Щит отлетел в сторону…
Пальцы легли на рукоять отцовского сакса…
Хищник осклабился. Между его зубами и моим горлом не оставалось препятствий…
Вырвав клинок из ножен, я размахнулся, и с силой вогнал сакс в ребра волку.
Пол мгновенья мы смотрели в глаза друг другу. В следующую секунду противник все же попытался напоследок дотянуться до моей плоти, но в этот момент правая рука внезапно оказалась свободной!
Схватив правой рукой волка за шерсть где-то под ухом, я левой начал наносить частые-частые удары.
Зверь ревел, вырывался, но обуявшая ярость придавала сил.
— Крови моей захотел? Крови? На, сука! Получи! Получи! Получи!
И под конец, не осознавая, что делаю я впился зубами прямо в носопырку серому!
Рев перешел в визг, а потом и в сип.
Скинул тушу, рывком вздернул себя на ноги.
— Кто следующий?
Хищники окружили, но не нападали. Они смотрели то на меня, то на булькающего кровью и уже затихающего вожака… И тут один из волчар с рыком вцепился в горло соседу.
Тот попытался ответить, закрутилась кутерьма схватки. Остальные тут же потеряв интерес к нам, принялись «болеть» за поединщиков.
Что за херня? Я опешил, а волки дрались некоторое время, затем тот, кто подвергся нападению, вырвался и пустился на утек, вся стая рванула за ним.
— Во дают, — прохрипел я, утирая лоб рукой, — вожак пал, давай делить власть, и на нас похрену!
Только сейчас увидел Гретту. Сжавшись в комочек на корточках, она натурально тряслась. Крупную дрожь сопровождали громкие всхлипы. Правда копье она не выпустила, древко с острием так и торчало в сторону из этого кулька.
— Все, родная, все, успокойся, они ушли.
Тронул за плечо, чем вызвал только новый приступ рыданий.
Хрен с ней, пусть проплачется, со мной то что?
Правый рукав буквально в лохмотьях, местами проглядывала кожа. Варежку потерял. В левой до сих пор мой верный сакс. Столько пережили вместе! Кое-как оттер снегом от крови, сунул в ножны.
Тут же нашел взглядом топор. Шаг, сунул за пояс.
Ого! А меня изрядно качает! Только сейчас осознал, как молотит сердце. Начала накатывать слабость. Блин, как не вовремя.
— Гретта, Гретта, вставай, надо уходить. Надо идти пока они там не выяснили, кто теперь главная шишка и не вернулись отметить это дело орчатиной.
Не действовало!
— Гретта.
Опять взял за плечо, потянул к себе.
Наконец девушка подняла на меня мокрое от слез лицо с трясущимися губами и опухшими безумными глазами.
— Асгейр, Асгейр, Асгейр… — Завела она шарманку, хватая воздух урывками.
Господи, ну почему! Почему опять я? Я хочу упасть в обморок от пережитого, очнуться в теплом доме, чтоб мне рассказали, что было дальше… Не-е-ет, опять все самому.
И я наотмашь влепил ей пощечину.
— Встала!
Рявкнул так, что самому уши заложило.
— Поднимайся, быстро!
Страх в глазах сменился изумлением.
— Ас…
Новая пощечина чуть не сбила девушку с ног.
— Собралась, живо!
Изумление сменила злость. Хорошо! Гретта поднялась на ноги. Вывернул из ее ладоней копье, закинул на плечо.
— Привела себя в порядок, живо! Осмотрела одежду. Укусы есть? Потом найди мою варежку и собирай поклажу.
Собрались. Я нашел в снегу арбалет, отряхнул от снега, разобрал, убрал в чехол.
— Идем.
И мы отправились по низине. Куда? Не знаю, подальше от места, где чуть не остались кучками обглоданных костей и окровавленных тряпок.
Глава 30
Небольшой огонёк освещал импровизированное убежище. Да здравствует Григорий Соколов, лучший туристический видеоблогер оставленной мной реальности! Может я и не помню почти ничего из нескольких десятков способов разведения огня, которые когда-то высматривал на его канале, зато по забавной причуде памяти сейчас вспомнились некоторые из построенных им укрытий. Правда то, что соорудил я было какой-то компиляцией, объединявшей сразу все, но цель достигнута, а что еще нужно?
Остановились в овраге, защищавшем нас от ветра. Меж двух деревьев на склоне я пристроил вырубленную жердь, подперев ее двумя другими, наклонными. На них настелил сверху мелких жердочек, уложив плотно, одна к одной, закидал до кучи ветками, выложил вырезанными из наста пластами и засыпал сверху снегом. Боковины заложил снежными кирпичами, напиленными потолще. Прокопал сугроб почти до земли, пол выстелил толстым слоем все тех же веток. Жаль лапника рядом не нашлось, но и так подушка получилась значительной. Перед входом в получившуюся пещерку сложил нодью из двух бревен. Кажется, Григорий предлагал еще несколько вариантов зимних костров для ночевки, но я вспомнил только нодью.
— Зачем ты меня ударил? — взгляд Гретты был задумчив, — Губу мне разбил…
О, женщины! Блин, как ей объяснить-то?
— У тебя была истерика. Мне надо было привести тебя в чувство.
— Знаешь, как я разозлилась? Я же тебя чуть ножом не ткнула. В спину, когда шли.
О, блин! Копье отобрал, а про висевший на поясе нож не подумал! Учту на будущее.
— И почему не ткнула?
— Не знаю, — пожала плечами Гретта.
Мы уже осмотрели друг друга. Правая рука у меня все же была прокушена, хоть и не глубоко. Обрывки рукава присохли в ране, и согрев воды кое как, с моими матюками и Греттиными увещеваниями руку омыли, перевязали. Пижонский Ларсов плащ оказался порван в нескольких местах, видимо придется пустить его на тряпки. Жаль. Классный был плащик.
Еще одна глубокая царапина обнаружилась у меня на лице, когда получил — убивайте, не вспомню. Тоже промыли, и всё, обрабатывать не чем. Интересно, а из чего делают йод? Не, этого не вспомню.
У Гретты тоже нашлось несколько прорех в одежде, и ей досталось волчьих клыков, но вскользь, до тела не добрались. Решили все-таки оставить на закуску.
— Давай спать, — я провел рукой по щеке девушки, — завтра, уверен, снег прекратится, я сориентируюсь и наконец-то наше путешествие закончится.
Проснулся первый. Уткнувшись мне в подмышку, сопела Гретта. Чтоб не замерзнуть мы разделись полностью, часть одежды подстелили снизу, на наши поняги и поклажу служащие дополнительной защитой от холода. Остальным накрылись, и прижались друг к дружке плотно-плотно. Как говорил Лесли Великолепный: «Два индейца под одним одеялом не замерзнут
[9]».
