– Суд не давал слова… – мягко начал судья.
– Да вы только посмотрите на них! На их одежду! У них совсем нет головы! Это отмороженная нация, которая убивает наших граждан, а мы ещё и должны жалеть их отродье? Так что ли?!
– Госпожа…
– Что госпожа? – начиная рыдать, прокричала женщина, – Саймон ни в чём не виновен! А если и что-то было… Так это же война! Всякое бывает, тем более посмотрите на этих…
Внешний вид женщин с острова Утконоса был истаскан вдоль и поперек, тирада жены продолжалась, несмотря на все протесты судьи. В итоге её пришлось удалить с заседания за оскорбления.
Гелла, несмотря на многочисленные нелестные высказывания и обвинения, не шевельнула ни одним мускулом, поскольку она не сомневалась в искренности этой женщины ровно, как и в том, что в своем семейном кругу Саймон Шелл мог быть любящим отцом и верным мужем, однако годы, проведённые на войне и в судебных баталиях, доказали Гелле, что даже самая пушистая овечка может оказаться на деле плотоядной бешеной свиньёй, в которую превращались многие, чувствуя вседозволенность и протекцию сверху.
– Если защита не имеет претензий, – объявила Гелла, поглядывая на Шелла, который превратился в бледную статую, смотрящую в одну точку под собой, всячески игнорируя саму попытку бросить хотя бы поверхностный взгляд в сторону женщин, – то помимо показаний, которые будут представлены свидетельницами, я готова предоставить суду данные из закрытых архивов министерства Сердца, которые…
Тут уже Шелл не выдержал и заорал на весь зал: «Что ты можешь, дура?! Чего ты хочешь? Ты и твои костюмированные шлюхи – чего добиваетесь? Ты мою жену довела, сука, ещё и меня хочешь довести?! Так я не посмотрю, что я в зале суда и…».
После минуты препирательств с судьёй, штраф кругленькой суммы всё же заставил бравого командира замолчать.
Когда зажглась голограмма с видеозаписями зверств комманданте и его подчиненных, воздух стал тяжёлым, как свинец. Гелла чувствовала, как её придавливает к земле, она ощущала всей кожей, как непросто сейчас всем этим храбрым женщинам, которые не только смогли перебороть свой страх перед карателями Империи, но и перед своими собственными демонами боли, терзавшими их дни и ночи напролёт. Это и означает быть человеком, – думала Гелла, – несмотря ни на что идти вперед и добиться справедливости, – она посмотрела на комманданте, который снова заткнулся и, опустив глаза, глупо ухмылялся, – чтобы дикие свиньи жили отдельно от людей. Но это только начало, – Гелла не сомневалась в успехе процесса, – совет Империи не единственные, кто замешан в этом, ведь ситуация на острове ещё больше обострилась после того, как пал вождь племени Утконосов.
104.
– Невосполнимая потеря, – ухмыльнулся Орёл, – я каждый день думаю только о том, как отомстить за убийство отца.
– Не сомневаюсь, – откинула голову Гелла. Свой собственный голос она услышала как бы со стороны, это был высокий и вместе с тем чрезвычайно низкий гулкий тон, глас персонифицированного играющего божества, которое как бы между прочим решило вновь объявить о закольцованности мира на себе самом и предложить нехитрый способ, чтобы покинуть его.
– Я слышу толику сомнения, – прорычал Орёл.
Гелла, лежа обнажённая на кровати, бросила в его сторону пренебрежительный взгляд из-под волос, которые спадали ей на глаза.
– Какой же ты скучный, право слово, – хихикнула она.
Тут же вождь острова стал преображаться. Гелла на секунду понадеялась, что он, наконец, так же как и она сама, сможет расправить крылья и взлететь. Но, по всей видимости, этот орёл был слишком тяжелым, и из-за своей стальной чешуи позабыл каково это – летать и быть свободным. Вместо возвышенной птицы вождь превратился в комок воняющей массы, ощетинившейся тысячью игл, скрывающими уродливое лицо, которое становилось то молодым, то старым, но неизменно сохраняло свою непривлекательность.
– И вот таким образом ты решил завоевать меня? – элегантно подняв ножку кверху и считывая историю, записанную в тысячах извилистых линий, что спускались от пальчиков вниз по ноге, рассмеялась Богиня.
Дикобраз у кровати начал вибрировать от злости, и вонь его распространялась повсюду, заставляя сам воздух сворачиваться в омертвевшее пространство.
– Мило, но твой мускус излучает лишь страх, – проведя пальцем по своей ноге, продолжила Гелла, – конечно, ведь кроме убийства своего собственного отца ты и не смог предпринять ничего лучше, потому что мозгов для управления у тебя явно недостаточно.
Дикий зверь начал увеличиваться в размерах и некоторые из его игл стали превращаться в спирали, соединяясь друг с другом и обретая форму десятков кривых, но очень острых на вид рогов.
– Контроль, который ты пытаешься навязать своему острову, основан на страхе, который прорвался в виде пуль, изрешетивших тело настоящего вождя. И…
На долю секунды рога прекратили рост, и даже сам зверь замер.
– О! Богиня, кажется, я нащупала эту точку! – потянувшись, облизнулась Гелла, – прорвался? Да? Ты ведь из-за этого опять сжался? Ты просто боишься, что потеряешь контроль и … обосрёшься! – гулко рассмеялась девушка, отчего зверь стал плавить обстановку вокруг себя, испуская ядовито-пурпурное свечение.
– Да, вот именно! Поэтому ты и побоялся пройти инициацию! По той же причине ты решил запретить её повсеместно. Тебя пугает сама мысль, что даже кто-то, помимо тебя, может отпустить вожжи твоего контроля над сфинктером, – рассмеялась богиня. И да, не думай, что это такой большой секрет, что вместо сиацоатля ты решил отравить свой родной остров химикатами, продавая их на чёрном рынке и всячески замещая этими суррогатами святой обряд. Не удивлюсь, что идея сгноить шаманов и обвинить их в самом нелепом – магии убийства – тоже дело рук твоего боязливого очка.
Дикобраз же снова начал расти и уже цеплял своими шипами и рогами белье, на котором возлежала богиня. Оно начинало вибрировать и переливаться всеми цветами радуги по геометрическим контурам, которые исходили в свою очередь от сердца небожительницы.
– Похоже, ты так и не уяснил одной вещи – меня можно добиться, лишь предложив какой-либо дар, – с лёгким презрением ухмыльнулась Гелла, – но, никак не забирая дар созидания и открытий у моих детей. Ведь в таком случае всё, что останется у тебя – лишь спрессованное …
Зверь кинулся на богиню и, придавил её своим весом, воткнув в её тело все свои иглы, одновременно насадив на рога. Животное, отчаянно сопя, испускало острую вонь и нестерпимый жар.
– Ты, – прозвучали тысячи голосов, слившиеся в единый запинающийся рык, – ты, ты всё равно моя. Моя! – выплёвывал слово за словом зверь.
– И убийство должно было заставить захотеть тебя? – презрительно хихикнула Гелла.
– ДА! Я убил своего создателя, потому что он мешал мне! – брызгал слюной зверь, чувствуя свой триумф и соитие с богиней, которое случится сейчас, прямо… – Я убил вождя! – с триумфом возвестил Стальной Орёл.
