Отец с величайшим трудом поднял руку и положил её на голову маленькой девочки.
– Боюсь, что они будут не такими интересными, что ты уже слышала. Лучше я не буду тебя разочаровывать и поэтому…
– Нет! Нет! – запротестовала девочка, – я хочу даже твоих неинтересных, самых скучных историй! Ты, главное, рассказывай, главное – рассказывай их и…
– Не расстраивайся, Гел, – приободрил её отец, – мир огромен и непременно в нём найдётся тот, чьи рассказы будут куда интереснее моих. Ты ведь сможешь найти такого человека, правда?
– Я …
– Вот и славно, тогда я попрошу тебя ещё об одной, последней услуге, – снимая с шеи цепочку с закрепленной на ней миниатюрной фигуркой и протягивая её Гелле, продолжил, – передай этому смельчаку, чтобы охранял тебя ценой своей жизни. Обещаешь?
– Да, папа, обещаю…
91.
– …что никогда больше не заикнусь по поводу командировки в страну Святого Змея.
– Я тебе не верю, – холодно ответил Брайан.
– Ну, что ты хочешь ещё от меня? Хочешь, расписку напишу и…
– Можешь хотя бы во время секса не думать о взрывах?
Гелла мгновенно замолчала.
– О лиловых шаманах, напалме и Харте, твоем обожаемом Харте, или, что мне – каждый раз заниматься любовью не с тобой, а с манекеном, в то время как ты будешь витать где-то в джунглях, а? Или уже оргазм ты получаешь только при виде скальпов, какого чёрта, Гел? А?!
– Брай, я…
– Давай тогда я тоже куплю тебе куклу резиновую или член, будешь с ним трахаться, это хотя бы будет честно. А я буду с другими бабами зажигать, но не волнуйся, умом и сердцем-то я буду с тобой, а не…
У Геллы было такое лицо, будто бы глаза впали внутрь черепа, после чего Брайан понял, что перегнул палку.
– Гел, слушай, прости, я…
– Нет, нет, ты прав, – отозвалась девушка, – ты действительно прав.
– Нет, я…
– Действительно полностью там. Прости, я разрушаю и нашу семью, и себя, но я, – Гелла затряслась, – как я могу иначе? Когда вокруг нас происходит такое преступление? В него втянуты не просто тысячи, десятки тысяч ни в чём не повинных людей, но и весь остров, все острова в мире, с молчаливого согласия которых творится этот беспредел! Мне так повезло – у меня есть ты и Джаред, но вместо этого я буквально лезу в бутылку. Буквально! Как будто не могу поверить своему счастью в тот момент, когда миллионы стонут от беспомощности, ожидая в лучшем случае безболезненной смерти! Как можно быть счастливым в этом мире? Брай, как?..
Муж нежно обнял свою жену, тысячу раз проклиная себя за эгоистичные слова.
– Ты права, Гелла, прости меня, похоже, даже я стал частью безумия вокруг. Пожалуйста, не теряй надежды, и тогда ты, нет, мы все вместе сможем изменить этот мир.
92.
– И как это может помочь нам изменить… – самозабвенно начала девушка, тут же застыв от шока: долгий полёт с холма, ставший одним из самых изумительных переживаний за всю её жизнь, растворился посреди пылающего огнём ада. Лагерь варваров, который находился на дне долины, внезапно передислоцировался, и спутница путешественника оказалась в самом центре этого враждебного пантеона.
– Это что… шутка? – голосом, в котором она едва узнала собственный, пропищала она.
– Отнюдь! – раскинув руки в магическом жесте, стал крутиться вокруг себя её друг, – хотя… если взглянуть на это под определённым углом, то доля юмора в этом, безусловно, есть.
Девушка полностью замерла, поддавшись инстинкту, выработанному веками эволюции, который должен был спасти её от хищников. Однако окружающие её дикари даже и не помышляли, чтобы полакомиться юной чужестранкой. Приглядевшись, путешественница не смогла сдержать ухмылки, заметив, что это не она, а вся армия с далёкого острова превратилась в камень. И даже не только сами воины, но и пленные рабы застыли с гримасами боли от пыток, лица же обращенных в наложниц женщин выражали пустоту, а некоторые превратились в эпицентр боли, который запечатлел на снимке божественный фотограф.
Девушка ходила среди живых скульптур и с восхищением, смешанным с отвращением и ненавистью, смотрела на сцены изнасилования, пьянки варваров на их временной стоянке. Пойло из столкнувшихся кубков застыло в форме удивительных фонтанов, которые рисовали в воздухе причудливые фигуры, иные же превращались в узоры на обнажённых телах женщин-рабынь.
Путница, опустившись на колени, протянула руку к лицу рабыни, что застыла в пьяном экстазе от дикаря, который всего пару секунд назад грубо вошел в неё сзади. Однако коснуться её ей помешала резкая головная боль. Это вибрирующее чувство разрослось вдоль шеи, пройдясь по позвоночнику, одновременно с этим скрутив конечности.
Было такое ощущение, что тело её превратится точно в такой же живой камень, если она коснётся хоть кончиком пальца хотя бы одного из участников этой жуткой композиции.
– Что ты сделал? – пытаясь одновременно пересилить головную боль и противостоять магнетизму скульптур, выдавила из себя девушка.
– Опять ты с этим вопросом, – качнул головой Арчибальд, – я ничего не делаю, всё происходит лишь в твоей головушке, – иронично заключил он в итоге.
– Это ничего не объясняет, – отдёрнув руку и выпрямившись, выкашляла фразу девушка, чуть не упав в обморок, её друг оказался рядом и тактично поддержал её за талию.
Чёрные пятна, которые на несколько секунд закрыли весь обзор, постепенно начали рассеиваться вместе с мошкарой, атаковавшей мозги. Новым взглядом девушка посмотрела на окружающую её картинку – тела многотысячной армии покрылись замысловатыми татуировками, которые как показалось, высвечивали насквозь не только их, но и само небо и землю, которые благодаря им превращались из хаотично разбросанных кочек и вытоптанных конями варваров оврагов в идеально симметричную, геометрически выверенную формулу, которая изначально была заложена во всём сущем.
– Это отличная возможность помедитировать на смерть, не так ли? – улыбнулся Арчибальд.
В обычном состоянии сознания, в первичном фокусе восприятия девушка приняла бы слова своего странного друга за поэтический изыск, однако, в этот самый миг он представлял собой не простое пижонство, но реальную практику, единственный способ жить и мыслить.
Застывший миг стирал все границы, и насильники с их жертвами буквально растворялись друг в друге, чтобы затем вновь возникнуть в совершенно ином качестве, поменявшись ролями. Это было настоящим откровением – видеть в застывших позах жизни целых поколений, которые представляли собой причинно–следственные связи, ведущие к миллионам спланированных совпадений, идеально точно вымеренных и ждущих своего часа. Окружающие их шатры, светясь, уступали место голой равнине, день сменялся ночью, а затем сумерками, в которых из пустоты вокруг возникали гигантские шпили неведомых строений, а небо прорезали удивительные машины будущего и прошлого. Сама земля преображалась, полностью меняя ландшафт – она была и абсолютно голой, и покрытой травой, и забетонированной, и полностью стальной, и состоящей из искусственно выведенного мягкого полимера. И всё это было лишь текстурами, которые накладывались на живописный геометрический рисунок, что выжигался в голове девушки.
