– Роуз.
– Ах, да. Роуз, что-то припоминаю такое, да. Знаете, несмотря на то, что часть вины как главы государства лежит на мне, я всё же человек и разделяю боль всех присутствующих, – Харт обвёл взглядом десятки лиц, сумев выловить побледневшее от гнева лицо девушки, Майи. Харт запомнил её имя, ещё будучи агентом, благодаря её собачьей хватке, которая наверняка прокляла себя уже миллиард раз за последнюю минуту, что не придушила, не узнав Харта в лесу всего пару часов назад, когда была такая подходящая возможность.
– И это мой долг не как Императора, но как гражданина и друга Геллы – отдать ей последние почести и поддержать её родных, – Харт скосил глаза на мужа и сына Геллы, которые стояли рядом с урной, в которой покоился прах Геллы, и, сделав к ним несколько уверенных шагов, сократил расстояние до минимума.
– Примите мои глубочайшие соболезнования, – протянув руку, грустно улыбнулся Харт. Майкл, ненавидя себя всем сердцем и готовый провалиться сквозь землю за то, что не покинул остров вместе с сыном тут же, как услышал о гибели жены, кое-как подняв руку, позволил Харту своей холодной клешнёй вцепиться в неё.
– Спасибо, – ответил белый как мел Майкл, когда Харт отпустил её и присел на корточки напротив лица маленького Джареда.
– А ты, видимо, сынишка моей дорогой подруги? – спросил Харт, – как тебя зовут?
– Джаред, – уверенно ответил мальчик, нахмурив брови.
– А ты сильный парень, я сразу вижу, – улыбнулся Харт, похлопав Джареда по плечу одной рукой и сжимая второй рукой пистолет внутри своего пиджака, которую он запустил внутрь, присаживаясь, – я ведь тоже потерял родителей в раннем возрасте, и я знаю, насколько это больно. Однако я справился и как видишь, чего достиг, и я уверен, если ты будешь стараться, то станешь опорой не только для своего отца, но и для всего мира. Верно я говорю? – улыбнулся Харт, взводя курок внутри своего пиджака, – если только вдруг не случится что-то, что может…
– Дядя, – перебив взрослого, поморщился Джаред.
– Да, мой дорогой?
– От вас воняет.
Харт мгновенно превратился в хрупкую статую, которая начала трескаться под взглядом десятка фигур, которые сначала хранили гробовое молчание, а затем стали смеяться.
И громче всех звучал немой смех Геллы, которая смотрела на Стивена со своей чёрно-белой фотографии.
– Ладно, ладно, – быстро выпрямившись, протараторил Харт, – ещё раз примите мои соболезнования. Я бы остался до конца с вами, но боюсь у меня ещё много дел сегодня. Прошу меня простить.
Резко развернувшись, Харт быстрой походкой пошел к чёрной карете, которая уже остановилась неподалеку.
– Во дворец, – забравшись внутрь, сухо сказал Харт, всё ещё ощущая на себе взгляды и смех всех этих людей. Но не это беспокоило его, чувство которое стянуло всю его кожу и чуть не придушило, было первобытным страхом, который овладел им после того, как…
– Стой! – заорал Харт, когда машина была уже на полпути к выходу.
– Но, сэр… – Раздалась череда выстрелов, которые, несмотря на то, что не смогли пробить бронированный корпус, произвели должное впечатление на водителя, который тут же затормозил.
Харт буквально выбил ногой дверь и побежал вдоль каменных изваяний и обелисков. На этот раз музыка в его голове сменилась низким гулом, а разноцветная паутина геометрических узоров вокруг стала тусклой и ядовито-фиолетовой на фоне багрового оттенка всех предметов, что его окружали.
– Ууу… Ууу! – пробурчал Харт, остановившись у одного из постаментов и принявшись судорожно плакать вместе со смехом, который готов был задушить его. Жизнь оказалась куда умнее и хитроумнее Императора и, дав ему иллюзию полной власти надо всем, что происходило, в следующее же мгновение выбило эту уверенность из-под ног.
– Этого просто не может быть, – в соплях и слезах шептал Харт, – слова, что произнёс этот мелкий… то же самое сказала мне Гелла тогда! Но разве это не было моим сновидением?? Оно моё! Как оно может играть против меня? И все эти люди вокруг – не может быть!
Харт задрожал ещё сильнее, теперь он почти что бился в конвульсиях, в каждом лице, что он видел теперь, он вспоминал своё улыбающееся лицо, как будто весь мир имел маской его физиономию, которая улыбалась ему с каждого объекта и человека этого мира и знала каждый его секрет, знала его тотальный, всепоглощающий страх перед смертью, перед неизвестным.
– Нееет!! – громко закричав, зарыдал Харт, упав на колени и начав беспорядочно дергаться у подножья каменной статуи гигантского змея-Утконоса. Харт продолжал кривляться под постаментом, в то время как скрученный двойной спиралью семиглавый зверь осматривал невидящим взглядом свои владения. В то же самое время тучи, что затянули небо над кладбищем, слегка рассеялись, и луч солнца упал прямо на вписанный золотой глаз в ромбе, который украшал головной убор из перьев зверя. Это всевидящее око осветило своим познанием всё пространство вокруг, заставив его завибрировать с новой силой. Преобразовать этот природный феномен в музыку у Харта не получилось, и он с пеной у рта начал ещё сильнее биться в истерике, боясь того, что теперь вся планета знает о его страхе, и нет более во всех мирах ничего, кроме него.
***
– Как думаешь, это правда? – спросила кого-то Гелла, сидящая на ветке дерева, растущего рядом с памятником Утконосу.
Ответом ей послужила песня эльфа, который, пританцовывая по кладбищу, стал подниматься своей лёгкой походкой прямо по стволу белокровного дерева.
– А если яснее? – рассмеялась обнажённая девушка.
Эльф подпрыгнул и засиял в воздухе, слившись с огнём знания, которым сверкал глаз статуи, что заставило Геллу мгновенно зажмуриться. Когда она открыла глаза, вся растительность на кладбище приобрела фиолетовый оттенок, а вместо маленького эльфа рядом с ней сидел стройный юноша в маске Утконоса.
Он окинул её взглядом и недовольно поморщился. – Зачем тебе столько слоёв одежды?.
– И то верно, – улыбнулась Гелла, одновременно с этим закрыв глаза и глубоко вдохнув, – а так? – обратилась она к своему другу, который улыбнувшись, удовлетворенно кивнул. Теперь тело Геллы покрыли мельчайшие точки, которые, играя на её коже, раскрывали её историю в форме геометрических узоров, создававших первозданный язык бытия.
– Оа! Уфф! – исполняя странный танец на земле, кряхтел Император.
– Давай, давай, ты сможешь! – выкинув кулак к небу, вскрикнул юноша.
Гелла посмотрела сначала на него, затем на Харта и звонко рассмеялась, заставив тучи ещё немного рассеяться.
– Он тебя не услышит, – улыбнувшись, обратилась Гелла к своему другу.
– Ого, у меня дежавю, или я тебе уже это говорил?
– Теперь мне уже кажется, неважно, кому и что говорил или только скажешь.
Мужчина в переливающемся фраке выдавил из себя улыбку и почесал подборок клешнёй, напоминающей гротескную лапку утконоса. – Возможно, ты права. Но сама-то ты веришь в это?.
