– Что, хочешь инкриминировать что-то сказанное мной? – усмехнулся Харт, – но прости, дорогуша, тут не суд, а настоящая игровая площадка, и нету силы, которая могла бы исполнить твои эгоистичные желания и покарать меня… за что? За то, что я успешный бизнесмен и превосходный игрок? – Харт рассмеялся, – ведь так? Тебе просто завидно, что я, в отличии от тебя, не растрачиваю свою жизнь на всякий мусор, а занимаюсь настоящим делом!
– Ты неправильно меня понял, Стивен, – тряхнула головой Гелла, заставив своим замечанием на секунду смутиться Императора, – я тут не затем, чтобы судить тебя, я просто, наконец, знаю, как помочь тебе.
Харт смотрел на неё, широко раскрыв глаза, и затем зашёлся в приступе смеха. – Ты?! Помочь мне? Правда? Мёртвая баба, которая всё, что смогла за свою жизнь – это слушать нытьё всякого сброда и передавать его такому же мусору? Что ж, если это была шутка, то поздравляю, тебе действительно удалось развеселить меня, – с этими словами Харт внезапно покраснел и сжал зубы, – вот если, если бы ты правда хотела как-то помочь мне, ты не поступила бы, как последняя сука, и не оставила меня тогда! – Харт широко раскрыл свои глаза, и гнев его материализовался, заставив весь мир вокруг потухнуть, и пламя вокруг стало раскалывать эфирный кристалл под ногами обоих, одновременно плавя его и дойдя до точки невозврата в своих молекулярных процессах. Гигантский драгоценный камень взорвался, порождая новую реальность, в которой не было ничего доступного словам, но именно из-за этой невозможности и стали проявляться образы, которые нашли свое выражение в гигантском символе – ромбе, ставшем геометрическим выражением воли творца этой пустоты. Четырехугольные фигуры продолжали множиться до бесконечности, идеально ровно прилегая друг к другу и продолжая одновременно вырастать до бесконечности и сжимаясь до полного исчезновения. Благодаря этому трюку смогли найти свое проявление формы, ставшие кожей, внешней оболочкой этой геометрической игры и давшие отсчет времени и пространству вокруг.
Впрочем, форма ромба могла существовать и в таких условиях в чистом виде, и вот уже один ярко-фиолетовый представитель этой первоначальной расы висел в воздухе, создавая внутри себя всевидящее золотое око, которое, раскрывшись, смогло обнаружить вокруг себя целую вселенную, живущую по своим удивительным правилам игры, заключающимся в отсутствии таковых.
– Смотри, тут по-любому должно быть что-то забавное, – указывая на гигантский глаз, взволнованно прокричала Гелла.
– Да слышу я. Слышу! – подняв голову и следуя за жестом подруги, устало выдохнул Харт. – Перед взором двоих подростков раскинулся гигантский шатёр из зелёных и фиолетовых ромбов, который венчал на одном из пиков гигантский фиолетовый четырёхугольник с переливающимся внутри него золотым глазом.
Харт замер, пытаясь вспомнить, где ещё он мог видеть этот символ, но, подгоняемый куражом своей подруги, уже прошмыгнул следом за ней вовнутрь, напрочь позабыв о всколыхнувшем воспоминания символе.
Внутри было по-уютному темно и камерно, как будто само помещение сжалось внутри в несколько раз по сравнению с тем объёмом, который шатёр имел снаружи. Пройдя по небольшому коридорчику с роящимися по стенам фиолетовыми узорами и проникнув внутрь самого помещения через свисающие расписные ковры, парочка оказалась посреди арены, разлинованной точно так же, как и внешняя оболочка этого чудного заведения.
Несмотря на то, что, похоже, вход был бесплатный, в зале не наблюдалось особенно много народу, то тут, то там сидели родители с детьми, ожидающие чудного представления.
– Что мы вообще тут делаем? – пробурчал вполголоса Стивен, пробираясь через ряды стульев повыше, где обзор был бы получше.
– Сама ума не приложу, – тихо хихикнула Гелла, – сейчас мы это и узнаем.
– Лучше бы прогулялись снаружи, – продолжал бубнить Харт.
– Лучше не лучше, – покачала головой подруга, – а такое событие бывает только раз в жизни!
– Какое ещё событие? Ты ведь даже ещё не знаешь, что должно произойти!
– То-то и оно! – усевшись на свободное место и приглашая Стивена сесть рядом, просияла Гелла.
– Это уже просто какой-то бред, – продолжая излучать недовольство, плюхнулся рядом Харт, одновременно с этим словив взглядом какого-то парня на противоположной стороне круглой арены, который помахал им обоим.
– Ты его знаешь? – смутившись, шепнул Стивен подруге.
– Не знаю, может быть, а может и да, – пожала она плечами и помахала в ответ.
– Как это понимать? – ощутив укол ревности, вспылил Стивен.
– Тсс! – приложила палец к губам Гелла, – представление начинается.
Арена, которая освещалась магическим красноватым сиянием, на пару мгновений погрузилась во тьму, а затем взорвалась чудовищной вибрацией, которая прошлась по всем зрителям и продолжилась оркестровым аккомпанементом, под звуки которого в центре арены вспыхнул зелёный столб огня, превратившийся в фиолетовый туман.
– Вау! – вскрикнула от восторга девушка, почувствовав, как каждый волосок на её теле встал дыбом, Харт же испытал краткий испуг от такой неожиданности, но тоже был в полном восторге, не ожидав, что живое представление сможет настолько захватить его внимание в эпоху голографических и виртуальных развлечений.
Под оживленные аплодисменты и свист дым рассеялся, уступив место элегантной фигуре в чёрном плаще, который буквально светился множеством разноцветных звёзд и туманностей. Глядя на этот волшебный наряд, можно было подумать, что сама вселенная обнажилась на радость жадной до знаний толпы. Фигура стала ещё выше, одновременно с этим она сорвала с себя этот плащ, который, превратившись в воздухе в извивающуюся гигантскую змею, разлетелся по залу, трансформировавшись в десятки огромных орлов, которые своими криками наполнили зал ещё и восторженными криками зрителей. Через несколько секунд они исчезли так же внезапно, как и появились, и зал, несмотря на малочисленность, вновь зааплодировал с такой силой, что, казалось, сама земля содрогается под ногами.
Теперь же можно было ещё разглядеть и фигуру самого фокусника – одетый в элегантный фрак и брюки, на которых время от времени материализовывались сияющие символы. Персона носила на голове странный головной убор из далёкой страны, который состоял из длинных разноцветных перьев, а венцом его был козырек из сияющих и переливающихся голов утконосов. С такого расстояния, кстати, заметила Гелла, она никак не могла понять – мужчина это был или женщина. Вот если бы она или он подняли голову или заговорили…
Будто бы в ответ на её мысль фигура вскинула голову и обратилась непосредственно к Гелле: «Вот мы и встретились вновь, дорогая».
Гелла впилась глазами в эту фигуру и почувствовала жар во всём теле, сопряженный с вибрацией, которая прошлась по всему её телу и, выйдя из него, распространилась по всему помещению, которое в ответ на эти колебания стало терять свою форму, превращаясь в полупрозрачный образ самого себя.
– Давно не виделись, – оправившись от первоначального шока, улыбнулась Гелла, – точнее будет сказать, что мы и не расставались никогда.
