Это произошло, в городе под названием Церрицина. Тот открылся путникам в виде мрачного, тёмного места, задыхающийся в дыму горящих тел. Очередная обитель зловонья и смерти на памяти Улвы. За пределами городских стен выстроились папские войска, не позволявшие никому покинуть Церрицину, однако, они не могли задержать мессию. Когда он подъехал, врата открылись перед Обадайей, а за ними были испуганные до ужаса люди с изуродованными душами, которые алкали света. Юноша прошёл по кривым улочкам до кафедрального собора, созвал общую молитву и произвёл очищение. Когда было свершено и небо просияло, а белоснежные голуби облюбовали крыши домов, Оби упал в руки Улвы. Исварох со скоростью молнии обнажил мечи и безумно закричал, чтобы никто не смел приближаться. В приступе иступлённого благоговения южане могли просто растерзать Оби на кусочки.
Они укрылись в соборе и не выходили, пока мессия хоть немного не восстановился, а дальше ехали уже на скоростном экипаже. Оби пытался спорить, но остальные не желали слушать.
///
Около полудня трое встретили разъезд пограничной стражи. Усталый грязный, очень суровый лейтенант с глазами полными боли, подорожную грамоту смотреть не захотел. Слава Обадайи опережала его.
Военный покинул седло и попросил у мессии принять исповедь. Оби спокойно кивнул и отвёл его подальше от дороги, где вместе с офицером опустил колени на холодную землю Слушал молча и долго. В конце юноша возложил мужчине на голову руки и что-то коротко проговорил. Лейтенант вернулся к дороге, в грязи на его лице пролегли дорожки слёз, руки подрагивали, но Улва заметила, как распрямились плечи, насколько легче этому человеку стало двигаться.
Следующий солдат отправился на исповедь.
Обадайя выслушал их всех, все полтора десятка, забрал тяжесть сердец и благословил. От эскорта отказался, но спросил, сколько осталось до границ Эстрэ?
– Вы на ней прямо сейчас, владыка, – ответил лейтенант, глядя с тихим, фанатичным благоговением. – За тем изгибом стоят пограничные столбы, а дальше – папские владения. Держитесь тракта и скоро увидите по правую руку постоялый двор. Надёжное гостеприимное местечко для путников и пилигримов. Но берегитесь, мы каждый день находим следы пиршества чудовищ, да и лежалым покойникам не спится. Не успеваем сжигать…
– Со мною Господь-Кузнец, радуйтесь, дети, – улыбнулся юноша очень, очень устало. – Я буду молиться за вас.
Стражи сотворили на себе пламенное знамение, Улва стеганула упряжку.
– О чём вы говорили так долго? – крикнула она за спину через некоторое время.
Юноша, чьи глаза слипались, пробормотал себе под нос:
– Тяжёлое время… много страха… грязи…. смерти… души устают, мараются…
Он крепко уснул.
///
Улва ожидала, что, когда они пересекут границу Эстрэ, что-то вокруг изменится. Этой страной правили не конаны, то бишь, короли, а жрецы южного бога, что, по мнению воительницы, было верхом безумия. Но, раз уж правят, насколько отличается их власть? Ей предстояло разочароваться, ведь по обе стороны пограничных столбов царствовала одинаковая поздняя, холодная, серая осень. В канавах также покоились обломки брошенных телег, смердящая стервь завязла в грязи, гнетущий мрак опускался на мир.
– Никакой разницы, – хмыкнула она, выше подтягивая воротник плаща.
Исварох ехал рядом, время от времени выбиваясь вперёд, его скакун дышал паром, копыта цокали по каменной дороге. Вскоре после того, как начало смеркаться, слепец вытянул руку в сторону и помахал ею, Улва стала придерживать лошадей.
– Засада? – Она вытянула из кобуры пороховой пистолет, которым разжилась по пути.
– Нет. Но я чую нежить. Совсем рядом. – Исварох горбился, будто пытался быть ближе к земле, принюхивался.
– Воздух пахнет смертью с тех пор, как нога моя ступила на континент, – проворчала девушка, озираясь, – тут везде такой дух.
– Если тебя преследует дурной запах, куда бы ты ни шла, то, быть может, стоит принюхаться к собственным ногам?
Она разозлилась, слепец весело оскалился.
– Где-то рядом нежить, Улва, я её чую.
– Нам бы место найти для ночлега, – буркнула та неохотно.
Древние инженеры Грогана переняли ремесло у гномов, они тоже могли менять русла рек, засыпать долины и срывать горы, но в том самом месте, отчего-то, решили пустить тракт вверх по склону пригорка. Заехав на вершину, Улва окинула грядущий путь, – дорога стремилась в даль меж холмов, сквозь леса, через реки, широкая и очень длинная.
– Вон там, – сказал слепец.
Внизу у подножья пригорка близ тракта был постоялый двор. Улве показалось на миг, что она увидела дом Оби, оставшийся на острове, – множество построек, окружённых высокой стеной.
– Они в осаде, – сказала она.
– Что именно ты видишь?
Дева-воительница давно поняла, что чувства Исвароха имели совершенно определённые границы. Он знал обо всём, что происходило вокруг него, но не мог знать далеко.
– Улва!
– Прости, – вырвалось у неё.
– Соберись.
– Просто… не привыкла я к тому, что мёртвые ходят. Это только в сказках бывает… Это неправильно.
– Ты права, – сказал Исварох тихо, почти ласково, – мёртвые должны быть погребены по тем или иным обычаям. Сейчас каждый день гибнут тысячи, и некому их похоронить, или хотя бы уничтожить. Полог ужаса и отчаяния сгущается, негативной энергии становится так много, что она поднимает трупы. Ты понимаешь, о чём я говорю?
– Не дурная.
– Знаю. И, как уже было сказано, это неправильно, Улва. Я был создан для того, чтобы возвращать мёртвым покой, и я намерен заняться этим. Сколько их?
– Больше полусотни…
– Есть необычные?
– Это ожившие трупы, что в них вообще может быть обычного?! – воскликнула северянка.
– Тише, – попросил Исварох, – они плохо видят, но хорошо слышат и всегда идут на голос. Звуки человеческой речи, тёплое дыхание, всё это привлекает оживших. Приглядись, есть ли среди трупов слишком большие? А слишком быстрые? Звероподобные? Некроманты многое могут сделать с таким податливым материалом.
Она действительно пригляделась, насколько позволял свет.
– Один. Он в полтора раза выше и почти втрое шире самого крупного из прочих.
– Значит, либо гогол
[30], и тогда где-то рядом прячется некромант, либо просто оживший мохобород. Я предпочёл бы второе, но и с первым справлюсь.
Исварох сошёл на землю, снял и перекинул через седло плащ, привязал уздечку к борту экипажа.
