— Так это же любому очевидно, — удивлённо посмотрел на него я. — Да и вообще, как может быть иначе? Любой правитель будет так поступать.
— Любому очевидно! Нет, ну что ты скажешь, Хотен?
— Ты же сам, княже, всё время говоришь, что мол надо, чтобы молодёжь приходила нам на смену, — меланхолично отозвался Летовцев. — Вот, пришла.
Князь только покрутил головой. С чего он встрепенулся-то так?
— Ты, надеюсь, эти глупости другим не пересказываешь? — устало спросил он.
— Те, кто надо, сами обо всём давно догадались. А кто не надо, тех я просвещать не собираюсь.
До меня наконец дошло, почему он изображает возмущение. Все обо всём догадываются, но стоит ему согласиться с такой догадкой, как она из чьей-то фантазии превратится в официально признанную политику. В общем-то, правильно он поступает — кому понравится подобное заявление князя? Все дружно делают вид, что ничего такого нет, и всех такая ситуация устраивает.
— Я не могу тебе запретить воображать что угодно, — со вздохом сказал князь. — Но распространять свои домыслы не смей, понял?
— Понял, княже, буду молчать, — согласился я.
И в самом деле, мне стоит молчать побольше. Что-то я, похоже, вообразил себя слишком умным, и совсем упустил из виду, что умный — это не тот, кто до чего-то додумался, а тот, кто думает, прежде чем раскрывать рот. Как слишком уж я привык общаться с князем по-доброму и начал забывать, с кем разговариваю. Похоже, что я слегка потерял берега, запросто беседуя с сильными мира сего, а это опасно.
— Ну ладно, — что-то прикинув, наконец решил князь, — раз уж ты у нас такой умный, дам я тебе право на защиту. А там и посмотрим, насколько ты умён, а то, может, только притворяешься.
Летовцев с Гессеном опять синхронно усмехнулись, а я не на шутку встревожился.
Глава 14
В город наконец пришла настоящая зима. Метель мела всю ночь и утихла лишь к утру, оставив после себя прилизанные ветром сугробы плотного снега. Мы не торопясь шли со Стефой по уже расчищенной аллее. На боковой аллейке стайка молодых Ренских, по виду ещё школьников, побросав лопаты, устроила сражение снежками. Битва увлекла их настолько, что они заметили Стефу уже слишком поздно, только когда она сурово их окликнула и погрозила пальцем. Подростки быстро похватали брошенные лопаты и с преувеличенным усердием принялись за работу.
— Строго тут у вас, — заметил я. — Это кто — малолетние преступники? Нарушители дисциплины?
— Какие ещё преступники? — она посмотрела на меня с недоумением. — Обычные дети.
— А, понятно, — догадался я, — воспитание трудом. Личный состав должен быть всегда загружен — если ты не придумаешь им занятие, они придумают его себе сами.
— Примерно так, — засмеялась она. — Ну и дворникам тоже надо помочь после метели. А ты, Кеннер, похоже, знаешь толк в воспитании.
— Знаю, конечно, — хмыкнул я. — Нас, правда, учили как рядовых ратников, но у нас был курс для младшего командного состава. Я, в принципе, вполне смог бы служить десятником.
— А ритером? — заинтересовалась она.
— Ритером не смог бы, — ответил я подумав. — Тридцать человек — это уже много, без опыта не справиться.
— Ну надо же, — поразилась Стефа. — Молодёжь обычно считает, что и с тысячей легко сможет управляться, а ты себя только десятником видишь. Как так?
Я только улыбнулся и развёл руками. Она улыбнулась в ответ.
— На самом деле мы не просто так молодых загружаем, — пояснила она. — У этой группы есть старший, и вот эта игра в снежки вместо работы пойдёт минусом в его личное дело. Мы выявляем лидеров, а дети с малых лет учатся руководить. Ну и дворникам в самом деле нужно помочь, конечно.
Я тут же вспомнил, что сестрички Эльма с Нельмой как-то мне сказали, что карманные деньги они вынуждены зарабатывать сами.
— Сурово вы воспитываете подрастающее поколение, — заметил я. — Как посторонний человек я это даже одобряю, но знаешь, бабушка — ты не обижайся, но я, пожалуй, рад, что я не Ренский. Мне такое воспитание вряд ли пришлось бы по душе.
— А что тут обижаться, — хмыкнула она. — Думаешь, ты один такой? Знал бы ты, как Мила от всего этого бесилась.
— Не могу себе представить бесящуюся маму, — признался я. — Но я знаю, что она действительно плохо встраивается в иерархию. Думаю, из неё вряд ли получилась бы хорошая Мать рода.
— Получилась бы, — махнула рукой Стефа. — У нас в роду все такие. Думаешь, мы с Ольгой лучше были? Ты только подумай, как мы должны были довести маму, чтобы она лишила нас наследства, и оставила всё будущей внучке. Однако мы повзрослели и осознали свой долг перед родом. Ольга тоже всё это воспитание терпеть не могла, но пришло время, и она стала Матерью рода. И неплохо с этим справляется. Хоть и не без ошибок, — добавила она со вздохом. — Да и Милослава уже совсем не та, что была когда-то. Поверь, в той Милославе ты свою будущую мать вряд ли бы узнал.
Я только глубокомысленно хмыкнул в ответ. Не так уж я и желал узнать ту Милославу, мама меня вполне устраивала такая, какой она была сейчас. Однако я уже успел понять, что в том её с Ольгой давнем конфликте правых не было, и это только укрепляло моё желание знать об этом поменьше.
— Раз уж ты вспомнила о прабабушке, — перевёл я разговор. — Я пригласил Бернара в гости. Это племянник Орианны, он сейчас глава трирской ветви Арди. Не знаю, правда, когда он соберётся приехать.
— Да? — удивилась Стефа. — Ты уже успел с ним познакомиться?
— Да, и он мне понравился, — кивнул я. — Так вот, он говорил, что хочет познакомиться со своими двоюродными сёстрами. То есть с тобой и Ольгой.
— Мы как-то уже и забыли о родственниках в империи, — задумчиво сказала Стефа. — А ведь и в самом деле нехорошо получается — мы такие близкие родственники, а за столько лет даже не попытались встретиться.
— Что касается их, то у них были серьёзные проблемы из-за прабабушки. Вам с той войной, как я понимаю, тоже было не до того.
— Верно, — согласилась она, — но всё равно нехорошо. Ну что же, я буду рада познакомиться и восстановить связь, да и Ольга, я уверена, тоже. Нет, ну до чего же ты шустрый — уже успел со всеми родственниками перезнакомиться. Наверняка и Бернара в какой-то схеме задействовал, да?
— Ну… — замялся я.
— Понятно, — усмехнулась Стефа.
Вот как так получается, что все мои действия окружающие воспринимают как интриганство и пронырливость? И главное, возразить-то нечего, потому что всё это действительно можно так истолковать.
— Ты всё неправильно понимаешь, бабушка, — вздохнул я. — Ладно, что толку оправдываться. Лучше расскажи мне немного про ту войну — как получилось, что Алина вас спасла? Ренские же сильнее Тириных были, да и сейчас сильнее.
