* * *
Утро повторилось как под копирку: ранний подъем, завтрак холодными остатками, седлание лошадей, и вот уже снова впереди маячит спина Фритьефа, между нами, все так же нагруженная вьючная лошадь, только сидеть в седле после вчерашнего целого дня верхом было, мягко говоря, неприятно. Но часа за три мы наконец добрались до усадьбы зятя Йоргена — Гунара.
— Легка ли была ваша дорога? — встретил нас сам Гунар, крепкий высокий орк, помоложе Йоргена, но явно старше Сигмунда.
— Спасибо, доехали быстро, — вежливо ответил Фритьеф. Представил меня, — это Асгейр Брансон, племянник Йоргена.
— О! Сын Брана! Как поживает отец? — по-доброму взглянул на меня одальбонд.
— Его убили, — мрачно обронил я, соскакивая с лошади.
— Да, что-то такое говорили на тинге, — пробормотал Гунар выжидательно посмотрел на нас, но пояснений не последовало.
Разгрузились, дали отдых лошадям. Тюки с шерстью Гунар велел затащить в дом. Кстати, дом был как под копирку Йоргенов: такой же длинный, при входе скотник, потом общая комната с протяженным очагом, дальше кладовые и две комнаты так же выгороженные плетеными загородками. Разве что освещался дом по большей части очагом, да парой лампадок, которых явно не хватало.
Келда встретила уже в доме. Насколько я помнил, она была вторым ребенком Йоргена, года на три младше Сигмунда, то есть разница с Гунаром — больше десяти лет. Но смотрелась моя старшая двоюродная сестра как ровесница мужу: высокая, прямая, с обострившимися чертами лица. Я бы сказал — уставшая. Волосы убраны под традиционный платок, навернутый тюрбаном. На удивление небольшая (для орчанки) грудь едва выступает сквозь тёмно-синий хангерок — верхнее платье типа разрезанного по бокам сарафана. Мне вспомнилась Аса — та еще худее. Да уж, не удались Йоргену дочери.
— Конечно вы голодные, — с ходу заявила она, кивнула на тюки, — кидайте прям на пол, да садитесь за стол. А шерстью сейчас девчонки займутся.
— Нам бы умыться с дороги, — пробасил Фритьеф.
— Конечно-конечно, — всплеснула руками хозяйка, — а может баню? Она быстро протопиться.
— Спасибо, Келда, — смутился Фритьеф, — но нам еще назад ехать, а после бани разморит, какая тут дорога?
— Тогда умываться! Гретта, — крикнула хозяйка куда-то вглубь дома.
Появилась молодая орчанка, наверно ровесница Каисы, только чуть повыше, да с меньшим намеком на бодибилдерство. Лицо, в обрамлении светло-русых волос я бы даже назвал миловидным. Ну, на фоне всего того, что мне попадалось ранее, можно сказать почти красавица. Хотя думаю здесь у орков другие стандарты женской красоты.
Девчонка вопросительно посмотрела на Келду.
— Помоги нашим гостям умыться. А потом найди остальных, надо приниматься за работу.
Изобразив подобие легкого книксена, Гретта повела нас за дом, где стояла уже ожидаемая бадья.
— Скажи отцу, что половину очесов, как и договаривались мы вам вернем, — напомнила хозяйка Фритьефу, когда мы намытые вернулись в дом.
Пара орчанок, возраста примерно Вивы уже вывалили из одного тюка комья настриженной шерсти, и готовились заняться вычесыванием.
Когда мы наконец устроились за столом, и Гретта поставила перед нами миски с кашей, вдруг из темного угла появился старый орк, одетый в светлую не подпоясанную рубаху, штаны, но босиком. И абсолютно лысый.
— Гретта, дай мне поесть! — заявил он, ковыляя к столу.
Я покосился на Фритьефа, взглянул на девчонку. Это еще что за чудище? Был бы он короткостриженый, было бы понятно — раб, но лысый?
— Поди прочь, старый, — недовольно выкрикнула Гретта, — ты ел уже сегодня!
— Тогда дай я посижу у огня, а то кости старые ломит…
— Не мешай, — опять проявила недовольство Гретта, — ты свет застишь, будешь мешать.
Видимо, она имела в виду двух других орчанок, что уже приступили к вычесыванию.
Неожиданно старик выпрямился, и проговорил нараспев
Гретта, дева злая,
старика прогнала
где же мне теперь
косточки погреть бы!
— Садись с нами, Эгиль, — с некоторой жалостью в голосе предложил Фритьеф, — налить тебе пива?
Он встал, дошел до места, где были свалены наши вещи, вытащил небольшую кожаную флягу, знаком попросил у накрывавшей нам девушки еще одну кружку, налил. Старый орк, держа голову совершенно прямо на ощупь добрался до нас, сел рядом. Крепкая мозолистая рука безошибочно обхватила деревянный кубок.
Пива хмельного
Вновь я отведал
Будто бы снова
Молодость вспомнил
— Не наливай ему больше, Фритьеф, — тихо попросила Келда.
— Благодарю тебя, гость незнакомый, — манерно выговорил старик.
— Я Фритьеф, Эгиль, ты видел меня. Я стал бывать у вас, когда еще ты не был слепым.
— Память моя, меня подводит, — ответил старик, — помню лишь то, что было когда-то.
— А расскажи нам что-нибудь, из старины, из того, что помнишь.
В голосе Фритьефа, я с изумлением услышал такие нотки, что, прикрыв глаза можно было бы представить, будто не матерый вояка-ветеран велит позабавить его рассказом пока он ест, а совсем маленький мальчик просит деда рассказать что-нибудь о героическом прошлом.
С юга летели
над лесом дремучим
девы-валькирии,
битв искавшие;
остановились
на отдых у озера,
лен драгоценный
…
Голос старика оказался неожиданно сильным и глубоким. В этот момент в дом с радостными криками влетело несколько детей, облепили старика. Я же наоборот, насытившись и отогревшись (все ж в одном плаще уже становилось не жарко), под размеренный речитатив стал потихоньку клевать носом…
— Асгейр, — я проснулся от толчка в плечо. Все-таки задремал! — поехали, парень.
— Ага, — кивнул позевывая, встал.
Старый Эгиль уже закончил со стихотворными формами, и рассказывал детишкам что-то, так сказать прозой.
— Эгиль, Эгиль, — дергал старика за штанину какой-то белобрысый мальчуган, — а ты в прошлый раз обещал рассказать нам о том, как вы встретили странника. Помнишь, да, помнишь?
Ну все, я усмехнулся под нос, оккупировали деда.
— Когда я вам такое обещал? — удивился тот.
— Ну помнишь, ты рассказывал, как вы заплыли в Южное море и встретили полулюдей-полулошадей?
О-о-о-о! Я отвернулся, сдерживая улыбку, ну да, ну да! Давай дед, жги! Расскажи им, как космические корабли бороздили большой театр… И про си-лучи у Ориона не забудь.
