– Первый раз, – Харт сжал руку Геллы, – я смог почувствовать чью-то боль – не просто выразить её на словах и представить, но стать тем, кто страдает.
– Я знаю, – кивнула Гелла Стивену, помогая подняться, – я ведь тоже раньше делала всё только ради того, чтобы сгладить ту ненависть, что засела во мне с первых лет своей жизни, но теперь думаю, я по-настоящему прочувствовала, каково это – посвятить себя служению другим.
– Спасибо тебе, – обнял её Харт, и в золотом свете голографический сцены арены жизни раздались фанфары, и целый оркестр заиграл чудесную ритмическую музыку. В ней сочетались элементы музыки прошлых столетий, смешавшись с музыкальными изысканиями грядущего, чтобы пронзить двоих игроков чудесной структурой, единым корнем всех великих произведений, которые исходят из проводника сердца, черпающего всю мощь звука из самой ткани бытия.
– Ну, а теперь ты ведь знаешь, что произойдет? – Харт чуть отстранился.
– Ещё бы, мы ведь не умеем уступать…
– В следующую секунду музыка заиграла ещё радостнее и громче, и вместе с этим Гелла повалилась на землю, задыхаясь в судорогах от страшного удара.
– Спасибо, что проработала мой комплекс вины, дорогая, – разминая кулак, которым он поразил подругу прямо в живот, улыбнулся Харт, – ты действительно добрая девочка.
Гелла чувствовала, что, несмотря на отчаянные попытки вдохнуть воздух, легкие её будто бы превратились в две тростинки, которые, если и пропускали жизненно необходимую субстанцию, делали это, не обращая внимания на конвульсии самого мозга.
– Однако, если ты рассчитывала, что я раскаюсь в том, что я сделал, – ты ошибаешься. Однажды один мудрый человек открыл мне простую истину: быть свободным – это не значит делать всё «правильно», это делать всё спонтанно, инстинктивно, несмотря ни на какие последствия. И видишь, как далеко и главное высоко это завело меня. И не спорю, это открыло мне глаза на то, кем я являюсь, – Харт рассмеялся, – я, как и ты – паразит! Только я паразитирую на страхе и глупости других, а ты пытаешься паразитировать на информации о моих действиях. Но, согласись, куда эффективнее снимать сливки с масс, чем с какой-то кучки людей, пусть и у верхушки. В этом-то ты и просчиталась, – подбежав и с размаха пнув девушку по лицу, рассмеялся Император, навалившись затем на неё всем телом и сев сверху.
– Посмотри-ка на меня, – схватив окровавленное лицо Геллы, которое уже начало расплываться в один большой синяк, улыбнулся Харт. – Фьюю, – присвистнул он, выставив на другой руке указательный палец и с силой загнав его в дыру от пули, которая проявилась во лбу Геллы.
Девушка закричала от боли, когда стальной коготь Харта пронзил её череп.
– Ого! А я думал, что мертвецы не чувствуют боли! – злорадно захохотал Харт, – забавно да? Лишь небольшая кучка людей ведёт развитие людей к «высшим» горизонтам, а их плодами пользуются одни паразиты, чтобы истреблять других, может, в этом весь смысл развития? Нас не должно быть слишком много, чтобы мы не мешали светилам этого мира изучать мир вокруг. Поэтому мы и смогли перековать свои знания в оружие, которое убивает таких идиоток, как ты!
Гелла закричала ещё громче, ощущая не только боль, но и внутреннее согласие со словами Харта.
– И чего ты добилась? Ты убила собственного сына.
Гелла вмиг замолчала, почувствовав, как слёзы наворачиваются на её глаза, а дыра во лбу начинает жечь ещё сильнее, подобно раскалённому железу.
– Ведь когда умирает человек, то погибает не только он, но и те, кто его любил, и неужели ты была настолько глупа и слепа, что не видела, к чему приведет тебя эта глупая журналистская игра? Или, может, до тебя дойдёт яснее, если твой зверёныш как-нибудь совершенно случайно попадёт под колеса?
