– Пусть даже это не по традициям вервольфов, а по человеческим.
Он запустил руку в карман и достал оттуда кольцо, изящное, но с прекрасным цветком, выложенным бриллиантами и аметистами, переливающимися даже в приглушенном электрическом свете.
Пока я стояла как громом пораженная, Хантер взял меня за руку и надел кольцо на палец.
– Теперь идеально, – прокомментировал он, переплел наши пальцы и повел меня вниз.
– Я даже не знаю, что сказать…
– Скажи, что тебе понравилось.
– Мне понравилось.
– Вот и славно. – Меня одарили такой ленивой улыбкой, что пульс окончательно сбился со своего ритма.
А может, дело было в том, что Хантер весь наш путь до первого этажа поглаживал большим пальцем мою ладонь. Чертил там узоры, известные только ему, и тем самым запускал цепную реакцию в моем теле, до мурашек возбуждения.
Я так этим увлеклась, что чуть не подскочила, когда из гостиной вылетела бледная Венера.
– У нас небольшая проблема, – сообщила она.
– Насколько небольшая? – тут же стал серьезным альфой Хантер.
– На праздник пришли не все приглашенные гости.
Меня будто холодной водой окатило, а мурашки по коже побежали уже по другой причине.
«Насколько не все?» – захотелось спросить, но вместо этого я вмиг оказалась перед залом для торжеств и толкнула прикрытую дверь.
Количество присутствующих вервольфов можно было пересчитать по пальцам.
Одной руки.
Глава 16
Хантер
В зале пусто.
Не считая официантов, вервольфов-секьюрити возле дверей, среди всего великолепия цветов и столов с закусками, я вижу лишь Сесиль, Руперта и юриста с супругой и маленькой дочерью. Правда, следом за нами тут же вплывает доктор со словами:
– Извиняюсь за опоздание. Заработался и перепутал время… – при виде большого, высотой в два этажа и рассчитанного на человек двести, не меньше, но сейчас пустынного зала он осекается и застывает на пороге.
– Тут все либо слишком заработались, либо часы выбросили, – удивительно, как спокойно звучит мой голос, когда внутри по ощущениям рычит и ворочается ярость с силой вулкана.
– Я не знаю, как такое могло произойти, – сдавленно выдыхает Венера. – Я всем отправила приглашения, и все его получили. Более того, большинство ответили согласием.
– Но после передумали.
Принесли клятву альфе, а после передумали подчиняться.
– Я тебя подвела.
– Не ты. Стая.
Венера едва не всхлипывает, но я поворачиваюсь к Алише. Волчонок не плачет, она смотрит на все это расширившимися глазами. Будто не может поверить.
Будто отказывается верить.
Я же понимаю, что это бунт на корабле. Вот только не тот момент выбрали эти бесовы шакалы, чтобы показать мне свои мохнатые задницы. Если в отношении себя я мог что-то спустить, то в отношении моей пары – совершенно точно нет.
– Я все исправлю, волчонок, – обещаю я ласково, хотя зверь внутри меня готов располосовать когтями любого, кто причинит ей боль. Еще больше, чем уже причинили.
Пусть только попытаются!
– Хантер, не нужно, – говорит она, но посмотрев мне в лицо, тоже осекается. Сама понимает, что еще как нужно.
Я в несколько шагов оказываюсь возле Сесиль:
– Что это значит? Где все?
Очевидно, жажда крови читается в моем взгляде, потому что волчица бледнеет и едва ли не шагает за спину защитника. Правда, тут же расправляет плечи:
– Очевидно, заняты своими делами.
– В вечер, когда я пригласил всех на праздник в честь нашей с Али помолвкой?
– Они показывают, что не считают это праздником.
Зверь внутри рычит, и я не сдерживаю себя, рычу вместе с ним:
– Твоя идея? Решила отыграться на то, что подвинул твоего сыночка? Или за то, что подарил симпатичный домик в поселении?
Сесиль едва не вжимается в ближайший стол, и Руперт все-таки ее заслоняет:
– Остынь, альфа. Присутствующие здесь пришли сюда поддержать твой выбор.
Замешана в этом Сесиль или нет, но алиби у нее есть! В любом случае боится она меня по-настоящему.
– То есть это – вся стая? – моим сарказмом можно подавиться. – Когда я принимал клятвы, было больше. Обещали во всем поддерживать своего альфу. Посмотрим, как теперь.
Я запрокинул голову и, трансформируя связки, по-волчьи завыл. Одновременно с этим надавил на сознание сотен вервольфов, подвластных мне, отправляя зов во все стороны. Тем, кто был в особняке, зов не повредит, потому что они так или иначе выполняли свое обещание. Для остальных же это было сравнимо с тем, что я дернул за поводок.
Велел немедленно явиться ко мне.
– Я хочу получить объяснения, и я их услышу.
Сесиль и Руперт опускают глаза, на них тоже прессом падает воля альфа, а я возвращаюсь к Алише, беру ее за холодную руку и веду к столу у противоположной стены. Здесь нас хорошо видно, но плохо слышно, и я хоть немного могу побыть с ней.
– Когда ты последний раз ела?
– Днем, но я не хочу.
– Составь мне компанию, пока ждем. Ты такая красивая в этом платье, – я беру кусочек сыра, отправляю его в рот, а еще говорю обо всем подряд, чтобы не сорваться. Моя выдержка идет трещинами, как лобовое стекло влетевшего в столб автомобиля. – Скучал по тебе безумно.
– Я тоже, – признается она. – Ты не должен был пополнять мой счет. Дарить такие подарки.
– Я готов подарить тебе все, что у меня есть, волчонок. Как твой жених имею право.
– Пока еще не жених.
– Ничего. Сейчас вернем стаю на путь истинный, и стану им.
– Хантер, – шепчет Али. – Это из-за меня.
Нет, крошка. Ты этих шакалов совершенно не интересовала, пока я тебя не выбрал.
– Этой стае просто необходимо напомнить, кто здесь альфа.
Пульс грохочет в висках, как перед спонтанной трансформацией. Как перед битвой на волчьем ринге, и у меня не получается успокоиться. Я даже не собираюсь никого убеждать в том, что спокоен.
– Хантер, это не лучший вариант, – теперь Али касается моей руки. – Делать все силой. Ты можешь по-другому. Мы можем по-другому.
– Я могу по-всякому, волчонок, и здесь сам решу, как именно нужно. Это моя стая. А ты можешь встать на мою сторону.
Алиша одергивают ладонь и смотрит укоризненно:
– Я уже на твоей стороне, альфа.
Я не отвечаю, тем более что из холла доносятся шаги. Множество шагов, человеческих и волчьих, и спустя пару мгновений в зал подтягивается стая. Кто-то бежит в зверином обличье, кто-то входит как человек. Они прибывают и прибывают, постепенно заполняя все пространство. Напряженные, настороженные, с недружелюбными взглядами. Когда их становится много, а после последнего вошедшего никто долгое время не появляется, я беру Алишу за руку и шагаю вместе в ней в центр.
