Горячий напор воды выбивает дрожь из моего тела, за ним так просто спрятать слезы облегчения и нежности. Нежности, потому что Хантер намыливает каждый сантиметр моей кожи, стирая с меня весь ужас, всю грязь этого дня. Я не читаю его мысли, но я чувствую наше единение сильнее, чем когда-либо.
Хантер позволяет мне выплакаться, а затем выключает воду, заворачивает меня в большое банное полотенце и относит на постель. Но когда я тянусь за поцелуем, отстраняется, отходит к окну.
Все, чего мне хочется, это чувствовать Хантера рядом с собой, поэтому я свожу брови и сажусь на постели.
– Что не так?
– Я допустил это. Собственное отстранение. Твое похищение. Игры Августа.
– Ты не отвечал за действия Августа!
– Он навредил тебе. Отравил тебя. Забрал с собой.
Кажется, придется чинить подоконник, потому что дерево под пальцами альфы яростно хрустнуло.
– Допустим, он меня не травил, я сама отравилась сигаретой.
– Сигаретой?
– Именно так они тебя усыпили. С помощью вытяжки асеи.
Хантер оборачивается.
– Как ты догадалась?
– Твои слова про выкуренные перед сном сигареты. Интуиция. Ну и Мег прокололась. – Я немного помолчала, прежде чем продолжить: – Прости за то, что не поверила тебе сразу. Что сомневалась в тебе…
– Я бы, наверное, тоже не поверил в такой ситуации.
– Правда? – мои глаза распахиваются еще шире.
– Сначала бы убил этого ублюдка. Любого, кто бы посмел к тебе прикоснулся. Я в общем и убил…
Он сглатывает и замолкает. Напряжение в воздухе такое, что даже Рамону с его аурой верховного не снилось.
– Я не утратил контроль, Али. Я знал, что делаю. Я – машина для убийства.
Я слезаю с кровати и медленно подхожу к своему волку. К своему мужчине.
– Ты наслаждался этим?
– Что? Нет! Когда я услышал твой зов, когда понял, у кого ты в руках, все, о чем я мог думать – это о тебе.
– Я тоже думала исключительно о тебе, Хант, – кладу ладони на его плечи.
– Я напугал тебя? – теперь он смотрит мне в глаза, а я встаю на носочки и шепчу ему в губы.
– Ты спас меня. Неужели ты чувствуешь во мне страх? Сейчас чувствуешь?
Он действительно будто прислушивается, а я молчу. Потому что во мне столько любви, нежности и желания с ним всем этим поделиться, что мне кажется, я сейчас разлечусь осколками, если не сделаю этого. И только когда Хантер улыбается, обнимаю его.
Мы сталкиваемся губами. Сплавляемся телами. Я даже не помню, как мы оказываемся на кровати. Это «мы» бьется во мне новой сладкой мыслью.
Каждый поцелуй стирает прошлое.
Каждое прикосновение заменяет плохое воспоминание на хорошее.
Чудесное. Волшебное!
Мы целуемся, и я задыхаюсь от переполняющего всю меня чувства. Только меня?
Мы распалены настолько, что прелюдия снова проходит стороной. И когда Хантер входит в меня, я понимаю, что во мне не только мои чувства, а его. Я ощущаю его заботу, нежность, желание беречь и любить, и вместе с этим едва сдерживаемый инстинкт как можно скорее сделать меня своей.
Это ново и необычно, страшно и вместе с тем окрыляет. Со стоном, похожим на всхлип, я подаюсь ему навстречу. Телом и душой, своим сознанием. Отпускаю себя, подчиняясь инстинктам, первобытному ритму. Единственно правильным песне и танцу истинных пар, благословленных предками.
Экстазом нас тоже накрывает одновременно. Меня словно швыряет в озеро бесконечного удовольствия. Я содрогаюсь вместе с Хантером, хрипло дышу с ним в унисон, пока сердце не начинает замедлять скорость.
– Ты моя, Али, – шепчет Хантер. – Теперь точно моя. Никуда от меня не денешься.
– И не собиралась, – смеюсь, потираясь о его щеку с отросшей щетиной.
– То есть, истинность тебя больше не пугает?
– В ней есть свои плюсы, – выгибаюсь, когда Хантер начинает поглаживать мою грудь. – Такие приятные плюсы.
– Не поспоришь.
– Значит, ты услышал меня из Крайтона?
– Я услышал тебя по пути в Черную долину.
– Ты возвращался?
Вот теперь меня ущипнули за мягкое место.
– Конечно же. Вернулся бы раньше, не задержи меня Доминик. Зато через него я узнал, что ты звонила Венере. Когда Ви пересказала ваш разговор, пазл сошелся, и я помчался в Черную долину. Моя страсть к гоночным машинам никогда еще не была настолько в тему!
– Надо сказать Венере спасибо!
– А с тобой провести воспитательную беседу о том, чтобы больше не играла в сыщика.
– Я не играла! Я просто не хотела, чтобы они успели замести следы.
– Я бы нашел другой способ, Алиша.
– Знаю, но я боролась за нас, Хантер.
Мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что теперь мне не нужно говорить ему о любви, а ему – мне. Достаточно, просто вот так открыться и почувствовать. Я люблю и любима.
Невероятно.
Хантер снова меня целует, но потом спрашивает:
– Что означают твои слова про «сама отравилась»?
Ой!
Мне в пару достался самый лучший мужчина. Надо было понять это давно, но в полной мере я это осознала, когда пересказала ему историю с сигаретами. Глаза Хантера расширялись, а брови поднимались все выше и выше. Когда же я закончила, он просто взял и расхохотался.
– Волчонок, хорошо, что ты будущий психолог, в полицию тебя точно не возьмут. Надо же додуматься раскурить сигарету.
Он откинулся на подушки и продолжил посмеиваться надо мной.
– Только ради поиска доказательств, – поклялась я. – Я эту гадость больше в рот не возьму!
– Правильно-правильно, – кивнул он лукаво, – найдем твоему ротику другое применение.
Прежнюю меня такое предложение смутило, но сейчас я не против показать своему альфе, что готова следовать за ним в его самые откровенные фантазии. Еще посмотрим, чьи фантазии откровеннее!
– Почему мне кажется, что мы сейчас не про еду и даже не про пение?
– Рядом с тобой не получается думать про пение, а игры с едой я с удовольствием повторю.
Я давно сбилась со счета, какой это поцелуй, и готова устроиться на Хантере, чтобы точно повторить что-нибудь очень приятное, но за дверью слышатся шаги.
Головы мы вскидываем одновременно.
– Прим Хантер, – говорит дворецкий после короткого стука, – простите, что беспокою, но прим Перес и прим Экрот ждут вас внизу. Сказали, что дело срочное.
– Быстрые. Ни минуты покоя, – Хантер прикрывает глаза рукой, но потом коротко целует меня в губы и встает с постели. – Спасибо, Маркус. Скажи, что я спущусь к ним через десять минут.
