72.
– Каким это образом? – вопросил наблюдатель.
– Каким – в данном случае совершенно не важно, а вот о чем действительно стоит позаботиться наперед… – проговорил голос, после чего, превратившись в жуткий гул, стал разрывать на части своего благодарного слушателя, начав разделять его на части, отчленяя от самых крупных кусков восприятия, которых сначала стало два, затем, три, и далее – малейшие воспоминания, пока всякое понимание, чем именно изначально являлся путешественник, не растворилось в гигантской системе, которой стал он сам. Уже тут к нему стало подкрадываться странное ощущение, что он на самом-то деле никогда и не являлся ни частью этой системы, ни даже не был тем, кто изначально манифестировал всё это пространство скрытых форм и смыслов. Однако, он был уже внутри процесса и, даже осознавая свою отделенность и даже в чем-то тотальную отчужденность от этого организма, наблюдатель всё равно пока не мог покинуть его пределов, будто бы гигантским магнитом притягиваясь к той игре, которую ему предлагало окружающее пространство. Внутри этого поля потенциала он уже сам стал тем самым путешественником, который, пробороздив свое собственное необъятное тело в поисках спасения себя самого и своей семьи, уже создал целую вселенную, которой стал он сам, разделившись на невообразимое количество живых существ, одним из которых уже проснулся и вторгшийся наблюдатель, тот, по сути своей, вирус, который, хотя пока и не в силах был заразить всю систему, чтобы вывести наружу спрятавшегося беглеца, но хотя бы был в состоянии оценить то место, в котором оказался, и где ему, подобно шпиону, необходимо было найти правильную комбинацию, чтобы добраться до самого ценного, что есть в чужом «доме». И, чтобы сделать это, ему предстояло слиться с каждой частичкой этого мира, дабы обыскать каждый самый укромный уголок души того, кто желал, чтобы его никогда не нашли. Именно поэтому он настолько и развернулся во времени и пространстве, что уже наверняка сказать, где же он находился, не представлялось возможным.
– И опять ты играешь в эти игры, – раздался позади наблюдателя голос. Обернувшись, приключенец обнаружил позади себя стройную, переливающуюся лиловыми символами фигуру богини-бабочки, чьи крылья-глаза были сложены где-то за спиной, и поэтому пока не оказывали никакого внимания путешественнику.
– Нет, – отрицательно качнул головой собеседник, – тебе не запутать меня этими трюками, я тут для того, чтобы вернуть вас домой.
– Нас? Кого это нас? – с неподдельным удивлением спросила его богиня.
– Тебя и твою семью, что ты пытаешься укрыть в этом пространстве, и я предлагаю тебе не тянуть, а свернуть свое поле и по-хорошему вернуться…
– Вернуться? – расхохоталась Богиня, – вернуться куда? Разве нам есть куда возвращаться? Разве тебе самому-то тоже есть куда идти?
– Нет, ты послушай… – попытался сделать хоть что-то наблюдатель, но, не успев сгенерировать хотя бы одну мысль, которая вытянула бы его наружу, уже упустил из вида Богиню, даже не успев заметить, что ее крылья были расправлены всегда, и лишь его близорукость не позволяла обнаружить самого себя всосанным и навсегда вовлеченным в их бесконечные переплетающиеся узоры, частью которых был и он сам.
И эти узоры сходясь, разрываясь, разбегаясь и вновь притягиваясь друг к другу, подобно любовникам, вновь и вновь сливались в новых видениях, на которых маленький утконосик уже начинал сжевывать сочнейший энергофрукт, затем, пылая изнутри и раскалываясь разумом на бесконечное количество вариаций, уже бежал многотысячной армией на другую – неведомых двуногих существ, и в самом жерле этой потасовки уже протягивалась ввысь рука с отрубленной головой, что давало начало человеческой культуре, какой мы ее знаем, а затем, уже спустя многие тысячелетия, лежа на берегу океана, пара двух влюбленных выдумывала свой собственный мир, который стал их домом, где великий алхимик Арчибальд уже преклонил сове колено, взяв имя своего учителя, на вершине огромной горы, за которой с ласковым видом наблюдали слегка подмигивающие звезды на чистом ночном небосводе планеты, что, затерявшись среди миллиарда галактик, находилась в сердце того самого ребенка, которого так хотела защитить Богиня от всякого зла, и который, в свою очередь, даже и не догадываясь об этом, видел свои прекрасные и полные приключений и любви сны.
73.
Сердце девушки вновь налилось тем волнением, которое, иначе как любовью, нельзя было охарактеризовать. Так, после очередного погружения в свои невеселые думы, всего лишь одного-единственного простого звонка было достаточно, чтобы осветить весь мир, который тут же предстал не преисполненным смысла или же прочей надуманной чепухой, но стал сам по себе тем самым местом, в котором хотелось вечно пребывать. В этих исключительных обстоятельствах, казалось, действительно есть какая-то невидимая невооруженному глазу сила, что постоянно направляла и заботилась о путешественнике, как о своем самом дорогом сердцу ребенке.
Однако, видимо, по какой-то совершенно неведомой пока еще причине этому родителю так хотелось чему-то обучить этого ребенка или же, просто-напросто, он на самом деле совершенно не пекся о его благосостоянии или, наоборот, так сильно за что-то его ненавидел, что подвергал его раз за разом унизительным и совершенно бессмысленным процедурам, которые, впрочем, возможно и могли бы оказаться полезны в некоем абстрактном будущем, однако та цена, которая за них платилась, была совершенно несоразмерна с «ростом» проходящего через испытания индивидуума.
– Ну что? – неуверенно поинтересовался Кайл, ощущая каждой клеткой своего тела, как инициатива буквально выскальзывает из его рук, и то, как этот один единственный звонок может мгновенно разрушить те волшебные мгновения, которые, несмотря ни на что, уже могли переплести судьбы двоих в этой ни на что иное не похожей, но такой родной сердцу вселенной, которая, чуть подразнив еще не наглядевшегося на нее влюбленного, могла вновь так же внезапно закрыть тяжелым подолом все свои прелести и вновь уйти на неопределенный срок, заставляя тем самым обеспокоенного искателя и дальше продолжать свой бег за несбыточной мечтой в совершенной растерянности, пытаясь раз за разом подбирать ключи к несуществующему замку своих собственных иллюзий, за которыми на самом деле не крылось ничего иного, кроме собственного воображения.
– Да так, ничего, – с досадой выдохнула Виктория, заставив Кайла почувствовать себя получше, что тем не менее, с другой стороны, слегка его покорежило, поскольку он не мог не понимать все те переживания, через которые проходит его пассия, которая, тем не менее, была привязана пока еще вовсе не к нему. Именно поэтому приходилось балансировать на грани понимания между животрепещущими проблемами подруги и своими собственными чувствами.
– Всё, как обычно, – пожала девушка плечами, – как я и говорила, ничего особенно и не поменялось, так, у него очередная репетиция и поэтому…
– Он не приедет, – подытожил Кайл неуклюжее объяснение подруги, которая, видимо из-за переизбытка моральных переживаний, вновь приложилась к бутылке, ну а сам же Кайл, не разделяя подобного рвения к алкоголю, всё же не торопился сбавлять оборот, а потому, даже в чем-то несколько услужливо, продолжал выпивать, выслушивая вновь и вновь непрекращающиеся излияния.
