.. И уткнулась носом прямо в обтянутый парчой живот Хозяйки Люй!
— Что такое? — удивилась Хозяйка Люй. Крепко взяла Мэй за плечо, заглянула в ее перепуганные глаза. — Что ты с места сорвалась, будто за тобой барсуки-оборотни гонятся?
Мэй сейчас предпочла бы, чтоб за ней и впрямь гнался барсук-оборотень. Но только не этот старик! А Удэ Второй с усмешкой на сморщенных губах подошел и сказал Хозяйке Люй:
— Где ты раздобыла такую дикарку, Люй? Она не знает ни манер, ни приличий.
— Она еще слишком мала и для манер и для приличий, господин сановник, — чрезвычайно вежливо ответила Хозяйка Люй. — Я лишь вчера привезла эту девочку из далекой деревни. Потому не требуйте от нее того, что она вам не может дать. Разве здесь мало искусных красоток? Выбирайте любую — на ваш вкус.
— На мой вкус, она — самая сладкая, — гадко усмехнулся старик, указывая на Мэй. — Как ее зовут?
— Мэй Лепесток Лотоса, — ответила Хозяйка Люй. Глаза ее светились недобрым светом. — Господин сановник, она и впрямь еще слишком мала...
— Плачу тройную цену, — бросил старик. — Неужели ты устоишь перед золотом, Люй? Что тебе эта девчонка? Рано или поздно она примется служить похоти, как все остальные твои певички, а я хочу утонченного удовольствия. Ведь она еще девственна?
— Да, — нехотя ответила Хозяйка Люй.
— В таком случае увеличиваю цену десятикратно! Видишь, Люй, я не скуплюсь. Так что и ты не ломайся, и ей вели быть несговорчивей. Что это она все время молчит, кстати?
— Она немая.
— Чудесно. Не будет кричать от боли. Веди-ка ее в комнату Пионового Фонаря. Ты мой вкус знаешь.
— Воля ваша, господин сановник, — мрачно проговорила Хозяйка Люй.
Мэй в ужасе уставилась на Хозяйку Люй. Неужели та отдаст ее старику? Для чего? Что он собирается сделать с нею?!
— Идем, — сказала Хозяйка Люй. Рука ее крепко сжимала плечо девочки. — Придется уступить.
Люй вывела помертвевшую Мэй из залы и двинулась вместе с нею по галерее, кольцом опоясывающей все здание. Мэй шла как во сне, только отметила, что они миновали комнату Гуан и еще с десяток таких же запертых комнат.
— Будь покорна, — по дороге поучала Хозяйка Люй девочку. — Когда он разденет тебя и положит на кровать, просто зажмурь глаза и разведи ножки пошире. Станет больно — дыши поглубже и не сжимайся там, где боль, от этого лишь сделаешь себе же хуже. Тебе повезло только в одном — у господина сановника уже не бойкий угорь, а полудохлый земляной червяк, так что, может, и боли ты не почувствуешь. Бить он тебя не станет, использовать как мальчика — тоже. Потерпи немного, всего несколько минут! А деньги, что он отдаст за твою девственность, я оставлю тебе. Это начало твоего будущего богатства и безбедной жизни. Шутка ли — тысяча связок золотых монет! Столько и столичные певички не получают!
Мэй слушала и ничего не понимала. Голова у нее кружилась от страха. Ей представлялось, что старик хочет ее съесть живьем. А перед этим разрезать на части!
— Вот комната Пионового Фонаря. — И Хозяйка Люй чуть ли не втолкнула Мэй внутрь комнаты. — Сиди здесь и жди. И лучше не плачь, мой тебе совет. Хозяйка Люй хлопнула дверью. Потом Мэй услышала, как снаружи на двери стукнула щеколда. Она заперта!
