Вождь соскочил с постели и, подобно роботу, машинально дошагал до двери, быстро скрывшись за ней и мягко прикрыв её с внешней стороны.
Гелла, став свидетелем этой картины, весело рассмеялась. – Стив, ну правда, у тебя какой-то фетиш? Зачем ты подглядываешь? – игриво спросила она.
Император медленно проследовал до кровати, и сел на неё рядом с Геллой.
– Если бы не это, – без всяких эмоций заметил он, – то, возможно, ты бы сейчас спаривалась с этим животным.
– Какие слова от благородного правителя, – снова рассмеялась Гелла, – не очень толерантно, знаешь ли. Не ты ли во всех своих выступлениях говоришь о том, что все люди равны?
– Некоторые равнее других, – спокойно парировал Харт.
– Предсказуемо, поэтому-то ты и развязал войну на святом острове и поставил этого идиота?
– Не переусердствуй с обвинениями, – неэмоционально улыбнулся Харт, – ты же всё-таки профессиональный журналист, а не бульварная писака.
– В этом можешь не сомневаться, – положив одну ногу на другую и покачивая ей, самодовольно проговорила девушка, – и…
– Подожди, – прервал её Харт, доставая из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку, – это тебе.
– И что же это? Очередная так называемая ловушка шаманов, которая сожжёт к чертовой матери весь корабль, если я её открою?
– Гел, пожалуйста, хватит. Это для тебя.
– Так что же там? – открывая маленькую шкатулку, зажмурилась Гелла, когда та выстрелила ей в глаза светом, отражённым из иллюминатора.
108.
– Бобби! – оторвавшись от Харта, весело приветствовала друга девушка.
– Привет, привет, что это мы тут делаем? – тряся головой, рассмеялся Бобби, – привет, Гел, – приобнял её парень.
Харт весь напрягся, сдерживаясь, чтобы как следует не вмазать этому «Бобби».
– О, Стив! Мы же не виделись с тобой… – все реплики этого шута Харт пропускал между ушей, – … и мы тогда…
– Да, да, – покачал головой Стивен, протягивая руку.
– Вот и славно! Что будем делать, ребята?
– ЧТО?! – пронеслось в голове Харта, – эта тварь ещё хочет и остаться с нами?!
– Ммм, ну я ещё точно не знаю, – задумалась Гелла, будто бы издеваясь над своим другом, – мы только что были на представлении и в кино… О! А ты знаешь, что больше всего нам запомнилось?! Это было…
Харт медленно закипал, сам уже не заметив, как троица двинулась гулять по залитым летним солнцем улочкам города.
Гелла оживлённо что-то объясняла Бобби, в то время как Харт чувствовал лишь ярость, связанную с чудовищной ревностью, которая, стекая каплями пота под футболкой, обрушивалась на асфальт и плавила его, превращая в чёрную бурлящую жижу.
– О! Правда?! – радостно отзывался Боб на восхищённые комментарии знакомой.
Харт изнутри становился всё больше, чувствуя, как злоба вот-вот начнёт рвать кожу на части.
– А ты что там плетешься? – без всякой злобы, обернувшись, спросил Бобби.
На что тут же получил зуботычину от Харта, после чего, разразившись отборными ругательствами, вся ситуация подошла к моменту, когда Гелла вырубилась от удара тяжёлым предметом.
Потирая макушку, Гелла, немного шатаясь, начала вставать и обнаружила себя посреди тропинки, по которой она прогуливалась вместе с …
– А где же Стивен? И, и там был… Боб! – девушка решила пока не трогать свои воспоминания, прыгающие и со стуком отскакивающие от её черепушки. Сопровождаемая гулом и давлением изнутри на мозг и глаз, девушка очень аккуратно поднялась сначала на локтях и, предприняв некоторые усилия, смогла найти опору в коленях.
– Фуф! – выдохнула она, – оказывается, вставать бывает ох как непросто, – устало протянула она, негодуя, что никто не спешит ей помочь, и вместе с тем радуясь, что люди не видят её в этом абсолютно глупом положении.
Когда Гелла выпрямила спину, боль с дикой силой прожгла её голову изнутри, и тёплой волной спустившись по позвоночнику, отскочила от таза вверх, пробив какой-то до этого времени закрытый орган чувств. Благодаря ему Гелла смогла собрать воедино фрагменты недавних событий, проанализировать поведение своё и Харта. Почему она встретилась с Бобом, отчего именно сейчас всё произошло именно так, а не иначе? Откуда взялась агрессия, охватившая Стивена? И куда важнее – как она передалась Боббу и затем… мне? Нет, я могу найти мотивы поступков Харта, ведь он любит, да, он любит меня. А что же касается меня?
Гелла почесала голову, и её рука ощутила что-то тёплое. – Неужели тут был дождь, или это я упала прямо в какую-то лужу? Ой… – Гелла посмотрела на свою руку, заметив, как рисунок на ладони проявляется под тонким слоем крови.
Девочка внимательно изучала не только собственную руку, будто бы впервые увидев её, но и тщательно анализируя себя и всё, что с ней происходило.
– Да, мальчики трусливы, все, – улыбнулась Гелла, – но почему всё произошло именно так, и именно сейчас? Ведь я хотела, чтобы у нас с Хартом был первый…
Голову вновь разрезал тёплый разряд, который теперь превратил позвоночник девушки в пылающий шест, разливший тепло по каждой мельчайшей клеточке тела, и, оттолкнувшись от поверхности кожи, устремился вовнутрь, сначала сдавив, а затем резко отпустив сердечную мышцу.
Гелла чуть не потеряла сознание от шока, сама не понимая, что же произошло. Уже готовясь упасть на землю, она краем глаз заметила маленькое существо, которое, медленно сев на правое плечо, помогло удержать равновесие.
Теперь фокус восприятия полностью был сосредоточен на чудесных крыльях бабочки, которая с любопытством оглядывала Геллу.
И вот тут Геллу проняло по-настоящему – безмолвное знание залило её доверху – и заключалось оно в том, что легенды, которые отец рассказывает ей о богине-бабочке не просто абстрактные концепции и суеверия примитивных племен острова Утконоса, но живая материя, само существование которой выродилось в маленьком существе и девочке по имени Гелла, которые, слившись воедино, стали ситуацией, за которой с удовольствием наблюдал некто, смотрящий сам на себя с двух бесконечно далёких, но и оттого ближайших точек зрения и перспектив. И тот факт, что судьба привела её именно на эту планету, на этот остров, познакомив и разведя с Хартом, возможно, навсегда, – не просто череда случайностей, а спланированное ей же самой представление, корни которого уходили в далёкое будущее. От этой мысли девушка, задрожав, подпрыгнула, наблюдая свой полёт глазами маленькой бабочки, которая возможно и не испытывала той радости, которой прониклась девочка, но определённо со своей стороны выполняла полагающиеся ей функции. В тот момент, когда двое стали одним, мир свернулся, зациклившись сам на себе. Гелла поняла, что он всегда был и будет таким, и что нужно настоящее волевое усилие и желание творить, чтобы посреди голографической абстракции пустоты соорудить настолько потрясающую схему, где жизнь в целом и Гелла в частности будут существовать.
