Посох дёрнулся яростнее и на этот раз обрёл свободу. Он поплыл к Геду Геднгейду, разительно меняясь, уходя от инструмента тёмной воли к сияющему зеркальными гранями, золотом и серебром орудию славы. Вместо змеи в набалдашнике раскинула крылья величественная птица. Маг протянул руку, посох мягко ткнулся ему в ладонь… и прошёл насквозь.
– Ах, какая досада, у меня же нет материального тела.
Трепет ударил посох плашмя, но с такой силой, что древний артефакт упорхнул на добрых полста шагов.
– Никогда не понимал, – выплюнул повелитель зеркал, – зачем сильным опора? Мне – не нужна.
Долей мгновения позже Солнечное Копьё прошло сквозь колдуна. Жалкий уродец подсуетился, успел выставить чёрную полусферу, которая поглотила хазгалову долю заряда, но без посоха силы его были ничтожны, и малефик упал без чувств.
Гед Геднгейд огляделся, оценил ущерб, нанесённый его дому, перечёл в уме Нержавеющих.
– Однако же я очень устал…
///
Майрон крутанул Светоч Гнева, отбивая полетевшие с разных сторон кинжалы и звёздчатые лезвия. Пятеро мутных, едва ощутимых аур носились во мраке, перепрыгивали с зеркала на зеркало, метая короткие клинки. Назойливые мухи вызывали бешенство! Седовласый рубанул наотмашь, швыряя мечом пламя, рубанул ещё раз. Ножи летели со всех сторон, несколько уже испили крови, от свежих ран по телу шёл холодок, распространялся яд.
Промедление грозило бесславной гибелью, но броситься за моккахинами он не мог. Те превосходили в ловкости и скорости, выманивали от выхода. Если он отдастся гневу, то настигнет, самое большее, одного, а остальные сбегут. Тем временем поодаль валялась недобитая тварь, мерзость, изошедшая из чресл Шивариуса. Она ещё дышала, а свистящие в воздухе ножи не позволяли закончить начатое. Стоило отвлечься, и отравленное лезвие придётся в лицо, шею, или ещё куда, – от кольчужного плаща мало что осталось.
– Гнус, – хрипел он, выдыхая пар, – мошкара!
На то, что убийцы устанут нечего было надеяться, скорее уж он выбьется из сил. Поддерживать дыхание становилось всё труднее, он уступил гневу, бился слишком раскованно, слишком яростно, теперь мышцы рвались, рёбра трещали, связки грозили лопнуть… Раньше убийцы не мешали, почему начали? Им неведома честь, напали бы разом, но нет, остановили его в шаге от победы… Они нашли главное сокровище Геднгейда, заполучили черновик!
Возвращение контроля помогло мыслить ясно, однако, кислорода всё равно не хватало, тело поедал внутренний жар. Как же вымотала его эта тварь… Майрон сорвал с пояса фляжку с мандрагоровой ракией, щедро плеснул на мост и взмахнул мечом, – оглушительно громыхнуло, вспышка была ослепительной, но рив стоял к ней спиной и увидел всех до единого врагов. Они потеряли зрение, а он смог выделить среди них одного, носившего поперёк талии туго связанный платок узнаваемой формы и размера.
Майрон прыгнул с моста, ухватился за раму, зеркало прокрутилось, он отпустил и был подброшен инерцией, достиг следующего зеркала, вскочил на поверхность и нашёл баланс, следующий прыжок едва не окончился падением в темноту, но вот он достиг зеркала, где стояла увешанная оружием фигура. Светоч Гнева полоснул вдоль туловища, ткань полыхнула, и убийца ухнул в пустоту. Майрон едва не упустил черновик Геднгейда, но не уступил, и даже сохранил равновесие на качающейся поверхности.
В следующий миг четверо убийц окружили его. Сил сражаться уже не было, он едва держался, дыхание перешло в хрипение и оставалось надеяться, что сознание не померкнет. Господи, как же он устал…
«А ты совсем ослаб».
Что за голос? Откуда?
«Смотри, я здесь, внизу».
У Майрона под ногами было прозрачное стекло, а за ним даже не камера, – каморка из зеркальных осколков. В ней оказался меч, длинный, уродливый, с изогнутым иззубренным лезвием.
«Я говорил с тобой через ножны. Освободи меня и обещаю, что помогу. У тебя есть ключ?»
Майрон пригнулся, ударил по стеклу бронзовым кулаком, оно лопнуло, и рив упал внутрь зеркальной каморки. Меч сам прыгнул в руку и перенял контроль над телом. Оное развернулось в тесноте и совершило молниеносное движение кистью. Моккахин, оказавшийся в проёме, был разрублен. Убийца ухнул в пустоту, а зеркало крутанулось, несколько раз; в щербатом проёме мелькал мост.
«Не сопротивляйся,» – приказал меч, – «или заставлю шагнуть наружу».
И Майрону пришлось послушаться. Так он и стоял в тесноте, держась за живой меч как за последнюю надежду. Ждал, что предпримут моккахины, однако, те не спешили. От усталости рив потерял счёт времени, а потому не знал, когда в хранилище ворвались верные Геднгейду люди.
Их было два: всклокоченный Илиас Фортуна с костяной волшебной палочкой в руке, и другой, незнакомый. Этот казался стариком, носил тёмно-фиолетовую мантию с капюшоном и прятал лицо под бинтами. Посох его напоминал виселицу, с конца которой на цепи свисало кадило.
Довольно быстро двое разобрались в происшедшем, а затем Фортуна обнаружил Майрона Синду с черновиком в руке. Риденец завис перед разбитым зеркалом и опасливо взглянул на меч, что всё ещё грозил миру.
– Похоже, чар Майрон, вы спасли день.
///
Волшебник Узхет Кошмар был очень стар даже по меркам одарённых. Он не обладал искусственным телом как Авангор, но продолжал жить благодаря магии учителя. Древнее Искусство позволяло его духу держаться в дряхлом теле и даже упреждало приступы дурной крови. Почти всем, что имел Узхет был обязан Геду Геднгейду.
К слову, великий волшебник пребывал в состоянии глубокого сна. Он защитил Керн-Роварр и перенёсся на вершину главного шпиля, где ушёл внутрь сферы. На обращения не реагировал. Прошлый день был тяжёл и долог, хозяин заслуживал отдохновения, а пока он восстанавливался, бразды правления перешли к мажордому.
Старик в последний раз посмотрел на сферу, парившую под потолком, не дождался ментальной связи и тяжело вздохнул. Он принял облик фиолетового дыма и понёсся вниз.
Все, кого Узхет приказал собрать в Драконовой зале, уже присутствовали. То помещение было посвящено царям небесным, драконам различных видов и цветов, они украшали резьбу на мебели, изображались на картинах и гобеленах, сверкали золотом на люстрах и дверных ручках. Статуэтки, вазы, шкатулки, – драконы везде и всюду.
– Благодарю за ожидание, – прокряхтел Узхет, приняв твёрдую форму.
Они все были здесь: Майрон Синда, Фринна Белая Ворона, Грандье Сезир, господин Гроз и Хранитель Истории. Поскольку Авангор тоже ещё восстанавливался, за гостями присматривал Илиас Фортуна.
– Надеюсь, вы успели передохнуть?
Огромный рив сидел в глубоком кресле с драконьими головами на подлокотниках и курил трубку, – тоже, как ни странно, выполненную в виде дракона, – его спутница сидела в другом кресле и гладила странное круглое существо, которое улыбалось и дёргало кошачьими ушами. Все трое галантерейщиков предпочли стоять, даже древний Хранитель Истории, этот бессмертный реликт.
