– Мы ждали тебя, – неожиданно громко прозвучал мужской голос над безмятежным озером. – Давай, иди к нам.
– Как?!
Озеро... ну не Байкал, конечно, но ведь и немаленькое! Метров триста в диаметре наверняка. Обходить его, да еще босиком, как-то не хочется. Вот если б мне подали лодку. Катер, гичку, самоходку...
– А транспорт у вас не полагается? – сложив ладони рупором, крикнула я.
– Только своим ходом, – слегка ехидно, как мне показалось, ответствовал все тот же голос.
Да? Ну ладно. Что-то здесь не так. Они явно не предусматривают в сценарии грядущей вечеринки такого шоу, как обход озера. Значит, я должна или добираться вплавь...
Или идти по воде.
Но такого ведьмы не умеют. Это высший пилотаж, это не просто чары, это чудо!
– Поторопись, у нас не так много времени.
Я заметалась по берегу. И наконец... решилась плыть. Но триста метров... Это не бассейн.
– Да что ты суетишься, – с ленцой поинтересовался голос. – Ты иди по воде-то, иди!
– Дa!
Хорошо им советовать!
Но я шагнула прямо на воду. И... пошла.
Чувство такое, словно идешь по жидкому прохладному стеклу, если вы понимаете, о чем я. Страшно мне не было, хотелось, наоборот, бегать по глади озера, как на коньках. Но меня ждали. И когда я наконец, упоенная чудом, происшедшим со мной, выбралась на берег, то увидела их всех. Они стояли у костра и смотрели на меня, как педагогический совет на школьницу-шкодницу. Эльф, высокий, бледный, с характерными ушами и пальцами, от которых сойдет с ума от зависти любой скрипач. Коренастый, низкорослый гном, топориком-шестопером сосредоточенно выковыривающий из бороды смолистую еловую шишку. Оборотень, помахивающий хвостом. Тролль, играющий камушками с мрачноватым гоблином (каждый камушек размером с мою голову). Кобольд, на ухо рассказывающий лохматому, небритому лешему какой-то бородатый анекдот (леший только ухмылялся). Аристократически бледный вампир, держащий кисти своих холеных рук так, чтобы на ногтях поскорее просох маникюрный черный лак. Возле самого костра пристроился краснорожий огневик с дымными клочьями волос и глазами-угольками. Ему надоедал своими вечными шалостями эксцентрично растрепанный дух ветра. А ближе к воде и, значит, ко мне стоял полноватый опухший водяной и щекотал пальцем сонного сома, безвольно повисшего у него на плече.
– Вы – те, кто был призван? – на всякий случай спросила я.
– Ну, – за всех ответил водяной и рыгнул. – Тока еще нету демона и человека. Они завсегда опаздывают.
– Но мы можем начинать и без них, – любезно пояснил вампир и полюбовался маникюром.
– Да уж почитай начали! – добродушно пробасил водяной. – Дар моей силы ты уже приняла. Молодец, не трусливая.
– Как?! А я думала, что вы меня... Ну, в общем...
– Все бабы, даже ведьмы, думают только одним местом, потому и дуры, – сокрушенно вздохнул водяной. – Делать мне больше нечего, как молоку на тебя тратить!
Остальные мужчины засмеялись, оценив его шутку.
– Ладно, не будем время терять, двадцать пятый час не вечно длится, – напомнил леший и подошел ко мне: – Присаживайся с нами к костру.
Прямо как в сказке про двенадцать месяцев.
Мы расселись вокруг костра, причем я заметила, что эльф старательно избегает сидеть рядом с троллем. Видимо, из-за запаха. Водяной, правда, остался стоять.
– Мы вручим тебе часть нашего могущества, кто чем богат, – пояснил леший. – А там уж сама разбирайся, насколько тебе это пригодится.
– Я уже ей вручил, и вон пригодилось! – прогудел водяной и дернул сома за хвост.
– Кто следующий? – для порядка спросил леший.
– Ты, конечно. Мы ж в лесу.
– Ага. Держи, красавица. – Он протянул мне на ладони, похожей на пятипалый кленовый лист, сухую сосновую иголку. Я взяла, и иголка ощутимо кольнула мою кожу. Странно. И это все?
– Какая птица сейчас кричит? – неожиданно спросил меня леший.
– Коростель, – автоматически ответила я и лишь потом задумалась, откуда я это знаю.
Леший сорвал пучок травы, поднес к моему носу:
– Что за трава?
– Курослеп, девясил, очиток...
– Хорошо. Вдохни.
Я глубоко вдохнула воздух.
– Какой зверь ходит в двадцати верстах от нас?
– Лиса, потом два ежа, нет, ежиха с ежатами... Из норы вылез барсук. Еще лось и волчица. У волчицы течка.
– Да? – встрепенулся оборотень, но ему приказали не отвлекаться. А леший еще поспрашивал меня и удовлетворенно выдохнул:
– Приняла дар.
Я поглядела на свою ладонь с зажатой в ней иголкой. Иголки не было.
– Лови! – крикнул, как сумасшедший, огневик и бросил в меня пригоршню ярко-алых искр. Я хотела было уклониться, но потом поняла, что это и есть мое очередное испытание. И вытянула руки над костром.
Если вы думаете, что огонь меня не обжег, то вы крупно ошибаетесь. Еще как обжег! На мгновение мне показалось, что искры, попавшие мне на руки, прожгут их насквозь и оставят на ладонях обгорелые дыры. Но нет. Боль постепенно стала уходить, а из искр возникла крохотная девочка и весело затанцевала на моем большом пальце.
– Это тебе мой дар – искорка. Так что, значит, ты, ведьма, теперь и в огне не горишь и в воде не тонешь, – заключил огневик. – Могешь также взором воспламенять, токмо с энтим не шути. Силу мы тебе даем не в бирюльки играть.
– Понятно, – прошептала я, любуясь искрящейся девочкой. Та замерла, потом рассмеялась и, словно комарик, влетела мне в правый глаз. Поначалу немного жгло, а потом ничего, притерпелась.
– Лады, – переглянулись тролль с гоблином и пихнули в бок задремавшего гнома. – Наша очередь.
... И я оказалась посреди скал!
Плато, на котором мне посчастливилось стоять со своими горнолюбивыми покровителями, со всех сторон обдувалось бешеным ветром, выжимавшим из глаз слезы. Я мгновенно замерзла бы, если б не полное альпинистское обмундирование, предусмотрительно сменившее мою юбку и блузку. Да уж. Интересная штука – этот Обряд Тринадцати. Наверное, где-то там, далеко, на обычной кровати, лежит мое тело, беззащитное в своей обнаженности, а я пребываю, здесь и, как ни странно, ощущаю и жар, и боль, и холод.
– Многие считают, что скалы мертвы и Силы магической в них никакой нет, – заговорил тролль, голосом перекрывая ветер. – Это зря. Убедись сама.
Ветер вдруг стих, и над горными кручами засияло солнце, заставляя гранит, базальт и сланец переливаться цветами, как на картине сумасшедшего художника-импрессиониста.
– Дух захватывает, до чего красиво! – прошептала -я. – Горы как будто живые!
