Гелла знала, что она делает это не ради кого-то, даже ради мамы. Но ради себя, только сейчас она ощутила потребность узнать мир, прочувствовать его во всём многообразии, чтобы он проник в неё и встряхнул всю её сущность, точно так же как это сделал Харт с Бобом.
Харт не знал, что делать. Он мгновенно осознал, что остаётся один в мегаполисе, один навсегда.
– Ты ведь… Гм, на сколько ты уезжаешь? Через недельку вернёшься? – с натянутым оптимизмом пошёл на сделку Харт.
– Не знаю, на месяц, возможно год, – отвела взгляд Гелла, хотя уже сама прекрасно понимала, что уже возможно никогда не вернётся в Империю, – в любом случае, спасибо, что был со мной всё это время.
Харт сглотнул, всё ещё силясь понять, почему его любовь уезжает? Он бы понял это, будь она зла из-за того, что он… Харт даже не смел думать о том, что он сделал, смелости не хватало. Но, с другой стороны, Гелла говорила это абсолютно серьёзно и про мать, значит… она уже планировала это! – Харт почувствовал как его начинает колотить от злобы и обиды. Она с самого начала хотела оставить его одного! И притворялась весь день ради своего извращённого удовольствия, пытаясь убедить Стивена, что ей нравится быть именно с ним, а не с кем-то другим!
Гелла, похоже, угадала настроение своего друга и знала, поэтому, что бы она ни сказала, всё это в конечном итоге будет воспринято Хартом лишь в одном-единственном враждебном ключе. Но по-другому поступить она просто не может. Если она останется, то никогда не сможет стать свободной, она задохнётся в этом месте с этим человеком, поэтому…
– Возможно, мы ещё увидимся, – улыбнулась Гелла на прощание.
Стивен выдавил из себя улыбку и схватил её за руку.
– Если я подарю тебе кольцо с эфирным алмазом, ты… Ты выйдешь за меня?
109.
Девушка смотрела на фиолетовый алмаз в виде сердца, который играл, попав прямо в полоску света, которая пробивалась из-за жалюзи иллюминатора.
– Могу сделать ещё раз тебе это заманчивое предложение, – с самодовольным видом процедил Харт.
– Зачем? – не отрывая взгляда от драгоценности, спросила Гелла.
– Глупый вопрос? – издал смешок Император, – я хочу, чтобы ты была моей.
Гелла усмехнулась: «Мог хотя бы соврать, что любишь меня».
– Ты слышала, что я сказал? – без тени колебаний отреагировал Харт, – я не буду умолять тебя как когда-то.
– А что, такое правда было? – заметила девушка. – Странно, я что-то такого не припомню.
– В любом случае, – проглотил это замечание Стивен, – я должен сказать тебя спасибо. Если бы ты тогда осталась или даже не обманула бы и назвала точное время своего отлета из Империи, то, скорее всего, я не смог бы сдержать обещания и подарить тебе эфирный алмаз.
– Ты обещал это себе, – прервала его девушка, – и … ммм, позволь поинтересоваться, скольких тебе пришлось убить ради этого кольца? Чтобы синтезировать и выдержать до кристаллизации, а затем обработать и ещё купить с наценкой у дилера? Я все этапы правильно назвала? Ну, так скольких? Тысячи, десятки тысяч? Миллионы?
– Не говори глупостей, – спокойно ответил Харт, – я никого не убивал.
– Что, правда? Давай-ка я уточню тогда, если ты не понимаешь, раз ты перешёл опять на официальный тон. Те ресурсы Империи, что используешь ты вместе с правительством Сердца, сколькими жизнями пришлось пренебречь, чтобы собрать сливки сил, жизни и самого ценного – времени жителей острова? А те, кто чуть смелее большинства, и кто не захотел делиться с тобой, их тоже случайно не стало или они сами отдали тебе свои дела? О! Ну, а племя Утконоса само прыгнуло на штыки твоих собак и…
– Это голословно, Гел, – улыбнулся Харт, – я честный человек, и, в первую очередь, перед собой. Я не знаю, что ты нафантазировала себе, раз пытаешься в своих репортажах убедить народ в том, что я монстр. Но прошу тебя, поверь, я – человек, который просто не настолько жалок, чтобы прогибаться под кого-то. Если быть стойким в наше непростое время – преступление, то мне действительно нечего добавить, – Харт развёл руками.
– Очень хорошо ушёл от обвинений, просто блестяще перевёл тему в совершенно иное русло, – парировала журналист, – однако твоя Империя, построенная на лжи, не сможет существовать долго, рано или поздно все узнают правду, и тогда ты предстанешь перед судом, настоящим судом, судом людей, а не свиней.
– А с чего ты решила, что даже если допустить что всё, о чем ты говоришь, не полный бред, что подобное может произойти? – качнул головой Стивен.
– Шелл – прекрасное тому доказательство и предупреждение, – прошипела Гелла, в первый раз за долгое время разговора дав гневу проступить наружу.
– Шелл? Мне не знакома эта фамилия.
– Не прикидывайся идиотом, ты знаешь, о ком я говорю.
– Я предпочитаю факты и прямые доводы, именно в них и кроется истина, – без доли иронии проговорил Харт.
– Значит, решил играть по-крупному? Тогда, – Гелла взмахнула рукой, и датчик у панели головизора мгновенно отреагировал, заставив вспыхнуть изображение.
– Показать запись номер… – Гелла начала поиск видеофайлов задокументированного суда над военным преступником, комманданте Шеллом.
Гелла смотрела на себя и присяжных, на ненавистного Шелла, его заплаканную жену, жительниц острова Утконоса, которые, несмотря на животный страх быть убитыми, смогли заставить прийти себя и, превозмогая боль от потерь, начать говорить. Впервые за историю Империи кто-то открыто крикнул на весь мир о помощи и поведал о тотальном беспределе гвардии имперцев.
Гелла смотрела на это изображение и вновь почувствовала себя находящейся там. Она чувствовала единство с этими смелыми женщинами, которые смогли повернуть ход дела в свою пользу. Брызжущего угрозами Шелла уже силком выводился из зала, он покрывал всех: и судью, и Геллу, и женщин и весь мир проклятиями, осознавая, сколько лет ему предстоит провести за решёткой.
Девушка вскочила с кровати и направила палец на Харта, который всё это время с каменным лицом смотрел репортаж.
– Ты! – Гелла полностью отождествила себя с богиней мщения и справедливости, – виновен в смерти миллионов, Харт, и если ты думаешь, что можешь смешивать с дерьмом чужие жизни, чужую веру, чужой уклад жизни в угоду своему неуёмному эгоизму, ты ошибаешься! Кокон лжи, которым ты окутал Империю, скоро взорвётся, как и твоё сердце. Уж поверь мне, у всего есть предел, даже у твоего кровавого правления и неуёмного лицемерия.
Изображение погасло на долю секунды, когда Харт щёлкнул пальцами и вместо него появился электронный документ, молча взирающий своими символами на журналистку.
– Я всего лишь хотел сделать тебе подарок, – вздохнул Император.
Гелла медленно опустилась на колени и, подобно кошке, аккуратно подползла к краешку кровати, впившись глазами в документ, проглатывая его предложение за предложением. Однако переварить всё это оказалось несоизмеримо тяжелее.
