– Однозначно забирать! – возмутился на сказанное Гена. – Мы с этими листами аэродромными не передать как намучались. Они же считай сито, песок не держат. Вот запасёмся живчиком и дотащим, – произнеся это, мужчина кивнул на частично завершённое сооружение.
Пусть молодой человек не имел пока возможности посетить станции «Девять» и «Одиннадцать», однако по сравнению с «Десяткой», «Двенадцатая» выглядела богатой станцией и дело здесь не только в патронах, танке и самолёте, а скорее в том, что один из ангаров был чуть ли не под завязку забит всякой всячиной. Здесь тебе и металлические трубы, и мотки проволоки, обычной и колючей, и скрутки крупноячеистой сетки-рабицы из толстенной проволоки. А если учесть, что одно из отделений подземного ангара под потолок забито листами для разбивки полевого аэродрома… Да Клондайк, а не станция.
Так вот, к предстоящей охоте на инсектов подошли с учётом уже полученного опыта и приобретённых возможностей. Созерцая плод технической мысли Гены и браконьерского опыта Хмурого, молодой человек подумал, что простота есть вещь вечная и безотказная. Собранная из труб, рабицы и аэродромных листов конструкция сильно походила на невод, с разведёнными под углом девяносто градусов крыльями. Крылья «невода» вели в некий усиленный карман – загон, в котором, как знал Виктор из вчерашнего обсуждения, будут установлены гранаты. Подрыв будет производиться простейшим из возможных способом, а именно с помощью куска тонкой проволоки. Вон, в пятнадцати метрах от кармана, сразу за воротами станции, из наполненных песком ящиков и мешков собрано подобие небольшого дота. Из него, когда в «загон» набьются совсем уж грозные твари, и планировалось подрывать гранаты.
Конечно рабица, железные листы и проволока не сильно надёжная преграда против тянущих на сотни кило инсектов, однако главную свою задачу: привести тварь практически на гранату, они должны были исполнить надёжно.
– Кстати, у меня для вас важная информация, – вспомнив об имеющем место быть странном сеансе связи, обратился к мужчинам Виктор. – При помощи противогаза мне удалось пообщаться с чем-то странным. Судя по всему, с каким-то закопанным под песком роботом. Я вам за ужином всё подробно расскажу.
– Ну так вперёд, ужинать, а то мы, признаться, заманались, – немедленно выдал на это Гена. – Сегодня всё одно не закончим, так что охота переносится на завтра. Так это, вы не сказали, что у вас в ящике? – спросил он.
Оксана на этот вопрос деловито сообщила:
– Нашли тайник, в тайнике оказался ящик набитый деликатесными рыбными консервами.
– Да вы что! – хором охнули Гена и Хмурый.
После чего Хмурый выдал странное:
– Только этому консервов не дадим… – требовательно произнёс он и указал куда-то за спины разведчиков.
Виктор и Оксана обернулись. К станции приближался человек и это, как ни странно, оказался не встреченный недавно «сектант».
«Пришел всё-таки», – узнав идущего по силуэту, подумал Виктор.
– Пару банок икры можно и дать, – произнёс молодой человек обращаясь к товарищам. – Всё же это наш будущий пилот идёт, – улыбнувшись, дополнил он.
***
Как выяснилось чуть позже, баловня звали Эдик, точнее имела попытка представить себя как Эдуард, но презрительный взгляд Хмурого обесценил её в момент. Эдик являлся человеком противоречивым, взять хотя бы тот факт, что отправиться на «Двенадцатую» ему приспичило сегодня после полудня, лишь только начал спадать пик жары. Решение, скажем так, сильно не оптимальное. По словам самого гостя, он планировал выйти ранним утром следующего дня, но его внезапно накрыла смесь столь острого страха и одиночества, что он чуть ли не в полубреду кинулся к пленившей разум цели.
