— Здравствуй, Кен, — улыбнулся он мне. — Останешься на обед? Или опять куда-то спешишь?
— Опять спешу, — с сожалением отозвался я. — Время сейчас напряжённое, дел полно. У тебя оно, кстати, тоже, возможно, скоро станет напряжённым.
— Вот как? — озадаченно поднял бровь Беримир.
— Давай об этом чуть попозже, — предложил я. — Я бы сначала поговорил о «Голубой кошке», а то вдруг у тебя возникнет впечатление, что я пытаюсь как-то это увязать.
— Хорошо, давай, — кивнул он.
— Наши люди наконец подготовили полный отчёт по предприятию, и сразу скажу, что там всё хорошо. Кое-какие замечания есть, но больше на уровне придирок. Копию отчёта я тебе пришлю, посмотришь сам. Акции мы решили разделить так: половину матери, а вторую половину нам с Леной, то есть у мамы доля двенадцать с половиной процентов. Мы с Леной вряд ли сильно заинтересуем публику, а вот что касается мамы, то можете выпускать пресс-релиз о вхождении её в состав акционеров.
— Вы с Леной обществу тоже интересны, не скромничай, — усмехнулся Беримир.
— Насколько я понял, вы хотели бы ввести её в совет директоров? — я посмотрел на Владу.
— Мы собирались это предложить, — призналась она.
— Она согласна, однако мы предлагаем пойти ещё дальше. Например, ввести для неё пост генерального инспектора и организовать соответствующий отдел, назовём его инспекцией качества. Штат там большой не нужен — по нашим прикидкам, двух лекарок и двоих алхимиков должно хватить. В этом случае Милослава Арди готова своим именем гарантировать качество выпускаемой продукции.
Беримир с Владой слушали меня буквально затаив дыхание.
— И последнее: мы предлагаем открыть новую линейку продукции — очень маленькую, позиций пять, самое большое семь. Объём производства предполагается небольшим, но это будет компенсироваться высокой ценой. Сертифицировать эту линейку будет сама Милослава Арди, и она будет помечаться её личным клеймом.
— Это гораздо больше, чем мы рассчитывали, — с удивлением сказал Беримир. — Предварительно мы, разумеется, согласны, ну а детали уже будем обсуждать. Но как тебе удалось убедить Милославу?
— Путяту она по-прежнему не любит, но упоминание Хомских больше не вызывает у неё острой реакции, — ответил я. — Думаю, сыграло свою роль то, что вы с ней нашли общий язык. Она относится к тебе вполне благожелательно, и соответственно, к Хомским в целом. Ну а раз мы предварительно договорились, то я пришлю к вам Киру Заяц со всеми бумагами — пусть они с Владой обговорят все детали. Я бы, кстати, посоветовал пока не объявлять об изменении в списке акционеров — лучше сделать это потом, в рамках общей рекламной кампании. Не стоит размазывать эффект этого объявления.
— Не будем пока объявлять, — согласилась Влада, — А я тем временем подготовлю предложения по особой линейке.
— Вот и замечательно, — кивнул я. — А теперь можно поговорить и о втором деле. Вы слышали о том, что у нас вышла стычка с Греками? Точнее говоря, о том, что Греки на нас напали?
— Трудно было не услышать, — усмехнулся Беримир. — Все только об этом и говорят. Особенно о том, что ты отказался мириться. Общество гадает, что же ты собираешься делать.
— И что я собираюсь делать? — полюбопытствовал я.
— Предположений много. Но в основном все соглашаются в том, что ты блефуешь, чтобы выжать из Греков побольше.
Я засмеялся. Забавно, что все считают, будто я стану делать нечто противоположное тому, что я на самом деле собираюсь сделать. Но надо заметить, что такие предположения мне не льстят. Всё-таки репутация у меня пока далека от той, что я надеюсь создать.
— Я сейчас вам всё расскажу, — сказал я посерьёзнев. — Гадать не придётся, узнаете это, так сказать, из первых рук. Но прошу держать это в секрете.
Беримир с Владой синхронно кивнули, глядя на меня с любопытством.
— Дело в том, что князь уничтожит Греков как заметную политическую и экономическую силу. Это вопрос уже решённый. Князь желает, чтобы я воевал с Греками, то есть создал более-менее убедительный фон законности. А он уже будет подключать других участников, как бы моих союзников. Говоря проще, он собрался таким образом раздать имущество Греков. Я не хочу воевать вообще, меня вполне устроила бы разумная вира, но по некоторым причинам отказать князю не могу. Однако его сценарий меня тоже не очень устраивает, поэтому я потребовал от него право на защиту, чтобы по крайней мере мои родственники могли что-то получить. Ренские и Тирины пожелали участвовать — если вы заинтересованы в чём-то из имущества Греков, то можете тоже присоединиться. Больше я никого звать не буду.
— А ты в чём заинтересован? — спросила Влада.
— Ни в чём, — ответил я, — поэтому я воевать не собираюсь. Помогу, конечно, родственникам, если возникнут какие-то трудности, но не более того.
— И как ты сумел выкрутить князю руки? — поинтересовался Беримир. Ну да, животрепещущий вопрос для любого главы семейства, который регулярно имеет дело с князем.
— Да очень просто, — усмехнулся я. — Сказал ему, что иначе возьму виру с Греков и объявлю конфликт исчерпанным.
— Жёстко ты, — Беримир посмотрел на меня с непонятным выражением. — Мало кто рискнёт так ему руки крутить.
— А что — мне нужно было подпрыгивать по команде? — я встретил его взгляд. — Если я уж вынужден воевать для него, то хочу получить с этого хоть какую-то выгоду. Пусть не для себя, но хотя бы для родственников.
Беримир покрутил головой.
— В целом это предложение нас, конечно, интересует, — заметил он. — Греки нам никакие не друзья, и кое-что нужное нам у них имеется.
— Ну думайте, — кивнул ему я. — Но решайте побыстрее — князь торопит. А потом, может, и не получится влезть — так уж вышло, что все родственники у меня и так богатые, и князю очень не нравится идея вас ещё больше усилить. Сразу я вас затянуть смогу, а вот если попытаться сделать это потом, то он просто скажет, что сил и так достаточно, право на защиту реализовано полностью.
— Это я хорошо понимаю, — согласился Беримир. — Сегодня же соберу совет, будем решать.
Глава 15
Абрам Шейкин не любил свою работу. В юности он мечтал стать скрипачом и после школы даже собирался поступать в консерваторию, но мама не одобрила. «И куда ты собрался идти после консерватории? — резонно спросила она. — Будешь обивать двери филармонии в надежде, что там освободится местечко? Так оно освободится не для тебя — с тех пор как твой двоюродный дядя Соломон умер, для нас там местечек нет». Было много скандалов и даже слёз, но дело всё же кончилось тем, что футляр со скрипкой занял почётное место в шкафу, а юный Абрам поступил в технологический, где нашёлся дальний родственник — на специальность «Экономика и организация холодильного производства».
Карьера у него была неспешной и ровной. В результате к своим пятидесяти он уже несколько лет служил управляющим Мельницких складов и ясно понимал, что достиг потолка карьеры. На Мельницкой улице, которая дала имя складам, давно уже не было никаких мельниц, и старые склады стояли заброшенными. Именно под руководством Шейкина их реставрировали и дооборудовали, превратив древние кирпичные сараи в современный холодильный комплекс. Работу свою Абрам по-прежнему не любил, но к своим складам испытывал истинно отцовские чувства.
