— А плохой?
— А плохой — это террор. Если ты понаблюдаешь за Кирой, то заметишь, что когда она начинает работать с новым коллективом, она первым делом выделяет лидера и показательно жестоко его уничтожает. Без малейшей жалости. А потом терроризирует остальных до такой степени, что они лишний раз боятся вздохнуть.
— Как-то не очень выглядит, — неуверенно заметила Лена.
— Да просто отвратительно, — согласно кивнул Кеннер. — Мне, к счастью, редко приходится этим способом пользоваться, и каждый раз я ощущаю себя каким-то моральным уродом. Но иногда это единственный способ, особенно в случае Киры, которая изначально не может рассчитывать на какое-то уважение. Однако хитрость совсем не в этом. Это как раз самое простое, хотя определить лидера иногда бывает довольно сложно. Вот дальше талант Зайки и проявляется в полной мере.
Лену уже полностью захватил рассказ. Кеннер посмотрел на её любопытную физиономию, улыбнулся и продолжил:
— На самом-то деле работа из-под палки ещё менее результативна. Когда первоначальный эффект пройдёт, и подчинённые слегка отойдут от ужаса, они такого начальника возненавидят, и вполне возможно, начнут саботировать уже сознательно. Поэтому на пике террора, пока сотрудники ещё не привыкли к начальству и ещё ужасаются, нужно проявить себя суровым, но справедливым руководителем. Как-то проявить заботу о подчинённых, кому-то помочь. Создать своего рода эмоциональные качели. И если сделать это правильно, то вот эта смесь эмоций трансформируется в искреннее уважение. Посмотри на сотрудников Киры — они у неё по струночке ходят, но при этом трудятся на совесть, и за свою начальницу стоят горой.
— Ты как будто про себя рассказываешь, — заметила Лена.
— Ну, я тоже иногда этим способом пользуюсь, — засмеялся Кеннер. — Хотя в меньшей степени, и гораздо мягче — я всё-таки не девочка, которая вчерашний мальчик-курьер, у меня проблема с подчинением стоит не настолько остро. Но Кира действительно заметно в этом лучше — в самом деле, талант.
Лена порядком подзабыла этот разговор, а террор при первом знакомстве с десятком устроила просто потому, что её взбесили гнусные намёки Рустика Калины и соответствующее настроение новобранцев. О разговоре с Кеннером она вспомнила уже позже и порядком удивилась, насколько в соответствии с ним она себя повела, даже не задумываясь об этом. И вот сейчас, стоя перед ровным строем десятка, Лена окончательно пришла к выводу, что ратники уже начали к ней понемногу привыкать, и пора бы сменить образ безжалостной сучки на образ заботливого командира.
— Не могу сказать, что я полностью вами довольна, — заявила Лена, пристально осматривая строй. — Однако не могу отрицать и заметный прогресс, поэтому программа подготовки с сегодняшнего дня меняется.
Ратники напряглись, явно не ожидая от неё ничего хорошего.
— Раз уж вы более или менее начали выполнять норматив, физподготовка у нас сокращается до стандартной. Вместо неё мы начинаем отрабатывать тактическое взаимодействие и работу штурмовыми группами.
На лицах замелькали радостные улыбки — физподготовку за это время все успели возненавидеть.
— Но если опять начнутся проблемы с укладыванием в норматив, мы вернёмся к усиленным занятиям, — пообещала Лена и лица снова затуманились
— Также я больше не буду участвовать в спаррингах, — продолжала Лена. — Я буду драться только со штрафниками.
— Разрешите вопрос, старшая, — подал голос Рощин.
— Спрашивай, Донат, — разрешила она.
— А с добровольцами?
— Ну, если вдруг найдётся кто-то, кто изъявит желание… Ты что — подраться со мной хочешь, Рощин?
— Хочу, старшая, если позволите.
— Зачем тебе это? — изумилась Лена.
— Учиться надо у сильного противника, — уверенно ответил Донат.
«Зарабатывает авторитет в десятке, — сообразила Лена. — Другие-то побаиваются со мной драться. Ну ладно, правильно действует, можно ему и помочь».
— Хм, пожалуй. Хорошо, подерёмся. Ещё вопросы есть?
— Разрешите спросить, старшая? — с левого фланга послышался голос Воронича.
Фрол Воронич был, пожалуй, самым незаметным из всего десятка, но при этом чуть ли не самым старательным. Впрочем, Лене причина его старательности была хорошо известна — Фрол завербовался, чтобы заработать денег на лечение больной матери. Вольник зарабатывает гораздо больше, чем рабочий на заводе, хотя, конечно, всегда есть риск заработать пулю вместо денег. Случайное попадание в дворянскую дружину вместо вольного отряда было для Воронича счастливым билетом, и он был твёрдо настроен здесь остаться.
— Спрашивай, — Лена слегка удивилась, услышав главного молчуна десятка.
— Скажите, старшая — нам за этот месяц какое-нибудь жалованье полагается?
— Полагается, конечно, — хмыкнула Лена. — А зачем тебе? На что ты здесь собрался деньги тратить?
— Мне бы их домой послать.
— О матери беспокоишься? — догадалась Лена. — Ей пока не нужно, она сейчас лечится у сиятельной Милославы Арди. Там сложный случай, но сиятельная сказала, что шансы хорошие. Я прослежу, чтобы ей передали твои деньги, когда она выйдет из клиники.
Фрол молчал. Несколько раз он пытался открыть рот, но так и не нашёлся что сказать. Остальные ратники тоже удивлённо переглядывались — за исключением Доната, которые посмотрел на Лену с явным уважением. «Как удачно спросил-то… А ведь и в самом деле способ работает, — подумала Лена, внутренне усмехнувшись. — Прав был Кеннер, как всегда».
— Поболтали и хватит, — объявила Лена. — Направо… бегом марш!
* * *
— А, Кеннер! Здравствуй, здравствуй! — с хорошо заметной иронией приветствовал меня князь. — А я-то в последнее время всё думаю — чего же мне не хватает? Никак не мог понять, что со мной, даже беспокоиться начал. А потом, наконец, дошло, в чём дело — это ты ко мне вот уже две недели не заходишь.
Я почувствовал смущение — и в самом деле, что-то я злоупотребляю расположением князя. Мы-то с ним оба прекрасно знаем, что он мне вовсе не отец родной, так что лимит хорошего отношения может и исчерпаться. Впрочем, я отчётливо ощущал, что разговоры со мной князя изрядно развлекают, так что, надеюсь, ему ещё долго не надоест со мной общаться.
— Заходи, рассказывай, чем тебе на этот раз может послужить скромный князь Новгородский.
— Это я хочу тебе послужить, княже, — вздохнул я.
— Ну послужи, — усмехнулся князь.
Чувствую, что необходимо срочно менять план беседы — тот, с которым я пришёл, довольно упрощённый, а князь явно не в настроении позволять себя использовать. Как-то слишком оптимистично я решил, что дело простое, можно не усложнять, и обычная двухходовка прекрасно сгодится. Но опять в который раз подзабыл, что с нашим князем двухходовки в принципе не работают. Надо бы немного сместить акценты, да и вообще как-то поизящней сформулировать.
