— И учитывайте ещё один момент, — продолжил он, — если я стану папой, мне придётся идти к ним на поклон.
— Если вы станете папой, они проглотят всё что угодно, — уверенно сказал я. — Они не единственные ростовщики в империи, и не рискнут ссориться с папой из-за каких-то старых обид.
— Возможно, вы и правы, барон, — согласился он. — Кстати, вы сами собираетесь организовывать сбыт в империи?
— Не думаю, что я являюсь подходящей кандидатурой для этого. Я полагаю, что лучше поручить это кому-нибудь из имперских подданных. Какому-нибудь семейству с хорошей репутацией, и обязательно нейтральному. Нам совсем не нужно, чтобы эта торговля ассоциировалась с какой-то партией.
— И вы знаете подходящее семейство?
— Мои связи в империи очень ограничены, — пожал я плечами. — Но я подумываю о своих родственниках Арди, если, разумеется, это не вызовет возражений у других участников.
— У Норбера неоднозначная репутация, — заметил кардинал. — Не скажу, что плохая, просто в прошлом были некоторые моменты. И они всё же скорее франки, чем германцы. В империи это имеет значение.
— На самом деле я имел в виду ветвь Бернара, которая живёт в Трире, а не в Меце.
— Ах эти! Они действительно имперцы, но ветвь довольно захудалая. Почему вы выбрали именно их?
— Во-первых, именно к этой ветви принадлежала моя прабабка Орианна Арди, а во-вторых, наследник главной ветви произвёл на меня не совсем благоприятное впечатление при знакомстве. Я не уверен, что могу им доверять.
— А Бернару вы доверять готовы?
— Пока нет, — улыбнулся я. — Нам ещё только предстоит познакомиться. Это всего лишь один из возможных вариантов.
Скорцезе задумчиво покивал, прихлёбывая из бокала.
— Допустим, — только допустим! — что я соглашусь на ваше предложение, барон — какой вы видите нашу долю? Кстати, кому конкретно она будет принадлежать?
— Я полагаю, эта доля будет принадлежать церкви в вашем лице, ваше высокопреосвященство, — ответил я. — А что касается размера доли — обсуждать конкретные цифры пока рано, но ориентируйтесь примерно на пятнадцать процентов.
— Это совсем немного, — тут же возразил кардинал.
— Это совсем немало, ваше высокопреосвященство, — вежливо, но твёрдо ответил я. — Впрочем, время обсуждать цифры действительно ещё не пришло.
— Ну что же, барон, — подвёл итог кардинал, — ваше предложение и в самом деле заслуживает внимательного рассмотрения. Я извещу вас о своём решении через вашего сюзерена.
— Благодарю вас за беседу, ваше высокопреосвященство, — поклонился я встав. — Буду ждать вашего решения.
Я думаю, Скорцезе всё-таки согласится — я чувствовал, что моё предложение его очень заинтересовало. Да как мне кажется, и не могло не заинтересовать — в преддверии выборов папы ему будет нужно всё больше и больше денег на подкупы, и за возможность присосаться к торговле алхимией он должен ухватиться обеими руками.
Чуть позже, когда мы шли по тропинке к дирижаблю, Ленка спросила с тревогой в голосе:
— Кени, а князь знает, что ты от его имени о чём-то договариваешься?
— Нет, — ответил я. — Пусть это будет для него приятным сюрпризом.
Ленка потеряла дар речи.
— Да не бери в голову, — успокаивающе сказал я. — Ни о чём от его имени я не договаривался. Просто намекнул, что князь, возможно, будет заинтересован, ну так я и уверен, что он заинтересуется.
— Смотри не доиграйся, Кени, — грустно сказала она.
Глава 9
Перед отлётом с виллы Скорцезе я распорядился собрать весь экипаж в кают-компании. Или в рубке — это зависело исключительно от того, с какой стороны от входа встанешь.
— Все собрались? — оглядел я присутствующих, которые в свою очередь с любопытством смотрели на меня. — У меня есть небольшое объявление по поводу предыдущих событий. Не все присутствующие видели, что происходило, но нужно, чтобы все правильно отвечали на вопросы. Капитан, скажите — может ваш компас сломаться и показывать куда-нибудь не туда?
— У нас гирокомпас, — с лёгким удивлением пояснил Наум.
— Так и что из этого следует? Гирокомпас не может сломаться? Или всё-таки может?
— Всё может сломаться, — подтвердил капитан. — У нас гирокомпас уже раз ломался. Очень сложный прибор, и не особо надёжный.
— В таком случае объясняю для всех: наш гирокомпас сломался над Польшей. Мы не сразу это заметили и поэтому сильно отклонились с маршрута. Когда мы обнаружили, что гирокомпас неисправен, и попытались найти коридор, на нас напали поляки. Мы сумели отбиться, но они повредили дирижабль. Мы переждали ночь в лесу где-то в Богемии, а затем сумели найти ориентиры и полетели в Дрезден, куда и летели с самого начала. Все всё поняли?
Экипаж закивал, но лица у всех без исключения были непонимающими.
— Вот эту историю вы и будете всем рассказывать. Детали придумаете сам. Можете врать как угодно, но основные вехи рассказа должны быть именно такими.
— А зачем нам вообще что-то рассказывать? — с недоумением задал за всех вопрос капитан.
— Мы слишком необычно отметились, — вздохнув, объяснил я. — Вы же не думаете в самом деле, что контрабандисты летают как хотят, сами по себе? У контрабандистов, как и у любых организованных преступников, всегда есть хозяева и покровители, скорее всего, из тех же польских магнатов. К этому моменту поляки уже наверняка с ними связались и выяснили, что мы не контрабандисты. Сегодня — завтра они получат информацию из ближайших портов и будут точно знать, кто мы. Лучше заранее распространить правильную версию событий, а то ещё додумаются до чего-нибудь не того.
— Так может, лучше согласовать все детали? — осторожно предложил капитан.
— Ни в коем случае, — решительно отказался я. — Всем известно, что воздушники всегда врут. Если вы будете рассказывать одинаково, все сразу же поймут, что это заготовленный рассказ. Врите побольше, просто придерживайтесь основных моментов.
— Мы не врём! — с обидой заявил Наум, и экипаж согласно закивал.
— Ну и не врите, — покладисто согласился я. — Просто добавьте немного мелких деталей. Ну, что-нибудь там про абордаж, кровавую битву, звон сабель, свистящие у виска пули, координаты клада, которые на последнем дыхании сообщил вам умирающий главарь бандитов. В общем, всё, как вы любите.
Экипаж начал переглядываться, и я понял, что заронил им в головы новые интересные идеи.
— Капитан, где-нибудь в Богемии нужно будет обязательно снять фальшивое название, — добавил я. — Прагу облетаем стороной. А в Дрездене сразу же купите новый гирокомпас.
— Они же дорогие очень, — возразил Наум.
— А что поделать? Гирокомпас на коленке не починить. Если мы заявляем, что он сломался, то должны либо отдать его в починку, либо купить новый. А мастер сразу определит, что наш гирокомпас исправен. Поэтому мы заявляем, что нам некогда ждать, когда его починят, и покупаем новый. Будет у вас запасным.
