Опираясь на могучие ветви хвойного помощника, дом висел над землей на расстоянии нескольких метров. Фасад строения был обит гладкими досками и окрашен в белый цвет. Спереди виднелись большие окна в белых рамах. Треугольная крыша была покрыта коричневым настилом, наподобие мягкой черепицы, и насыпью снега. Выглядел дом красиво и сказочно.
Александр подвел Ярославу к стволу и показал висящую веревку с привязанной к ней палкой. Молодой человек помог оседлать "тарзанку"
и дал в руки еще один кусок веревки. За него нужно было тянуть. Ярослава начала перебирать руками, подтягиваясь за предложенный конец, и "тарзанка" поехала вверх. Подтягиваться было очень легко, словно на "тарзанке" сидела не Ярослава, а маленький ребенок.
Поднявшись, девушка толкнула небольшую дверку, находящуюся в полу дома и с помощью удобных ступеней и поручней забралась внутрь.
Войдя Яся очутилась в просторном, залитом солнце помещении. Большие окна выходили на юг и занимали большую часть фасада домика. Вид из них был потрясающий. Ветки деревьев в этом месте расступились, обнажая завораживающий горный пейзаж. Само помещение было отделано и обставлено в стиле Шале. Удобный раскладной диван и журнальный столик стояли напротив окон, сбоку виднелась небольшая печка с прозрачной дверцей. На потолке висела миниатюрная кованая люстра. За диваном шел ствол сосны, визуально разбивавший помещение на две зоны. Во второй зоне была небольшая кухонька, туалет и ванная. Здесь было все для жизни. Но главное, в доме было тепло. Ярослава пощелкала выключателями, освещение работало. Девушка открыла кран на кухне, из него полилась вода.
Когда в дом залез Александр, у девушки накопилась куча вопросов.
– Это потрясающе! – выдохнула Ярослава и обняла молодого человека, – Мне в жизни никто подобных подарков не делал. Неужели ты сам все это построил?
Шумный кивнул и, сев на диван, стал писать:
"Я всегда увлекался архитектурой. Почти всему меня научил отец. У него были золотые руки и голова. Когда мама только начинала заниматься цветами, он проектировал и строил для нее первые оранжереи, а мы с братом помогали. Позже, в Лондоне, я закончил специализированные курсы и планировал в будущем стать архитектором"
– Но откуда здесь, вода, электричество, тепло и остальные коммуникации? – спросила Ярослава.
Александру потребовалось много времени, что бы рассказать девушке об устройстве дома, сочетавшем в себе смесь передовых технологий Нэсса и человеческой смекалки. В итоге двухчасовых дебатов Ярослава поняла только одно, это полностью автономное строение, получающее практически все из окружающей среды и солнечного света.
– Тогда зачем же здесь печка? – удивилась Яся.
"Отец всегда говорил: "Не надо излишне доверять технологиям. Только строение, где есть настоящий очаг, может считаться жилым помещением."
Ярослава была согласна. На печи можно готовить, плавить снег в воду и греться. По сути все прочие технологии не нужны.
Молодые люди пробыли в домике весь день. Еду они взяли впрок, поэтому возвращаться в город нужды не было никакой. Начало смеркаться.
– Я не хочу отсюда уходить, – грустно простонала Ярослава.
Шумный задумчиво посмотрел в окно и написал в блокноте:
"А нам и не обязательно".
Молодой человек пошел на кухню. Ярослава хотела пойти следом, но он не пустил.
Через десять минут Александр внес в комнату поднос с двумя стаканами махито.
– Откуда у тебя ингредиенты? – радостно спросила Ярослава.
Шумный сделал хитрое лицо и жестами показал, что спрятал их заранее на кухне.
Молодые люди устроились на диване и, попивая коктейли, любовались красивым закатом.
Когда окончательно стемнело, Александр разложил диван, вытащил подушки и два одеяла. Ярослава помогла надеть постельное белье и, сходив в душ, забралась под одно из одеял. Шумный тоже сходил в душ и, вернувшись, лег рядом. В отличие от Ярославы молодой человек кутаться не стал. Оставив только приглушенный свет, пара долго лежала и общалась.
Ярослава заметила несколько шрамов на груди у молодого человека и спросила:
– Откуда это? Я думала, что саркофаг лечит все.
"Это было еще на Земле. Я же говорил, что брат любил вечеринки и клубы. Не всякая вечеринка заканчивается хорошо. Мы были молодые, вспыльчивые и бестолковые. Думали, раз с детства умеем постоять за себя, нам море по колено. Однажды нас здорово отделали с Андреем. Меня пырнули разбитой бутылкой. Ему сломали челюсть и ногу. Травмы, которые были приобретены на , саркофаг не лечит. Именно поэтому мой рак не проходит."
– Почему не лечит? – заинтересовалась девушка.
"Точно не знаю, но логика работы устройства в том, что бы стирать память о травме на уровне ДНК, или что-то вроде того. Если травма была получена давно, то стереть придется и мозговую память. И чем раньше была травма, тем больше придется стирать из памяти."
– Поэтому ты не лечишь рак, боишься что-то забыть? – спросила Ярослава.
Шумный отрицательно покачал головой.
– Тогда почему?
"Это сложный вопрос. Я как то читал, что рак – болезнь людей, которые не хотят жить. Не знаю как с остальными, а для меня эта гипотеза подходит. После смерти близких я долго не мог оправиться. Я даже не уверен, что сейчас оправился. Мне просто не хотелось жить. Думал, чем раньше умру, тем раньше окажусь с ними. Поэтому и рисковать никогда не боялся. Время шло, а стимула продолжать жить так и не появлялось. Просто пережевывал каждый день как сухой ломоть хлеба и все. Никакой радости".
– А если бы ты захотел жить, нашел стимул, Нэсс бы тебя вылечил? Это возможно? – осторожно поинтересовалась Ярослава.
"Да. Это совершенно не сложная процедура. Немного странная, но не сложная".
– И в чем она заключается? – заинтересовалась Яся.
"Нужно подать письменное прошение через руководителя. В данном случае Герарда. И Нэсс его рассмотрит. Насколько я знаю, они мало кому отказывают".
От имени Герард у девушки по коже побежали мурашки. Некоторое время она молчала, а потом смущенно проговорила:
– Пожалуйста, напиши это прошение.
Шумный посмотрел на Ярославу и улыбнулся.
– Я просто… Может быть, мне удастся тебя как-то… Просто я очень хочу что бы ты жил, – краснея и заикаясь, проговорила девушка.
Александр смотрел на умилительное смущение девушки, и все внутри пылало от желания ее поцеловать. Он взял карандаш и нетвердой рукой написал:
"Я его подал еще тогда, когда ты себя не пожалела, что бы меня с Лорекса вытащить. С того дня моя жизнь мне уже не принадлежит. Ты ее спасла, и она твоя".
Молодой человек медленно отложил блокнот с карандашом. Положил теплую ладонь на щеку Ярославы и нежно поцеловал в губы.