Глаза Геллы расширились, и она прекратила кричать и плакать. Она почувствовала, как внутри неё что-то переворачивается. Она вспомнила вмиг свои унижения в доме отказников, ужасающую и изматывающую болезнь отца, свою первую командировку, первые ямы с окровавленными лицами туземцев, первые обстрелы, первые торги за выкуп пленных, первое насилие в имперской гвардии, свои метания меж двух островов, свои репортажи, смерть Джима и человека, который пожертвовал всем ради её идеи…
– Майкл, – оскалился Харт, – тоже не поможет твоему отродью, поскольку сам уже лежит в могиле, мои снайперы это обустроили, всё как надо. Подумать только! И этот предатель мог бы стать Императором вместо меня, куда только смотрел Кранк? – Стивен сплюнул прямо в лицо Геллы, – но ты не беспокойся, больше такого я в своей Империи не допущу.
– Твоей… Империи? – медленно проговорила Гелла.
– О, ты всё ещё слышишь меня, – рассмеялся Харт и вцепился обеими руками в её горло, – ну я это скоро исправлю, забавно да? ТЫ хотела спасти всех ради своего эгоистичного желания отомстить миру за насилие в детстве и смерть отца, хотела показать вселенной, кто тут большая мамочка! Но ты – просто маленькая ничтожная баба, которая может только сдохнуть и оставить своего мужа в одиночестве! Этот идиот наверняка покончит с собой, когда узнает, что его жену и ребёнка убила сила, с которой у него просто не хватит силёнок сражаться!
Гелла посинела, чувствуя, как жизнь медленно вытекает из неё сквозь стальную хватку Харта. – Ты ведь хотела продолжения игры, правда? Ты так это называла, да? – продолжил Харт, – но вся игра сошлась к тому, что всё, что мы пережили с тобой – не больше чем фокус восприятия, который хочет скрыть от тебя единственную истину – ты смертна, и нет более ничего, что имело бы смысл, дабы оттянуть этот финальный момент! Всё потому, что тебя больше не будет никогда, и даже если придётся пожертвовать родителями, Империей, жёнами, сыновьями, дочерями, друзьями и всем остальным, я останусь в живых и буду выше всех! – пуская слюни, кричал в припадке Харт, одновременно с тем, как музыка вокруг играла всё громче.
– Ты прав, Стиви, – прокряхтела Гелла.
– О, да? И только на пороге смерти ты осознаешь это?
– Да, ты прав. Ты всегда был таким, начиная с того, что тебя всегда интересовали исключительно твои собственные чувства, – Гелла сделала резкое движение рукой, высвободив её из-под тяжести наседавшего, и вцепилась в запястье Харта.
– Что? – открыл от удивления рот Император, чувствуя, как его хватка слабеет.
– Начиная с того, как ты в припадке своего эгоизма избил Боба и кончая тем, что начал геноцид трайба Утконоса ради своей прибыли, ты всегда думал только о себе.
– Отпусти! – задрожал Харт, теряя равновесие, в то время как Гелла начала подниматься, всё ещё сжимая его руку.
– Ты называешь Майкла предателем, но это ты со своим «крестным отцом» Империи – настоящие предатели, ублюдки, которые не ценят жизнь, хотя и кричат о своем милосердии и правоте на каждом шагу. Вы не любите жизнь, но боитесь смерти.
– Что… Что за х***ю ты несёшь? Отпусти меня! Я приказываю!! – вопил Император.
– Ты знаешь, о чём это всё. Я думала, что, освободив тебя, мы станем все свободны, но я обманывала сама себя. Пока хотя бы одно единственное существо в этой вселенной чувствует боль, мы не можем сбежать и закончить игру. Так найди в себе силы служить, раз ты встал так высоко! А не беги от ответственности как последний трус!
