламентского контроля, но генерал Жоффр не желает этого». Надо, говорит Фрейсине, в спешном порядке упорядочить контроль парламента, установить, что каждая миссия должна иметь определенное задание и что депутаты ни в коем случае не должны выступать с критикой перед офицерами и солдатами. Я разделяю мнение Фрейсине и говорю ему, что по возвращении Бриана нам придется вдвоем поговорить с ним об этом. «Один из моих друзей, – продолжаю я, – не желающий быть названным, имел с Гальени разговор, который меня очень беспокоит». Я передал Фрейсине рассказ Этьенна, приведенный мною выше. «Все это, – заметил Фрейсине, – подтверждает мои опасения и подозрения. Поведение генерала Гальени за последние недели внушает мне подозрения. В свое время он выступил в палате с твердостью, чтобы придать себе в глазах общественного мнения ореол сильного человека, но вместе с тем он заискивает перед депутатами, во всем уступает им и сваливает на Жоффра всю ответственность за то, что им может не понравиться. Мне кажется, что у него очень честолюбивые планы, что они идут очень далеко. В военном министерстве он издавал циркуляр за циркуляром, чтобы казалось, будто он упраздняет волокиту и борется со злоупотреблениями. Но в действительности он ничего не сделал и ничего не делает. Он желает лишь пускать пыль в глаза. Его поведение беспокоит меня. Что касается меня, то, если правительство позволит тронуть Жоффра, я выйду из правительства. Я отлично знаю, что Жоффр не совершенство, но есть ли у нас другой, лучший генерал, чтобы заменить его? С назначением Кастельно парламент не согласится по политическим соображениям. В таком случае кто же?» Мы условились, что устроим совещание с Брианом по его возвращении.
Пришел Дюбо, беседовал со мной, как всегда, в очень дружеском тоне и отнял у меня часть времени, предназначенного для аудиенций.
Рене Бенар рад, что вышел в отставку, и говорит мне, что уезжает на фронт, где будет служить в штабе 1-й армии.
Генерал Бодмулен говорит мне, что нашел свою территориальную дивизию в хорошем состоянии.
По словам Беназе, палата взбешена нападками Бареса и требует вмешательства цензуры. Она настроена также очень враждебно в вопросе о назначении Тардье в Бухарест.
Круппи, побывавший в Лотарингии, очень ободрен видом наших войск.
Генерал Педойя говорит мне: «Я пришел к вам не как депутат и не как председатель военной комиссии, а как старый генерал». Он жалуется, что командование продолжает бесцеремонно расправляться с генералами, причем иногда это делается для продвижения на их место ставленников главной квартиры.
Среда, 16 февраля 1916 г.
Франклен Буйон сообщает мне, что члены франко-британской межпарламентской конференции прибудут в воскресенье. Он считает желательным, чтобы Бриан представил их мне в понедельник утром. Согласен.
Франц Журден, Шаба и Боннье явились пригласить меня на трехгодичную выставку.
Депутат от департамента Маас Рево говорит мне, что его одолевают мрачные мысли. Он получил плохие сведения о состоянии умов в оккупированных провинциях: очень многие привыкают к оккупации. Рево любит парадоксы и, несомненно, преувеличивает.
