Арнадон провёл свой народ через половину мира, он воевал с орками, отвоёвывал острова у невиданных народов, сражал морских змеев и даже драконов, нёс ответственность за всех уленвари, которые поверили ему. Каждый день он принимал решения, определявшие будущее свободных эльфов запада, каждый день прибавлял царскому венцу тяжести. И потому он имел обыкновение подолгу размышлять, а подданные уважали его право.
Наконец владыка лесов поднялся и сделал несколько шагов, огромный, величественный и гордый. Цеолантис присоединилась к нему, держась чуть позади, глядя на супруга с любовью и почтением.
– Мой народ, – провозгласил Рогатый Царь, – велю вам собирать воинов и копить припасы. Шлите весть союзникам, вострите клинки и проверяйте луки. Мы пойдём на север и не остановимся, пока людская угроза не будет уничтожена окончательно!
Эльфы поднимались, вскидывая открытые ладони и провозглашали сакральное «Veleren eue!
[21]»
– Я сам возглавлю войска, но помогать мне будут сыновья, – продолжил Арнадон, когда выражение всеобщего доверия чуть стихло, – Гильдарион, Бараам, Нидингаль!
– Твоё слово – наш закон, государь. – Три принца поклонились отцу.
– И ты, Пронзающий Шип, тоже.
– Твоё слово, – мой закон, государь! Веди нас!
* * *
Армия Лонтиля выступила из лесов на земли Абхирджийского царства. Люди готовились к войне уже несколько лет, но молниеносный удар застал их врасплох. Эльфы переправляли войска через астральные ворота, появлялись из ниоткуда, брали штурмом город за городом, и исчезали в никуда, чтобы тут же появиться в другом месте. Они били павшего духом врага, предавали казни царских наместников, разрушали крепости и наступали.
Не прошло и трёх лун, как великая Абхирджия, размером не уступавшая самому Лонтилю, перестала существовать. Земля сначала почернела от крови, а затем покрылась чародейскими лесами, так бессмертные отмечали прирост своих владений.
Теперь на пути Рогатого Царя было пресное море Дальнир. Обойти его можно было только с запада, там начинались земли малых человеческих царств: Римбхи, Куртума, Лафогаша, Тесдамигорана и прочих. Чем дальше на север, тем больше странных и незнакомых имён. И всё это Арнадон решил покорить с тридцатью шестью тысячами эльфов.
Вместе с бессмертными на войну против людей пошли гоблины Сумеречного леса, – наиболее надёжные союзники; племена лесных гигантов мохобородов собрали отряды из десятков могучих воинов; осыпали врага стрелами легконогие сэпальсэ. На зов Рогатого Царя откликнулись многие древние жители Лонтиля, – высшие духи, низшие боги, оборотни, единороги, разумные звери, полуразумные великаны эттины и даже несколько сотен фей покинули своё тайное королевство. Одни союзники пришли, чтобы сражаться за будущее, другие жаждали только горячей людской крови, но и тем, и другим находилось место под рукой Арнадона Освободителя.
Кроме союзников эльфов поддерживала магия, – самое сильное их оружие. Чародеи сражались на поле брани, друиды направляли вперёд могучих древоходов, исцеляли раненных; айонны поднимали духов природы, формируя элементалей, звали на помощь дикого зверя. Без всего этого потери были бы намного больше, а на такое Рогатый Царь идти не желал.
Уленвари уже преодолели очень тяжёлый путь, десятки тысяч погибли до Лонтиля; война с проклятыми кез-гхеруб отняла ещё десятки тысяч. А восстанавливаются бессмертные медленно, два ребёнка за век у здоровых родителей, – великое счастье. Женщины-эльфы могут рожать только в молодости и всего три-четыре века, затем бесплодие. Поэтому в каждой битве царил баланс отваги и осторожности, уленвари делали ставку на магических слуг и безукоризненное мастерство самих воинов.
Маленькие царства перешейка не продержались и седмицы, их население просто покинуло родные земли, ушло на север. Не встретив сопротивления, эльфы вторглись в Циатанское царство и сокрушили смертных в битве при столице, городе Лагмертане. Он был разрушен до основания, а на руинах поднялся огромный лес. Впереди ждали Алфагн, Приангефер и Цикхария. Дальше – неизвестные земли вплоть до самого северного моря.
* * *
Прежде чем продолжить движение Арнадон приказал поставить огромный лагерь под бывшей столицей Циатана. Друиды привели к выбранному месту всех древоходов, оживлённые волшебством деревья погрузили ноги в землю, раскинула ветви и соединились, превратившись в крепостную стену. Внутри неё поднялись тысячи ярких палаток и величественных шатров; воспылали костры, зазвучала музыка. Рогатый Царь призвал к своему столу военачальников дабы упрочить дружеские связи и обсудить грядущее.
Пришли родные сыновья: Гильдарион, командовавший от имени отца; Бараам, старший асхар над копейщиками; Нидингаль, старший асхар над лучниками. Явились айонны во главе с Иштирмидаль, нагой зеленокожей полубогиней, овитой цветущими лозами и с вьюном вместо волос. Явились чародеи во главе с Диадальмой Ойнлих, что носила прозвище Подобная Буре; пришли иерофанты друидских кругов; пришли гоблины Сумеречья; пришли вожди сэпальсэ и старшины мохобородов; даже перевёртышей пригласил Рогатый Царь за свой стол, ибо воевали они наравне со всеми. Особое место заняли две феи, – принцессы тайного королевства, маленькие, хрупкие, но переполненные магической мощью.
Старший асхар над конницей Эгорхан Ойнлих явился под свод шатра одним из последних, снял шлем и поклонился государю. Он нашёл взглядом Диадальму и поспешил к ней. До начала трапезы было ещё время, так что супруги уединились в одном из экстрамерных альковов, держась за руки и признаваясь друг другу в любви. Они соскучились.
В походе Пронзающий Шип и Подобная Буре всегда чувствовали близость друг друга. Он скакал во главе эльфийских конников, оберегая боевые построения от фланговых ударов, а она парила в вышине, готовя вместе с учениками сокрушительные заклинания. Но встречаться у возлюбленных супругов почти не получалось, – слишком много забот.
– Люблю тебя, – шептала черноволосая Диадальма, прикрыв изумрудные глаза.
– Люблю тебя, – отвечал он своей ненаглядной, самой прекрасной.
Диадальма обладала спокойной и тихой красотой, которая всё ещё завораживала мужа спустя три века после первой встречи. Творя свои чары, она действительно была воплощённым гневом стихии, разрушительницей, но рядом с ним превращалась в нежный цветок. Ничто не могло затмить её красоту, даже рабское клеймо на левой щеке.
– Как идут у тебя дела в походе, моя ненаглядная Диа?
– Хорошо, – отвечала она, – но порой голова раскалывается. Нас ещё слишком мало, Эгорхан, а напряжение сил огромно.
– Да, – печально согласился воин, – но придёт время, когда Искусство вновь процветёт в душах юных. И ты поспособствуешь тому, моя ненаглядная Диа.
Со времён исхода из Далии, чародеи уленвари не знали себе равных. Раньше таких как Диадальма были тысячи. Увы, тяжёлый путь к новому дому потребовал жертв, а потом жертв потребовала война с проклятыми кез-гхеруб. Сейчас среди эльфов осталось не так много чародеев, «слабосильные» не в счёт, разумеется. Эгорхан и сам был одним из таковых, – как и многие эльфы он обладал слабым Даром, освоил азы Искусства, несколько простых обрядов и плетений. Но на этом всё, предел.