Пожалуй, если раскрутить человека на мелкие «винтики» и просеять их через призванное отделить достоинства сито, внезапно окажется, что достоинств нет от слова совсем. Пустота и полная коробка недостатков. Но если скрутить разобранного индивида обратно, обнаружишь, что индивид очень даже ничего, вполне вменяемый и пристрелить его хочется не чаще пары раз в день. И если открывшийся феномен тщательно обдумать, невольно придёшь к выводу, что недостатки столь хитро состыкованы, что во многих ситуациях начинают работать как весомые достоинства. Да и с недостатками других людей, эта колючая структура стыкуется словно хитро продуманный пазл. Не со всеми, но со многими.
Эдик состоял из недостатков целиком и полностью, однако имелся среди этих недостатков тот, который делал его исключительным. Точнее не недостаток, страсть. Эдик жаждал летать, и жажда эта толкала его на великие дела.
Лишь только подковыляв к стоящей у станции четвёрке, измученный трудным переходом мужчина выдал:
– Покажите мне самолёт…
– Ты бы хоть кепку какую одел, «самолётчик»! Кто по пустыне с голой башкой ходит?.. – глядя на измученного жарой гостя, выдал Хмурый.
Одет тот и правда был непрактично: серый потёртый пиджак, похожие на пиджак брюки и видавшие виды кирзовые сапоги. Голова, как отмечено выше, непокрытая.
Круглолицый Гена, который по жизни являлся сосредоточением находчивости и хорошего настроения, подмигнул Оксане, вложив в сей жест ёмкое: «Вяжем «пациента» и тащим отпаивать чаем». Что они и сделали, взяв гостя под локти и потащив его на территорию станции. Виктор и Хмурый переглянулись, вздохнули, подняли ящик с консервами и отправились следом, дабы заняться ужином и последующим чаепитием.
***
Новость, что на чужой станции можно без всякого риска задержаться на сутки, гостя несказанно обрадовала. На самом деле, по словам Оксаны, данный срок, скорее всего, был больше, но везде где она была, народ перестраховывался, не желая хоть как-то искушать судьбу. И сейчас, сидя за столом назначенного кухней помещения, мужчина пересказывал местным обитателям свою историю.
– Я последним появился, – слегка отойдя от перехода и держа в руках кружку запредельно сладкого чая, дрожащим голосом говорил Эдик. – Среди таких людей появился… – уткнулся он глазами в содержимое кружки. – Пётр Сергеевич командовал, разведчик-фронтовик, ещё Федот был – сибиряк из староверов, такие байки травил, заслушаешься. Рыжий – беспризорник революционный и Валентина – повариха. Все ушли, один я – никчёмность остался. Да и как здесь выжить? Один тухлый калаш и два цинка с трассирующими патронами… Дурной мир, дурная система, всё дурное.
– А с полисом контакты вы налаживали? – поинтересовался у гостя Док.
– Налаживали, что же не налаживать то, только толку от тех контактов вышло, как от козла – молока, – вздохнул Эдик. – Мы им даже бронетранспортёр отдавали, нам то он на что: пустой и без горючки. Они его хотели как передвижную огневую точку использовать, но то лапша на уши была конечно. В общем, пришёл от полиса отряд, заправил машину и уехали своим ходом. А через две недели, после атаки ботов, броник обратно в гараже появился. Сергеич с Федотом в полис, а они там недовольные, мол, боты нам такого пистона дали, что даже начальству досталось, а от брони одно покорёженное железо осталось. Типа мы в этом виноваты. Ну не мы конечно, это и дураку понятно, однако осадок остался. Короче, они после этого с нами дружить интерес потеряли, хрен его знает, может и правда боты из-за брони взъелись. Гнилая у них там система в полисе, те, кто власть урвал – старожилы, всех неприглядных им как мясо используют, вроде подачки ботам. Фашисты чёртовы. Как мы потом догадались, они в броню запихали недовольных и заставили их в ней ботов встречать. Боты, они то в полисе не всех убивают, им вроде как норму надо выполнить, но что-то у защитников тогда не заладилось или норма очень большая была.
