А вот ответ верховного мне совсем не нравится:
– Ты даже не представляешь, какие.
Он снова смотрит на меня, но Хантер кладет ладонь мне на талию, и напряжение полностью растворяется в его энергетике спокойствия и расслабленности. Я словно оказываюсь в домике!
– Алиша, – повторяет мое имя верховный: на виронском оно звучит резче. – Значит, ты из новой стаи Хантера.
– Моя невеста.
– Наслышан.
О чем он наслышан?!
– О чем именно? – Хантера интересует тот же вопрос.
– О том, что ты назвал невестой волчицу из своей стаи.
– Алиша оказалась моей истинной.
И морда кирпичом!
– Истинная? – верховный усмехается, будто это только ему понятная шутка. – Интересно.
– Не веришь в истинность?
– Моя вера или неверие как-то пошатнет твою уверенность?
– Это вряд ли.
– Я привык доверять фактам, а истинность нельзя измерить или предъявить.
У Чарли такой скептический вид, что я готова поперхнуться собственным смехом. Все еще нервным.
– Это сейчас, но через пару лет все обязательно изменится.
– Дела потом, – напоминает Рамон. – Наслаждайтесь вечером, альфы. Перитты.
Он кивает всем и никому и отходит, а меня колотит от этой встречи. Не дают покоя его сомнения насчет истинности. Что это вообще было?
Впрочем, мои сомнения никак не касаются Хантера, который уводит меня в противоположную сторону.
– Хочешь есть, волчонок?
– Нет, – в моем исполнении сейчас это похоже на писк, хотя Хантер так нежно поглаживает мое запястье, что отвлекает от не самых добрых мыслей.
– Пить?
Я киваю, и меня увлекают к бару. Здесь оживленно, и музыка погромче, а значит, можно перекинуться парой слов.
– Он здесь из-за меня.
– Он здесь из-за меня, Али, – даже бровью не ведет Хантер. – Но этого стоило ожидать. Ты сама слышала – я легенда. Так что не будем отступать от нашего плана, волчонок. Создавать настоящую стаю, верить в светлое будущее.
– Как ты можешь быть таким спокойным?
Меня снова приобнимают, вдыхают запах моих волос.
– Кто сказал, что рядом с тобой я спокойный? Я очень даже беспокойный.
– Я не об этом, – я слегка краснею.
– Меня ничего не волнует, пока ты на моей стороне, волчонок, – выдыхает Хантер, и мне становится не просто тепло – жарко.
Этот жар заполняет меня всю, когда он передает мне бокал и будто случайно касается моего запястья. Разряд тока, но я не успеваю прийти в себя, Хантер склоняется ко мне:
– Доверь дела мне. К тому же, мы здесь для того, чтобы повеселиться. Готова побегать голышом по лесу?
Я поперхнулась, хотя не успела сделать глоток из своего бокала.
– Что?! В этой ипостаси?
– Нет, – хищно улыбается Хантер. – В этих ипостасях мы будем бегать только по спальне. Или по нашему дому, когда будем совершенно одни. Тебе понравится, обещаю.
Я даже не сомневаюсь!
– А сегодня?
– Сегодня выпустим на волю своих мохнатых и разомнем лапы.
Я готова поперхнуться во второй раз.
– Мохнатых?
– Лысых? – Хантер приподнимает брови. – Я еще не видел тебя в зверином облике, не хочу, чтобы меня обвинили в нетолерантности.
– У меня есть шерсть! – рычу я, раздираемая желанием рассмеяться и паникой по поводу того, что готова согласиться на его предложение. Не считая моей спонтанной трансформации после слов близняшек, я правда очень давно не выпускала свою волчицу размяться.
– Чем докажешь? – шепот Хантера на ухо такой интимный, что мои щеки вспыхивают вновь. – Пойдем!
Он забирает мой бокал, отставляет на стойку и ведет меня непонятно куда.
– Хантер, – я упираюсь, но наши силы неравны, а еще мы в гуще приглашенных. – Хантер, подожди!
Если бы он еще остановился!
Но останавливается он, только когда мы выруливаем в коридор.
– Я не могу, – говорю я.
– Почему, волчонок?
– Ты же помнишь, как моя волчица на тебя реагирует. Она тебя не любит, и я опасаюсь, что она при первой возможности тяпнет тебя за что-нибудь… мягкое.
Хантер уже откровенно смеется.
– Кто сказал, что я ей это позволю?
– Она целеустремленная.
– Плохая девочка? Мой волк умеет с такими общаться.
Я складываю руки на груди и прищуриваюсь:
– Какие еще девочки?
– Она такая же ревнивая, как ты?
Я вздергиваю нос и собираюсь уйти, но меня перехватывают, обнимают со спины, прижимают к сильному мужскому телу. Так, что у меня от желания подгибаются колени.
– Я хочу тебя увидеть, – шепчет он. – Тебя. Ее. Хочу, чтобы между нами не оставалось тайн. В том числе мохнатых.
Я смеюсь и отстраняюсь.
– Хорошо. Где тут можно переодеться?
– Мы уже пришли, – он указывает на двери в конце коридора. – Это женская комната, мужская с другой стороны. Встретимся во дворе.
Хантер быстро целует меня в нос и уходит.
– Вечеринки – это весело, говорили они, – ворчу я, входя в женскую раздевалку.
Это действительно раздевалка, с множеством полочек, вешалок и плетеных ящиков. С мягкими креслами, столом с напитками и конфетами. В комнате оказалось шестеро волчиц, которые здесь были, видимо, за тем же, зачем и я – переодеться и перекинуться. Одна уже полностью обнажена и стоит в центре. Золотистая загорелая кожа, на плечах и груди россыпь веснушек, подтянутая фигура и волосы цвета молочного шоколада. Волчица красива, но при моем появлении недовольно морщит нос, будто ей на ужин подали что-то несвежее. Трое возле полок с ящиками настораживаются. Пятая снимала чулок, сидя в кресле, да так и зависла, а шестая как раз пробовала угощения, словно в общем зале их было мало. Но я своим приходом явно произвела фурор и привлекла всеобщее внимание.
– Алиша Лортон, – произносит обнаженная волчица. – Знаменитость последних дней!
Мне уже это не нравится, но игнорировать ее я тоже не могу. Так бы сделала прежняя Алиша, а мне еще налаживать отношения со стаей, почему бы не потренироваться на этих волчицах?
– Я? – удивляюсь. – Знаменитость?
– Все о тебе только и говорят.
Я замечаю, как волчицы переглядываются, но делаю вид, что не вижу этого. Направляюсь к одному из кресел и начинаю раздеваться. Только после лениво интересуюсь:
