– Что там? – поинтересовалась Люси.
– Ну как обычно – отчеты и прочая билибердень.
– Поясни, что означает термин «билибердень». Такого я от тебя еще не слышала.
– Это именно то, что ты найдешь у меня в голове сегодня ночью. Постарайся хорошенько, девочка, я не собираюсь превращаться ни в живой справочник по космонавигации, ни в бродячую охотничью энциклопедию. Если за мое отсутствие случилось что-то интересное, подготовь материал к понедельнику.
Люси сказала, что случилось много чего, но она не знает, какого рода информация, представляющая интерес для нее, будет интересна для меня, и попросила уточнений. Я в ответ обозвал ее занудой, вышел из комнаты и спустился в полуподвал.
Там, в просторной кухне-столовой, Кэт уже выгребла из недр огромного шкафа старинный сервиз и теперь расставляла на столе многочисленные тарелки и тарелочки, сурово отвергнув все попытки робота обслуги оказать ей помощь в этом непростом деле. Робот уныло замер в углу; время от времени его сводило судорогой и он менял форму – это заложенные в нем программы безуспешно боролись с жестким запретом хозяйки. Я от души пожалел бедолагу, взял со стола салфетку, скатал ее в шарик и швырнул к дальней стене.
– Ату, «жучка»! – скомандовал я.
Робот радостно рванул вперед, едва успев в последнюю секунду обрулить Кэт, которая шла к столу с двумя салатницами в руках. Она метнула ему вслед такой грозный взгляд, что я бы не удивился, перегори он тут же на месте. Подобрав салфетку и торопливо засунув ее в мусоросборник, робот постоял немного, затем с явной неохотой вернулся в свой угол. Проходя мимо, я ободряюще ему кивнул и заметил, что Кэт смотрит на меня хотя и сердито, но с явным любопытством.
– Интересно откуда у тебя такое отношение к роботам, – сказала она. – Ты относишься к ним как к людям. Сперва я считала это просто дурью, но у тебя, похоже, все серьезно.
– Не серьезнее, чем у моего брата Майка, – ответил я. – Вот он – да… А со мной все проще. Я живу и радуюсь, я непрерывно радовался жизни во всех ее проявлениях с тех пор, как осознал себя личностью, отдельно взятым человеком. И превыше всего в жизни я ценю свободу. А у роботов нет никакой свободы. Радоваться они не могут тоже, поскольку у них нет эмоций. И я им вроде как сочувствую. Майк – другое дело, он хотел реально изменить ситуацию. Ведь если действительно наделить машины эмоциями, как он мечтал, то чем они будут отличаться от нас? Долговечностью, разве что, да еще тем, что способны выполнять любую работу быстрее и лучше чем люди.
На кухню вошел Малыш и сразу же с видимым удовольствием принялся помогать Кэт накрывать на стол. Он парень сугубо современный, даже немного ограниченный в этой своей современности, но у него наблюдалась явная склонность к таким вот домашним посиделкам с привкусом старины. Однажды Малыш даже попытался что-то приготовить на газовой плите Кэт – в результате получилось нечто такое, о чем мы долго не могли вспоминать без смеха.
Я тоже подключился к предобеденной суете и втроем мы управились быстро. Не хватало только Крейга, отличительной чертой которого было вечно опаздывать, когда все уже собрались.
– Тем хуже для него, – безжалостно заявила Кэт, начиная раскладывать по тарелкам картофельное пюре и отбивные.
– Ты права, нам больше достанется, – охотно согласился Малыш.
В последнюю минуту все же появился Крейг.
– Жаль, что ты пришел, – сказал я. – Мы уже рассчитывали поделить твою порцию.
– Я знал, что вам в этом смысле нельзя доверять, – пожал плечами он, устраиваясь напротив меня.
Крейгу недавно стукнуло шестьдесят четыре, но в его курчавой черной шевелюре не было ни одной седой волосинки, и выглядел он прекрасно. Невысокого роста, худощавый, с быстрым внимательным взглядом и орлиным носом, он был самым осторожным из нас. Всю жизнь он разрывался между страстью к изучению животных и желанием стрелять по ним, и агрессивные устремления неизменно пересиливали научные интересы. Потом на Боадицее какой-то монстр порвал его так здорово, что Крейга пришлось сшивать буквально по частям, – на память о том случае у него осталась биотексовая вставка в черепе и протез вместо правой руки, которую так нигде и не нашли. После этого Крейг решил не искушать больше судьбу, вспомнил, что у него есть высшее образование, и если бы не мы с Кэт, спокойно сидел бы сейчас в лаборатории на Калипсо и занимался своей ненаглядной ксенобиологией.
Вначале все занимались только поглощением пищи – готовит Кэт изумительно. Однако по мере опустошения тарелок разговор оживлялся, и когда Малыша потянуло поболтать о Тихой, я даже не особо удивился – уже привык за последние дни.
– Берк связался со мной сегодня утром, – сказал он. – Его выписали неделю назад. Выглядит хорошо. Сейчас занят тем, что набирает ребят для новой экспедиции за рэдвольфом.
– Кто же за ним пойдет, если он в прошлый раз угробил всех своих людей, – фыркнула Кэт.
– Ему, наверно, нужна команда полных психов, раз он первым делом обратился к тебе, – сказал Крейг.
– А его парни что же? – спросил я.
– Все отказались, кроме Чезалпино, – ответил Малыш. – Он сказал, Чезалпино точно пойдет.
– Они с Берком друг друга стоят. Ну а ты?
– Что я? Послал его к черту, конечно. Не собираюсь бросать вас, ребята. Тем более что я еще должен Кэтти восемь штук. Если, конечно, она не простит должок.
– Черта с два я тебе прощу, – пробурчала Кэт с набитым ртом. Потом прожевала и добавила: – А скоро еще и проценты начислять начну.
– Ты ему четвертый год это обещаешь, – заметил я. – И он уже не боится.
– Интересно, к кому Берк еще обратился, – задумчиво протянул Малыш.
– Мне это совсем неинтересно, – отрезала Кэт. – Но если кто-то из вас хочет поучаствовать, я ничего против не имею. Работы у нас нет.
– Не говори глупостей, – сказал Крейг. – Мы открыли фирму не для того, чтобы каждый решал свои проблемы. И знаете что?
Мы втроем уставились на него. Крейг молчал.
– Что? – наконец не выдержал я.
– Мы тут уже все съели, давайте перенесем чаепитие в гостиную.
Кэт сделала вид, что хочет дать Крейгу подзатыльник. Он притворился испуганным и виноватым. Подоспевшая «жучка» организовала из какой-то части своего тела здоровенный поднос, и Малыш принялся расставлять на нем чайные чашки, а я водрузил посредине блюдо с большим вишневым пирогом.
– Вот это жизнь! – сказал Крейг, с нежностью глядя на пирог. – Если ты в ближайшие пять минут не предложишь Кэтти руку и сердце, Пит, так это сделаю я.
Главной достопримечательностью гостиной, несомненно, был камин, который растапливался самыми настоящими дровами. Они здесь и лежали – целая груда буковых поленьев, доставляемых по спецзаказу из третьего сектора Североамериканского лесничества. Мы расселись по креслам, Эрл превратил часть комнаты в мираж тропического леса Гелиады. Как всегда в отсутствие высказанных вслух пожеланий, он включил динамику и склейку с реальностью, поэтому бабочки могли летать по всей гостиной и садиться на спинки кресел. Половину ковра на полу завалило прелыми листьями, а камин оброс лишайниками.
