От этой мысли путешественнику почему-то стало невероятно грустно, хотя прямо сейчас у него и не было четкого представления или даже догадки из-за чего конкретно или, уж тем более, из-за кого его сердце сжимается так сильно, что будто бы в любой момент готово разлететься на тысячу кусочков, которые по отдельности взлетят в небо еще быстрее, чем его обрюзгшее тело, которое в последние годы его прогрессирующего ожирения, тем не менее, теперь ощущалось не то что даже легким как перышко, но тотально невесомым, и даже больше – приобрело совершенно иное качество, будто бы заставляющее всё окружающее вокруг пространство двигаться всё быстрее с каждой секундой. Несмотря на столь занимательные новые открывшиеся и доселе непознанные способности, путешественник, тем не менее, испытывал желание кричать от ужаса от этой новой реальности, которая с каждым мгновением переставала быть новой, а становилась всё более узнаваемой, такой, какой наблюдатель будто бы знал ее уже очень и очень давно.
Кинув прощальный взгляд на родную планету, которая была для него домом, путник наблюдал за тем, как поверхность ее трансформируется, подобно тому, как невидимый художник, смешивая краски жизни, уже превращал скучную поверхность планеты в светящийся диск кристально чистой светлой воды, в которой все континенты, подобно атомам, сливались в единый материк в форме странного зверька, который каким-то чудом сумел появиться на свет, и узнал в нем самого себя, а, точнее, свою собственную тень, которая отбрасывалась им при выходе из атмосферы. Уже выше начиналась чернота космоса, с которой слился Грегори, тут же став озарять самого себя тысячами пылающих глаз, между которыми, подобно извивающимся змеям, заструились разноцветные узоры, что очертили контуры тела Богини, которая и была этой открывшейся бесконечностью звездных тел. Это пространство протянуло руки к своему дорогому ребенку, которого она, убаюкивая, обволокла своей заботой. Маленькое существо, в свою очередь, засыпая, уже начало забывать все свои треволнения, ровно, как и так называемый «Дом», поскольку он был один единственный, кто здесь и сейчас покоился в полном тепла теле своей матери.
144.
– Спит? – мягко спросил мужчина, потрепав закрывшего свои глазки утконоса.
Девчушка, держащая его на руках, утвердительно кивнула, добавив, – бедный Арчи, старый уже… – помедлила она с продолжением, – хотя, знаешь…
– Да?.. – негромко, но уверенно отозвался голос мужчины.
– Если Арчи умрет, то я тоже умру вместе с ним!
Мужчину издал сдавленный смешок и потрепал девчушку по голове, – а ты смелая, Вика! Не боишься так рано отправиться в столь опасное путешествие вместе со своим другом? – даже не попытавшись выдать стандартное «не неси чепухи» заботливого родителя, закончил собеседник.
– Нет, – продолжая гладить своего питомца по голове проговорила Виктория, – не боюсь.
– Значит и насчет страны Утконоса ты уже приняла решение?
Виктория какое-то время помолчала, а затем проговорила, пока, правда, прямо не ответив на заданный ей вопрос: «А почему она вообще так называется?»
– По одному из поверий местного народа, – после небольшой паузы озвучил свои мысли собеседник, – их остров – это тень звездного Утконоса, что покоится на руках Богини Бабочки, самой старшей и главной Богини из их поверий.
– Но если их остров – это лишь тень, то кто же они сами? Тоже тени? –усмехнулась девочка, – но тени кого? Блошек на теле этого утконоса?
– Не совсем так, – улыбнулся мужчина, – скорее, они – часть общей звездной тени, что отбрасывает мир явленной Богини, и называют они это Великим духом, или Богиней, что на их языке также означает великая тайна, тайна жизни, которую каждый из жителей пытается разгадать во время своей жизни.
– И как? Получилось?
– Получилось?..
– Ну, да! Разгадать тайну, получилось ли у них это?
Собеседник немного задумался, слегка разочарованный тем, что разговор слегка отошел от основной темы, которую стоило закрепить, однако которая, тем не менее, сумела всколыхнуть внутри мужчины воспоминания, которые он никогда и не забывал, однако которые почему-то именно сейчас вспыхнули в мозгу так ярко, что не зацепиться за них своим внутренним взором он никак не смог.
– Не могу сказать наверняка, поскольку не знаю, – честно констатировал мужчина, – однако, могу сказать, что некоторое время назад эта самая тайна, пожалуй, занимала меня ничуть не меньше, чем весь этот островок.
– И поэтому они так бесславно гибнут? – бескомпромиссно вклинилась девушка и, прежде чем в ответе последовал бы очередной разумный аргумент, она продолжила, – вопрос ведь не в том, – рассуждая совсем не как девочка-подросток, а как будто бы уже сформировавшийся и видавший военный стратег, – соглашусь ли я стать той вывеской, что вы покажете внешнему миру, а в том, как на нее отреагируют внутри самого острова.
– Мятеж будет подавлен, а сам момент подобран заранее – во время чемпионата мы объявим миру о своем решении, которое народ острова будет вынужден принять.
– Вынужден? Почему ты так уверенно говоришь об этом?
– Скажем так, в Конгрессе есть люди, сочувствующие положению острова Утконоса и верящие, что наша Империя способна вдохнуть в него жизнь.
– А может, все-таки, сочувствующие не населению острова, а своему кошельку и тем суммам, что оседают у них в карманах, благодаря связям с вами?
– Ты слишком много фантазируешь, Вик, – с улыбкой проговорил мужчина.
– Но, даже если всё так, как ты говоришь, с чего вообще такая уверенность, что контроль удастся сохранить, если вы объявите об объединении? Нет, даже не объединении, ведь это будет полноценная оккупация, захват территории острова Змея-Утконоса! Тогда избежать кровопролития попросту не получится.
– Такой вариант тоже прорабатывается, – спокойно ответил мужчина, протягивая девушке ободок сканера мозговых волн.
– И что на этот раз ты хочешь, чтобы я узнала? – уже не со страхом, как после первых погружений, произнесла Виктория, но скорее с ноткой усталости в голосе.
– Ты ведь сама сказала, что хочешь прикоснуться к тайне. Так вот, я дам тебе такую возможность, потрогать ту самую «тайну», которая открылась и мне в дни моей юности, в те дни, когда я еще и не помышлял реально о том, что когда-нибудь судьба целой империи будет лежать на моих плечах.
– Так, давай-ка, дорогой мой… – чмокнув заелозившего на коленках утконоса в его волосатую макушку, приговаривала Виктория, аккуратно опуская того на землю, чтобы случайно не поранить во время сеанса, – что, прямо сейчас, здесь?
– Почему бы и нет? – пожал плечами мужчина.
– Действительно, почему бы и нет, – чувствуя, как, несмотря на кажущуюся со стороны легкость, с которой Виктория согласилась, внутри нарастала нервозность, переходящая в ярость, которая, однако, практически тут же улетучилась вместе с гулом, который вновь выбил ее из себя, стоило ей активировать механизм прямого приема потока информации в мозг.
