— Смирно, — скомандовала Лена, и на этот раз команду выполнили гораздо лучше.
Она медленно пошла вдоль строя, внимательно разглядывая каждого.
— Вы отбросы, — сообщила она. — Вы мусор, которому место в третьесортном вольном отряде. Наша дружина принимает только лучших выпускников Данислава Лазовича, которые дерутся за право служить у нас. Такие, как вы, попасть к нам могут разве что в несбыточных мечтах. Вы не должны быть здесь, и в нормальной ситуации вам не удалось бы даже встретиться с нашим вербовщиком.
Бойцы больше не ухмылялись, а с мрачными физиономиями провожали её глазами. В общем-то, они и сами прекрасно всё это знали, но кому понравится выслушивать про себя правду, тем более такую?
— Но так уж получилось, что вы оказались здесь, — размеренно продолжала Лена, двигаясь вдоль строя, — и теперь я должна сделать из вас что-то хотя бы приблизительно соответствующее нашим стандартам. Сейчас все вы мысленно задаёте мне ехидный вопрос: «А у тебя получится? А если нет, то что тогда?». Отвечу прямо: тогда ничего хорошего для вас не будет. Я могу любого из вас мгновенно вышвырнуть из дружины обратно на улицу просто сказав, что он нам не подходит, но я не стану этого делать. Если я так поступлю, то это будет означать, что я не справилась. Поэтому у вас есть только два варианта: стать дружинниками Арди или сдохнуть. Постарайтесь выжить и не попасть в отходы — вот вам мой совет, который я больше повторять не буду. А сейчас проверим вашу физическую подготовку — направо… бегом марш!
Через полтора часа свежо выглядящая Лена брезгливо рассматривала нестройную шеренгу запыхавшихся и обливающихся потом бойцов.
— Какие же вы дохляки, — наконец сказала она поморщившись. — У нас в дружине принят слегка усложнённый княжеский норматив. Марш-бросок на пять вёрст боец в полной выкладке должен преодолеть за пятьдесят минут и с ходу вступить в бой. А вы бежали налегке час двадцать, и сейчас ни к чему не способны. Как вы тренировались до этого? Растили пивное брюхо по кабакам? Так дело не пойдёт, придётся заниматься с вами серьёзно. Десять минут вам на отдых, чтобы пришли в себя, а потом посмотрим, как вы проходите полосу препятствий.
Результаты на полосе препятствий тоже оказались печальными.
— Даже не знаю, что с вами делать, — призналась Лена, рассматривая вконец замотанный десяток. — К регулярному составу дружины вас выпускать нельзя. Над вами же вся дружина будет смеяться, а заодно и надо мной. Я к такому позору не готова. Будете жить в отдельной казарме и усиленно проходить курс молодого бойца. Думаю, через месяц вы уже не будете выглядеть клоунами и сможете более-менее выполнять нормативы. То есть, те из вас, кто не сдохнет в процессе.
Грязные и измученные бойцы глухо зароптали — впрочем, ропот был тихим и не переходил в открытый протест.
— Недовольны? — обрадовалась Лена. — Очень хорошо. Значит, всё-таки есть в вас, телятах, какой-то воинский дух. Я вам вот что скажу — тот из вас, кто сумеет победить меня в спарринге… хотя нет, где вам победить… давайте так — тот из вас, кто сможет хотя бы достойно сопротивляться, на следующий день полностью освобождается от физической подготовки.
Особой радости предложение не вызвало — личный состав уже начал мучительно осознавать, что даже если победить и получится, то лёгкой эта победа совсем не будет. А те, кто поумнее, давно поняли, что никакой победы вообще не будет.
— Двадцать минут вам на то, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть, — распорядилась Лена. — А потом посмотрим, какие из вас драчуны.
Отдохнувшие и почистившиеся бойцы уже не выглядели бродягами. Настроение тоже изменилось, и Лена отчётливо почувствовала фон предвкушения. У них, похоже, появилась надежда поквитаться, и она усмехнулась, находя такую наивность забавной.
— Ну что, Рустик Калина, — сказала она с иронией, — всё ещё хочешь со мной подраться?
Тот вместо ответа хищно оскалился, выходя вперёд и вставая напротив. Хищный оскал с разбитыми и распухшими губами выглядел смешно — Лена окончательно развеселилась и не смогла сдержать улыбку, отчего глаза у Рустика загорелись ненавистью.
— Сразу видно, что воин из тебя никакой, Калина, — сказала она насмешливо. — Воин всегда держит эмоции под контролем. Ну ладно, попробуй меня удивить.
Удивить он ожидаемо не смог.
— Ну вот что ты так ногами размахиваешь, Калина? — презрительно заметила Лена, лениво уклоняясь от высокого удара ногой. — Я же одним ударом могу тебя девочкой сделать, придурок. Хочешь?
Рустик только скрипнул зубами и провёл резкий и быстрый прямой, от которого она также небрежно уклонилась, перехватив его руку и пренебрежительно оттолкнув его в сторону.
— Все обратите внимание, как он дерётся, — громко прокомментировала Лена. — Удары вроде резкие и сильные, но бестолковые. Это уличный драчун, а не боец. Ага, вот и подлый приём — против такой же деревенщины вполне мог бы сработать. На улице, среди таких же, как он, Рустик может даже сойти за бойца, но нормальный рукопашник его легко раскатает с закрытыми глазами.
Пока она комментировала, Калина постепенно зверел, вновь и вновь пытаясь безуспешно достать Лену.
— Ну раскатай, попробуй, — прорычал он, уже плохо владея собой.
— И в самом деле, пора — больше ты ничего интересного не покажешь, — согласилась Лена. — А за то, что разговариваешь без уважения, недосчитаешься зубов. Забыл моё предупреждение? Так я тебе сейчас напомню.
Дальнейшее зрители плохо уловили — Лена вдруг оказалась рядом с Рустиком, затем последовало несколько ударов, которые не все смогли различить, и Калина рухнул как подкошенный, заливая пол кровью из разбитого рта.
— Ты и ты, — ткнула пальцем Лена, — оттащите его в сторону и вытрите кровь с пола. Донат Рощин! По-прежнему хочешь со мной подраться?
— Хочу, старшая, — упрямо сказал Донат, хотя она чувствовала по эмоциям, что тот полон дурных предчувствий. Впрочем, неформальный лидер иначе ответить и не мог — если бы он пошёл на попятный, на этом весь его авторитет и закончился бы. Лена ещё раз отметила про себя, что надо сделать так, чтобы проиграл он почётно или, по крайней мере, не позорно.
— Ну тогда давай, нападай, — приглашающе махнула она рукой.
На этот раз она не стала уклоняться и демонстрировать беспомощность противника, а вместо этого плавно отводила удары, которые следовали в очень быстром темпе, и в самом деле были исполнены гораздо лучше, чем у Калины. Для зрителей это выглядело как обмен мощными ударами, которые противники непонятным образом ухитрялись выдерживать. Опытный боец легко бы понял, что это только видимость, но опытных бойцов здесь не было — за исключением, конечно, самой Лены. Секунд через тридцать такого спектакля она решила, что этого достаточно, и незаметным ударом отправила Рощина в нокдаун.
— Хватит? — спросила она, и тот слабо кивнул, пытаясь вскарабкаться на ноги. — Кто следующий?
Лена медленно обвела взглядом десяток, и все, на кого падал её взгляд, пятились и пытались спрятаться за товарищей.
