– Мои товарищи! – Джим встал, когда принесли поднос с огромными стаканами, что были до краев залиты бодрящим алкоголем, – вы знаете, я не силён в тостах, речах и подобной чуши, но позвольте мне сказать, – все, включая Геллу, схватили по стакану и встали, чувствуя себя частью единой сущности, которая разделилась на несколько тел и смотрела сама на себя через пары слезящихся от радости глаз. – Я знаю. Знаю, что, возможно, везти так, как нам сегодня, будет далеко не всегда, и однажды, однажды мы встретимся лицом к лицу со смертью, я не буду юлить. Однако, давайте запомним этот вечер, этот момент, когда мы обманули её, когда мы показали этой старой суке, пардон, – Джим подмигнул Гелле, и та тут же ущипнула его за щёку, что повлекло за собой очередной всплеск смеха, – мы показали ей, что мы не её игрушки, а солдаты, люди, чёрт возьми, которым жизнь куда милее!
– Ура!!– хором выкрикнул взвод, и под звон бокалов только что осознавшее себя божество ликовало, плача и смеясь сквозь слёзы тому, что живёт и что есть с кем разделить эту рвущуюся изнутри радость.
Девушки, которые не побоялись остаться в баре, вскоре были вознаграждены танцем, что подарили им солдаты под ритмы музыки, они стали логическим продолжением песни души, что зазвучали из сердец собравшихся воинов. Ночь пролетела незаметно, и под утро, уставшие до смерти, но счастливые солдаты и некоторые девушки, которые решили составить компанию им, уже сидели на пристани, встречая пурпурный рассвет.
Гелла лежала на песке, позволив прохладной морской воде лизать ноги, и с упоением наблюдала за храбрыми бойцами Империи, которые, устроившись на постеленной форме со своими дамами, с увлечением рассказывали о своих военных подвигах.
– Хотел бы я всегда видеть их такими, – присаживаясь рядом, улыбнулся Джим.
– Это… Это бесценно, – посмотрев в глаза командира, улыбнулась Гелла.
– Да, пожалуй. Слушай… Нас, скорее всего, отправят назад, – Джим расстегнул рубашку и снял золотую цепочку с шеи, – и, скорее всего, там наши пути разойдутся.
– Джим, что ты такое…
– Тшшш. Слушай, я не параноик, но знаю, что всякое может произойти, передай это моей жене и сыну, – на ладони его лежал символ веры Империи – золотое колесо с распростёршимся на нём великим алхимиком, – это у меня от матери осталось, и я хочу, чтобы он передался моему сыну. Пусть сохранит его ото всех зол, подобно тому, как Арчибальд защитил нашу свободу много веков назад. Сделаешь это для меня?
Гелла вновь подняла голову, взглянув прямо в глаза, и не было смысла спорить о том, что он останется в живых или давать выход другим пустым речам, достаточно было лишь… – конечно, я передам его, – Гелла сжала в руке золотой круг, – клянусь жизнью.
– Спасибо, – Джим крепко, но вместе с тем со всей нежностью и благодарностью заключил Геллу в объятия.
73.
– Нет, это тебе спасибо, – Гелла, чувствуя, как по её лицу текут слёзы всё сильнее, прижимала к себе Джима.
– Всё хорошо, – похлопал её по спине воин.
Девушка чуть отстранилась от солдата и наблюдала, как имперская форма, разделившись на миллионы идеально подходящих друг к другу частичек, превратилась в чудесный переливающийся геометрический рисунок, который, немного сменив радиус своих линий, переформировался в просторное цветастое одеяние старого шамана. Лицо же Джима тоже претерпело изменения. Рисунок, проявившийся на нём, так же слегка поменял свое положение, что нашло отражение в разительной перемене в облике на другом слое реальности, где раса белого человека уступила лиловому оттенку, а возраст подпрыгнул с четырёх десятков до восьми, а возможно ещё и того более.
Гелла подняла голову вверх, наблюдая за тем, как прочерченное паутиной информации небо стали закрывать полупрозрачные тела гигантов, которые, вдыхая эфир в свои лёгкие, на выдохе давали жизнь всему, что их окружало. Окончательно проявившись, деревья так же заполнили всё пространство вокруг девушки симфонией звуков природы, что слились в единую партитуру, ворвавшуюся в тело Геллы. Чтобы войти в контакт с окружающим миром, Гелла, закрыв глаза, всё ещё продолжая, тем не менее, видеть всё вокруг себя, только ещё более ярко и выразительно, издала голосовую вибрацию, что слилась с вошедшей в неё музыкой природы и на выходе превратилась в гигантского золотого Змея-Утконоса, хранителя мира, который его же и породил. Овившись вокруг каждого творения вселенной, этот золотой бог вновь поразил Геллу своей чешуёй, что состояла из триллионов глаз, в каждом из которых рождалась уникальная и неповторимая вселенная. Взглянув в один из таких зрачков, девушка узрела себя и старого шамана, сидящих в декорациях придуманного мира, а затем журналистка поняла, что это были не глаза, а зеркальная чешуя, которая отражала рисунок вселенной, незримый в «обычной» жизни, но тем не менее присутствующий на каждом объекте реальности вне зависимости от его «земных» качеств. Осознав это, девушка посмотрела на своё тело и поняла, что оно, как и всё остальное, – лишь чешуя Великого Змея и она сама является частью потока, этой великой энергетически силы, что и есть весь мир. Вместе с этой мыслью она провалилась внутрь геометрического узора, чтобы вновь воссоздать своё тело, но уже в другом фрагменте тела бога.
74.
Маленькое божество, умещающееся на клочке измятого пергамента, слегка покачивалось на дрожащих руках туземца, который под конвоем имперцев миновал охранный пост и постучался в маленькую дверцу деревянного домика.
– Да-да? – раздался знакомый, слегка удивлённый голос с той стороны двери.
Мужчина осторожно толкнул дверь и, чуть наклонившись, заглянул вовнутрь.
– О, это вы! – засуетилась Гелла, начав прибираться на столе. – Вы входите, входите!
Мужчина осторожно проник внутрь помещения и, поколебавшись пару секунд, всё же подошел к девушке.
– Ну, что же вы стоите? – хлопнула себя по бокам Гелла, – вот же! – журналистка услужливо пододвинула старый стул, чтобы гость мог как можно более удобно расположиться для предстоящей беседы.
Мужчина сел, а вслед за ним напротив устроилась и журналистка. Глядя друг на друга, ни один, ни второй участник беседы не смели нарушить того молчания, что с первой секунды их встречи слило их сердца, которые теперь готовы были разделить боль, которую одному человеку невозможно вынести.
– Простите меня, – попытавшись разрядить обстановку маленьким смешком, начал старик, – я… глупо повёл себя там … где был мой дом, ну, вы понимаете.
– Нет, что вы! – подалась вперед девушка, – это я нарушила ваш…
– Ритуал? – грустно улыбнулся мужчина, – я ведь не сумасшедший, чтобы вы знали. Я просто… Не могу иначе. Когда ты имеешь то, ради чего трудишься день за днем, день за днем… Это ведь как продолжение себя… А тут, – мужчина покрутил поседевшие волосы, связанные в косу на затылке, – будто кто-то взял и отрубил тебе руки или ноги… Или даже нет, вырезал что-то изнутри тебя, ослепил, оглушил, и я… Просто не знаю, что мне делать, ради чего, ради кого мне стараться?! – чуть не выкрикнул он под конец.
