– О, нет, нет! Пааапа, – расстроено закатила глаза Гелла.
– Вот! – торжественно презентовал Фрэнк своё произведение, – «Калейдоскоп сердца». Ты же знаешь, в этой книге я попытался раскрыть многие вопросы, которые меня интересовали, и как раз одним из них и была дилемма, поставленная народами древности.
– Но она тааааакааая скучная! – прижав ладони к лицу и постаравшись «стянуть с лица кожу», обреченным голосом простонала Гелла, чем вызвала взрыв хохота своего отца.
– Были бы все вокруг такими же открытыми критиками, как ты, моя любимая, – с этими словами Фрэнк чмокнул свою дочку, – и мир был бы гораздо лучше!
– Ага, конечно! – вытираясь от лобзаний, сморщила носик девочка.
– Нет, серьезно! А! Ну, это учесть, если критику точно так же бы могли принимать другие. Это же двусторонний процесс, верно?
Гелла кивнула, понимая, что лучше огласиться, хотя разговор ей был уже не особенно интересен, чем она тут же и поделилась с отцом.
– Какая ты у меня моло…
– Так, пап, давай только без этого! Я уже взрослая!
– Ладно, прости, прости, – улыбнулся Фрэнк, – скоро станешь совсем взрослой и покинешь своего старика!
– Ага! Не дождешься, – сцепив руки замком, прыснула Гелла. – По крайней мере, пока не расскажешь мне конец истории.
Фрэнк многозначительно потряс в воздухе толстой книжкой, Гелла же в ответ многозначительно вскинула бровь.
– Ладно-ладно, уговорила!
– Ёмко, кратко, содержательно, – отчеканила Гелла.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Фрэнк, – хорошо, что ты не мой редактор.
– Это пока, – закинув ногу на ногу, подмигнула Гелла.
– Оу, значит, мне действительно стоит как можно скорее научиться сокращать свои мысли до удобоваримой конструкции. Так… Ладно. Дай-ка подумать. Мммм…
– Время! – деловито постучала по своим игрушечным часам девочка.
– Хорошо, хорошо! Так… Какой вопрос?
– Паааап!
– Эх, ладно. Значит, как мне думается, Утконос – это вроде образа, несуществующего мира, в который поверила бабочка-богиня и который она же создала, чтобы иметь возможность играть с кем-то, помимо себя самой.
– Что?
– Ну вот видишь? Что я говорил! Это не просто околесица! Чтобы понять хотя бы что-то из этой бессмыслицы, нужно читать книгу, хотя нет… Это скучно!
Гелла улыбнулась в ответ на самокритику отца.
– А, знаю! Напиши свою книгу! Вот! Тогда ты сама узнаешь ответ!
– Но это тоже очень скучно! Я никогда не смогу написать такой толстенный том!
– А и не надо писать!
– Как это?!
– А так! Пиши свою жизнь прямо как книгу и в конце неё обязательно узнаешь ответы на все вопросы!
– Но ведь… Это так долго ждать!
– Согласен, поэтому… Впусти в свою книгу персонажей, играй с ними, разговаривай! Люби и ненавидь! Создавай такие ситуации, которым позавидовали бы самые матёрые сценаристы и писаки! И тогда твоя жизнь будет настольно насыщенной и интересной, и она пролетит так быстро, что ты ещё будешь жалеть об этом!
– ДА? – обрадовалась девочка, чем снова вызвался взрыв смеха у своего отца.
– Конечно! Тем более ожидание всегда противно, когда не знаешь, сбудется ли то, чего ждёшь или нет. А когда веришь, нет… знаешь, что в конце тебя ожидает величайшая награда – ответ на твою жизнь, то ожидание становится не тянущимся временем, а увлекательнейшем и приятнейшим приключением из возможных!
– Как-то это сложно, папа, – потрясла головой Гелла.
– Ладно, скажу ещё проще – бабочка–богиня создала этот мир, чтобы появились существа внутри её сердца, такие как я и ты, и появились для чего? Знаешь?
Гелла энергично мотнула головой, предвосхищая ответ.
Чтобы у нас появились свои детки, и мы могли их пустить в свои сердца, тогда они не будут пустыми. Бабочка ведь была всегда одна, и не было никого никогда в её сердце.
Гелла улыбнулась и, бросившись на отца, обняла его: «Ты меня любишь?».
– Конечно, моя дорогая, – прижал её покрепче к себе отец, – для каждого родителя нет ничего ценнее в мире, чем свой ребёночек и его счастливое сердечко! И в свое время поймёшь, что это единственная правда, которая заставляет этот мир существовать!
81.
– Кто взял ёбаный джем?! – в истерике взвизгнул голос с кухни.
Харт замер в предчувствии шторма, который был готов разразиться, однако, решил не подавать виду и вновь уткнулся в сливающиеся перед глазами строки из учебника. Минута прошла в томительном ожидании и, наконец, решив, что точка кипения пройдена, мир распахнул дверь комнаты мальчика и туда, аккуратно ступая, вошла худая высокая женщина. Присев рядом на корточки, она обхватила руками ноги и уставилась на своего сына. Тот продолжал делать вид, как будто что-то тщательно изучает и не обращает внимания на то, что происходит вокруг, хотя всё существо мальчика было занято лишь тем, что происходило снаружи, но никак не внутри дурацкой книжки.
– Мы же договорились, – ласково заговорила женщина, закрыв глаза и улыбнувшись от уха до уха, – что вкусности будут только после того, как ты выучишь всю главу! Такой был разговор?
Харт, не решаясь посмотреть в сторону матери, кивнул.
– Вот как! – промурлыкала женщина, – значит, ты помнишь… – с этими словами она ловко схватила учебник, лежавший перед ним, и зарылась глазами в параграфы истории.
– Тааак, – протянула она, – а, вот! Это очень интересно! Стиви, когда, – с энтузиазмом заговорила она, – остров Святого Утконоса был признан независимым государством от состава Империи?
Харт продолжал смотреть на стол, на котором теперь уже не было никакой книги, и отчаянно пытался вспомнить, какая могла там стоять дата, вот если бы он мог взглянуть, буквально на пол-секундочки, на нужный абзац, тогда бы…
– Стиви? – ласково повторила мама.
– Я не… Стивен поморщился, – я не помню…
– Ах, ну, давай я тебе подскажу … – это было совсем недавно в…
– Я не помню, – отчеканил Стивен, повернувшись к матери и пытаясь найти в её лице ту же улыбку, которая была на ней всего пару секунд назад. Теперь же это лицо обрело холодную невозмутимость, вслед за чем последовал резкий шлепок.
Харт лишь слегка вздрогнул, в то время как его голова обернулась на пол-оборота, и в следующую секунду его щёку пропитала жгучая боль. Мать же вновь замахнулась для удара, но повторно застать врасплох мальчика не удалось и он, изловчившись, отпрыгнул в сторону, избежав прямого попадания. Тут ледяная маска лица его матери с треском раскололась от резкого жара, которым она воспылала: «Мразь! Кто разрешал трогать раньше времени джем?!».