Мэй в отчаянии огляделась. Комната Пионового Фонаря была освещена неестественно розовым све-Т0м, исходившим от больших шелковых фонарей, расписанных пионами. Мэй вздрогнула — ей показалось, что в комнате она не одна. Но нет, это были всего лишь картины. Они изображали мужчин и женщин в полный рост — нагих, в странных, невиданных сплетениях тел. У Мэй кровь застучала в висках, да так громко, что девочка испугалась — вот сейчас она и умрет!
Бежать, бежать, бежать!
Мэй толкнула дверь. Нет, заперто крепко.
Кажется, уже слышны шаркающие шаги... И противное хихиканье старика.
Под самым потолком Мэй увидела круглое небольшое окно, затянутое тканью. Мэй знала, что такие круглые окна называются лунными, потому что посвящены богине Луны — милосердной, кроткой и сострадательной.
«О богиня Луны Наи Ва! — взмолилась Мэй. — Помоги мне! »
Видимо, богиня Наи Ва услышала молитву девочки. Потому что у Мэй вдруг появилась удивительная сила. Девочка подтащила к стене с окном тяжелый и высокий сундук, взобралась на него, вытащила из волос острые шпильки и распорола шелк на окне. А потом выскользнула в окно подобно бабочке, ускользающей от сачка.
За окном ничего не было — только темнота и запах пыли. Мэй упала, сильно ударилась коленями. В глазах у нее вспыхнули алые звезды боли. Мэй вскочила, пошатываясь, вытянула вперед руки. На миг ей показалось, что в этой темноте она наткнется на ужасного старика. И она побежала прочь от разорванного окна. Она бежала до тех пор, пока не поняла, что находится в темном узком коридоре. Пыль и тишина окружали ее, но вот впереди появился слабый волосок света. Мэй поспешила туда, гадая, обнаружил ли старик Удз ее бегство.
Волосок света по мере приближения к нему стал шире. И наконец Мэй поняла, что этот свет идет из неплотно прикрытой двери. И что бы ни ожидало за этой дверью, нужно было войти. Мэй бесшумно сдвинула дверь и проникла внутрь.
Каково же было ее изумление и радость, когда она узнала комнату, в которой оказалась! Это была умывальная комната Гуан — вон знакомая бочка, а вон медный таз для умывания и ведра с водой! Мэй спасена! Уж Гуан-то не даст ее в обиду, не позволит старику схватить Мэй!
Девочка отодвинула занавесь и очутилась в спальне Гуан. И услышала, как Гуан стонет на задернутой пологом кровати — стонет, словно ее ранили.
А потом Мэй разобрала, что Гуан стонет не одна, ей вторит мужской голос, перемежающий стоны с громким, хриплым дыханием.
Мэй замерла, не зная, что ей делать. Страх, робость, слезы мешались в ее душе с каким-то новым, совсем неизвестным чувством. А еще тело вдруг стало непослушным и горячим, низ живота будто налился кипяченым маслом...
Мэй открыла рот, словно выброшенная на берег рыба, и без чувств повалилась на пол.
«Сломанный веер», — эти слова промелькнули и исчезли в ее угасшем сознании.
... Гуан возвращалась из сладкого мига забвения, когда услышала звук, напоминающий звук падения.
— Здесь кто-то есть, — сказала она Цясэну, выскальзывая из его объятий.
— Тебе почудилось, — пробормотал мужчина, опьяневший от бурных ласк.
— Это, наверное, мой Лепесток Лотоса, — воскликнула Гуан, торопливо соскальзывая с кровати и набрасывая на плечи парчовый халат. — Моя бедная девочка! Как я могла забыть про нее!
— Что еще за девочка? — удивился Цясэн, но Гуан оставила его вопрос без ответа. Когда она увидела нежащую без чувств Мэй, страх объял ее. Она вспомнила слова «Береги Лотос! », вспомнила и устыдилась: за плотскими утехами она оставила без заботы этого дивного ребенка. Небесная Канцелярия воистину покарает ее за это!
